Давно забытая планета - Страница 7

Когда проснулась, небо лишь начало светлеть. Скар спал. Сандра улыбнулась и списала мысленно ему вчерашний долг – за то, что заставил раздеваться на глазах у всех. Она отлично выспалась, только немного портила настроение веревка, которой были связаны руки. Вспомнив теорию и практические занятия командос, девушка взялась за узлы. Вскоре одна рука выскочила из веревочного браслета. Изучив оставшиеся узлы, она осторожно потрясла Скара за плечо.

– Хозяин, веревка развязалась.

– Какая веревка?

– Которой ты меня связал.

Скар проснулся полностью, вник в суть происшествия – в версии Сандры – и излил на нее поток брани. Потом повернулся спиной и снова уснул.

– Фу, какой грубиян, – улыбнулась Сандра. – Но все-таки ты поддаешься дрессировке. Буду закреплять достигнутое.

Сандра осторожно вытащила у него из ножен кинжал, разметила на стволе дерева прямоугольник, сняла кору, задумалась на минутку о тексте послания и вырезала:

Конечно, это не то, что хотелось бы сообщить, но увы – как точнее описать свои текущие и будущие координаты, она не придумала.

Аккуратно вернув кинжал на место, Сандра принялась обдумывать следующие ходы. Наметив несколько сценариев нелепых ситуаций, в которые она собиралась загнать Скара, девушка заснула, довольная и, как ни странно, счастливая.

Проснулась от встревоженных мужских голосов. Мужчины рассматривали ствол дерева с ее визитной карточкой. Сандра, потягиваясь, подошла к ним.

– … совсем недавно, на восходе – сказал След.

– Ага, – подтвердила Сандра.

– Ты видела, кто это сделал? – спросил Скар.

– Я.

Скар стиснул зубы и замычал, как от боли.

– Что это значит? – спросил След.

Ведя пальцем по буквам, Сандра прочитала надпись.

Скар схватил ее за волосы и развернул лицом к себе.

– Зачем ты это сделала?

– Просто так. Чтобы все знали, что ты мой господин!

Скар задумался.

– След, ты понял, что она сказала?

– Она хочет, чтобы все знали, что ты ее господин.

– Да, это она вырезает на дереве в центре леса на ничейной земле. Кто ходит в ничейный лес, а? Сколько человек в нашем форте умеют читать? Умник, его баба и, может быть, еще его сын. По-моему, она нас обманывает, но я не могу понять, в чем.

– Хозяин, я что-то не так сделала? – спросила Сандра, придав себе встревоженно озабоченый вид.

– Ты все делаешь не так! Я ей не верю, – продолжил он, отводя Следа от дерева, к которому все еще была прикована Сандра. – Но она ведет себя как преданная собака. Сегодня ночью разбудила меня и сказала, что веревка, которой я ее связал, развязалась.

– Врет. Сама развязала.

– Но зачем тогда будить меня? И мои узлы до сих пор не удавалось развязать никому. Может, веревка на самом деле развязалась..? Когда я говорю с ней, я чувствую себя дураком. Мы говорим одинаковые слова, но не понимаем друг друга. Как бы там ни было, я не позволю ей дурить меня на глазах у Лося.

– Ты ее накажешь?

– Нет. Здесь за ручьем я видел кусты красной одури. А у ручья растет крыжак.

– Выплюнет.

– Вот тогда я ее накажу.

– Ну ладно, Мастер, но будь разумным. Нужно перебросить на орбитальную станцию тонны грузов.

– Десятки тонн.

– Грузы на базе. Ты хочешь везти грузы в бункер, а оттуда по нуль-т отправлять на станцию. А не проще ли было бы перевезти пару нуль-камер сюда, на базу.

– Ну вот, начинается…

– Что начинается, Мастер?

– Две камеры туда, две камеры сюда… Я же тебе говорил, Анна, это техника двадцать третьего века. Она запрещена к распространению на вашей планете. Я не могу, не должен терять над ней контроль.

– Поэтому ты намереваешься сидеть в бункере не вылезая, как курица на яйцах. Сколько времени, Мастер? Двести лет? Или пока мы не изобретем нуль-т сами? Могу лучших физиков кинуть на эту проблему. Лет за десять справятся. Успокоится тогда твоя совесть?

