Дары Матери (СИ) - Страница 7

— А сами почему не закончили? И свиток, и статуэтка у вас. Я, например, не стал бы ждать двадцать лет и занялся бы поисками ответов сам, — чистосердечно признался француз.

Жорж ухватил новое временное замешательство Ахмеда, но тот вновь быстро взял себя в руки и спокойно ответил, пытаясь скрыть раздражение:

— Признаться, мысли такие возникали. Но я решил, что если его работу завершишь ты, это будет лучшее, что я могу сделать в благодарность за все, что твой дядя сделал для меня когда-то. Я знаю, он очень желал бы этого!

Желал бы…

В голове снова всплыли обрывки из забытого прошлого: «…Тебя ждут великие открытия! Обещай, что не сдашься!.. Обещаю!».

Жорж не мог понять, что его тревожит больше всего: какая-то настораживающая недоговорённость со стороны араба, которую он прямо чуял всем своим нутром, или осознание того, что настало время выполнить обещание, которое даже не помнит. Может, он вообще что-то другое обещал!

Молодой человек все же осторожно открыл короб с торца, аккуратно вытряхнул оттуда свиток и развернул его. На первый взгляд это был папирус, который принято называть Книгой Мёртвых. Но текст был написан не иероглифическим письмом, а иератическим. Жорж начал перебирать и нашёптывать себе под нос разные варианты расшифровки текста, пока, наконец, слова не начали складываться в предложения. И он начал читать:

Я та, кого избрал Он, Я та, кто погубил Его,

Я та, кто вызвал гнев породившего нас.

Он был дан мне создавшим жизнь,

Но наказан и сокрыт впредь от взора.

Око Атор узрело Владык рождение

И не могла Мут отныне защитить.

Я скорблю, ибо не имею власти быть рядом, лишь видеть.

В заточенье скитаясь, ожидаю начала возврата к Нему,

Ибо знаю, закован Он и ждёт меня.

Я вижу, как Он плывет ночью по ней и входит туда.

Они ждут меня там, зовут к себе.

Их нет, и я стремлюсь к ним.

И нарекаю, побеждая Исефет, воссоздай Истину,

Предстань на Суд пред Хентименти.

Речь искренняя лишь очистит сердце и с той поры возымеет силу.

Небти защитят, став незримой защитой на пути к Сидящей на Троне.

Тогда буду свободна я и войду туда как равная.

Пусть порождения Апопа не заставят отступить и идти назад.

Предстань пред ними и произнеси речь свою,

Не сбившись и ничего не упустив, ибо речь должна быть покорна.

Пусть к тайным глубинам тянет сердце,

Ибо жду там, на возвышенном месте.

Да возликует сердце мое навеки при встрече!

— Бред какой-то! — негодовал Жорж, закончив читать.

Ахмед не мог скрыть восторг, с которым смотрел на Жоржа, а тот в свою очередь раздраженно хмурился.

— Терпение — лучший друг археолога и лингвиста! — поучительно проговорил Ахмед. — Если бы разгадать свиток было просто, писец сделал бы это до нас и не хоронил бы его с собой. И твой дядя не потратил бы на расшифровку последние годы своей жизни.

— А может он действительно разгадал. — Жорж встал с дивана и нервно зашагал по комнате. — Вон, статуэтка же у вас! — Он ещё никогда не чувствовал себя таким безнадежно тупым. — Хотя, и это совершенно ничего не значит. Может, статуэтка это просто подарок, который так и не решился вручить ваш покойный своей возлюбленной, с которой их разлучили, ну, или покойная, судя по письму. И письмо тоже так и осталось неотправленным. С чего вы вообще взяли, что этот свиток скрывает что-то особенное?

Араб неодобрительно покачал головой.

— Знаешь, твой дядя был бы расстроен, если бы слышал тебя сейчас, — печально проговорил он. — Ты говоришь как те многие из наших коллег, которые завидовали Филиппу и высмеивали любую попутку доказать полезность его открытия.

Жорж растерялся и замер посреди комнаты.