– Анна, я не знаю, что делать, я совершаю очередную глупость, теряю контроль над ситуацией. А от тебя никакой помощи.

– Я пытаюсь показать тебе, что занятая тобой позиция нелогична и бесперспективна. Ты сам это понимаешь, но цепляешься за букву инструкции тысячелетней давности. Даже чувство юмора потерял. Неужели ты думаешь, что одиннадцать камер могут повлиять на ход истории?

– Да причем здесь эти камеры? На борту станции полная информация о науке, культуре и технике двадцать третьего века.

– Не хотела говорить на эту тему, думала, сам поймешь, если задумаешься. Но почему-то есть вещи, которые для тебя – табу. Ты даже думать о них отказываешься. Мастер, в технике ты – гений. За компьютером нет тебе равного. Лира рассказывала, когда компьютер станции потребовал пароль, ты отгадал его с первой попытки. Какое-то длиннющее число. Ты отлично музицируешь, гениально пишешь картины. «Последний день Помпеи» или «Девятый вал» – наши художники на них молятся. А «Едоки картофеля» – мазня, прости господи, но чем-то душу цепляет. И ни одной картины своим именем не подписал. То Брюллов, то Айвазовский, то Венсент. Не пойму. Ладно, твое дело. Организатор из тебя тоже неплохой. Это потому, что ты исправляешь свои ошибки раньше, чем другие их замечают. Но есть области, в которых ты даже не ноль, ты меньше нуля. Отрицательная величина. Это дипломатия и политика. Почему Повелители не хотели нам давать технику двадцать третьего века? Потому что боялись. Боялись дать обезьяне лазерный пистолет. Ограничили уровень технологии двадцать первым веком. И правильно. Я бы так же поступила. Только вопрос – за кого они боялись? За нас? Тогда бы ограничили концом девятнадцатого. За себя боялись. Что варвары закидают их всякими ядреными бомбами. Но сейчас мы им угрожать никак не можем. Сам мне объяснял – полный разрыв. Размягчение связности, или там, трехмерная поляризация. Как бы мы тут ни шебуршились, им навредить не сможем, только себе. И, даже если бы могли, они же на тысячу лет вперед ушли. Планку можно было бы поднять с двадцать первого до тридцать первого века. Дальше. В космосе болтается станция, набитая технологией двадцать третьего века. Допустим, этих одиннадцати нуль-камер нет. Мы строим космические корабли, летим на станцию – и знания у нас! В каком веке вы у себя в космос вышли?

– В двадцатом.

– Вот-вот.

– Значит, никаких запретов на технологию?

– Никаких.

Дракон поднялся и понуро побрел к выходу.

– Скажи честно, я очень глупо выглядел?

– Совсем не глупо. Так убежденно… Мастер, поделись, если не секрет, как ты пароль на станции отгадал?

– Никакого секрета. Просто вспомнил пароль – десять знаков числа е без первого. Когда-то слышал – 7 1 8 2 8 1 8 2 8 4.

Сандра сидела под деревом и корректировала планы. Скар оказался более умным, это она поняла из последнего разговора. Действовать нужно было тоньше. Или, наоборот, грубее, на грани идиотизма. Жаль, что сегодня утром никто не спросил, где она взяла нож. Придется при случае вытащить кинжал у Скара у всех на виду. Например, деревянную ложку подстругать. Скоро завтрак, надо от него справа сесть.

В лагере Лося на другом конце поляны опять громко ругались. Из леса вышел Скар. В руках у него был кузовок с красными ягодами, он кидал их в рот по одной.

– Хозяин, – позвала его негромко Сандра, – если прикажешь, я научу тебя читать и писать. Только я знаю, как у нас пишут, а здесь могут писать по другому. Но если ты мне дашь книгу потолще, я научусь и по-здешнему.

– Хочешь? – спросил Скар. – Они еще неспелые, с горчинкой.

Сандра подставила ладошку, и он ссыпал ей шесть крупных ягод. Девушка бросила одну ягодку в рот и раскусила. С горчинкой! Горчица пополам с перцем! Хинин! Сандра подняла глаза на Скара. Тот бросал ягоды в рот одну за другой и задумчиво смотрел, как След готовит завтрак. Девушка бросила в рот вторую ягоду. Вкус тот же. На глаза навернулись слезы.