— Покойный однозначно был мужчиной. Думаю, тебе объяснять не нужно, как с помощью экспертизы это устанавливается, — продолжал Ахмед. — Так же, он помечал прямо в свитке результаты своих поисков. И там стоит только одна пометка. — Ахмед растянул папирус на столике и указал на какие-то мелкие линии.

Жорж наклонился к свитку. Действительно, прямо под строчкой «Побеждая Исефет, воссоздай Истину» молодой человек разглядел мелкие крючковатые и округлые линии черного цвета.

— Похоже на энхориальное письмо, — пробормотал Жорж. — Если не ошибаюсь, здесь что-то про Поля Иару. Не пойму! Черт! — выругался он, но тут же осекся и виновато бросил: — Простите, я немного нервничаю.

— Может, это тебе поможет? — Ахмед протянул Жоржу блокнот с коричневой кожаной обложкой, перетянутый посередине ремешком. Было видно, что блокнот изрядно потрепан не только временем, но и частым использованием.

— Что это? — Жорж взял блокнот и с любопытством посмотрел на Ахмеда. — Неужели?… — Смутная догадка озарила лицо молодого археолога.

Араб кивнул:

— Филиппа никогда не расставался со своим блокнотом, а вот тогда, перед отъездом, оставил у меня вместе со всем этим. — Ахмед указал на артефакты, которые лежали перед ними на столе. Для Жоржа и блокнот был чем-то особенным, как еще один артефакт. — Он там делал все важные пометки. Уверен, ты найдешь много полезного, что поможет тебе разобраться. Теперь это все твое, если хочешь.

— Очень здорово, конечно, — озадачено почесал затылок молодой человек, — но мне нужно время, чтобы подумать.

— Жорж, — мягко проговорил араб, — я вижу в тебе те качества, которые всегда восхищали в твоем дяде — невероятный ум и упорство, — ободряюще проговорил он. — Вы с ним очень похожи! У тебя полно времени, чтобы подумать. Тебя никто не торопит. Можешь полностью рассчитывать на меня.

Париж.

Жорж вернулся домой через день какой-то возбужденный. Елена вздохнула с облегчением, но не стала лезть с расспросами. Она знала, что сын не любит рассказывать о своих поездках. Но вечером за ужином она все же спросила:

— Как съездил?

— Нормально, — коротко ответил Жорж.

— Я же вижу, что ты чем-то озабочен.

Он ничего не ответил и молча ел.

— Расскажи мне, — попросила мама.

Молодой человек бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не ответил.

Елена ждала.

— Ты вообще когда-нибудь интересовалась делами Филиппа? — вдруг с претензией спросил он.

— Конечно, — спокойно ответила мама. — Он часто нам с тобой рассказывал о своих приключениях и находках.

— О свитке тоже? — испытующе посмотрел на нее Жорж.

Елена помотала головой.

— Нет, о свитке не рассказывал.

— Так и знал, — разочарованно пробормотал он.

— Жорж, в чем ты меня обвиняешь? — нахмурилась Елена. — Если я чего-то не знаю, это не значит, что мне все равно! Я очень благодарна Филиппу, он очень многое сделал для нас. Он стал тебе настоящим отцом. Думаю, даже лучше. Но так же, как и ты, был постоянно в разъездах. Поэтому от него ушла жена, поэтому у него так и не было детей, поэтому я мало что знаю о нём. Его либо не было, либо он всё своё свободное время проводил с тобой. Постоянно чему-то учил, что-то рассказывал. Он был очень заинтересован в твоем развитии и благодаря ему ты вырос таким… — Она немного помолчала и сдержанно закончила, — уж через чур умным! Но я тоже старалась! Я поддерживала тебя во всём и старалась быть хорошей матерью! А что взамен? — Она укоризненно покачала головой и обиженно замолчала. Филипп, когда узнал, что брат сбежал со своей любовницей от беременной жены, очень осуждал его и решил поступить благородно, взять все заботы о ней с Жоржем на себя. С Жаном Елена жила в съемной небольшой квартире на окраине города. Филипп хотел лучшего для единственного родного человека, который остался у него, и поэтому предложил Елене переехать к нему в центр Парижа. И она, конечно же, согласилась. Перспектива одной растить ребенка её не вдохновляла, а Филипп был очень добр к ней и заботлив.