Дар(СИ) - Страница 19
Зиберина знала, что ее отец женился по необходимости и вначале брака не любил свою новоиспеченную супругу. Но устоять перед сверкающим в карих глазах огнем не мог никто. Лия стала для него не только прекрасной женой, но и верным другом и помощником. Именно ее маленькая рука поддерживала короля в трудное время, не позволяя ему пасть духом.
Ее дочь унаследовала от нее многое и еще большему научилась. Зиберина очень сильно любила свою мать: она восхищалась силой и несгибаемой волей, присущей ей, огромным и любящим сердцем, в котором находилось свободное местечко для всего на свете, спокойной мудростью и душевной щедростью. Она часами могла просто сидеть у нее в ногах, положив голову на колени и слушая ее рассказы. Неважно, что говорила в тот момент мать, Зиберина была просто счастлива слышать ее родной и любимый голос.
Но чем старше она становилась, тем больше увлекалась различными вещами, бросаясь из крайности в крайность. Ей казалось, что в сутках дня нее слишком мало времени, чтобы успеть познать все, что ее интересовало. А увлекшись не на шутку алхимией, она и вовсе позабыла обо всем на свете, полагая стремление узнать все тайны мироздания самым важным в жизни. Она целыми неделями пропадала за пределами дворца, а по возвращению, отмахиваясь от родных, устремлялась в свою лабораторию, чтобы сделать важные записи или поставить очередной опыт. Ей казалось, что ее семья прекрасно подождет, пока она занимается более важными и серьезными вещами.
Да, теперь у нее было сколько угодно времени, которого так не хватало раньше, только стало оно не спасением и панацей, а невыносимым и страшным проклятием, медленно, день за днем, капля за каплей выпивающим ее душу. Ее родители погибли, пока она постигала таинственные знания, мечтая получить могущество и силу. О смерти самых близких ей людей стало известно слишком поздно. Тогда, в страшные дни печали и горя, окутавших Остианор подобно густому туману, никто не сомневался в том, что произошедшая трагедия была несчастным случаем.
Опоздав на целую вечность, поспешно ворвавшись в храм, Зиберина успела увидеть лишь пылающий погребальный костер, на котором со всеми приличествующими почестями сжигали тела ее родителей. Она помнила, как метнулась к пылающему оранжевым пламенем пьедесталу, стремясь потушить огонь, пожирающий тела ее матери и отца. Райнир оттащил ее от них, с силой отрывая намертво вцепившиеся в раскаленный камень тонкие пальцы, и унося отчаянно сопротивляющуюся и обезумевшую Зиберину от погребального костра. И позже, когда он перевязывал опаленные огнем руки ничего не слышащей и не воспринимающей происходящее принцессы, он пытался объяснить ей, что они опоздали оба, и спасать из огня было уже нечего. Их тела, к тому времени как они появились в храме, уже пожрало жадное пламя. Но Зиберина не слышала, да и не хотела слышать его. Она могла спасти их, вернись она домой всего на несколько дней раньше, а еще лучше вообще не покидай она дом в проклятой жажде познать мир. Ей под силу было вернуть душу в мертвое тело, но возродить его из пепла она не могла.
Позже, уже сбежав из проклятой страны, она раз за разом пыталась вернуть родителей. Бессонными ночами и долгими днями она изнурительно и беспощадно к себе искала выход, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, что могло бы помочь ей в ее изысканиях. Она выверяла компоненты, изучала всевозможные ритуалы, перепроверяла составленные веками назад схемы, заново переписывала практически потерянные рецепты, но ничего не помогало.
Тогда она сама, основываясь на предыдущий опыт, составила схему ритуала, создала опасное и страшное в своей силе зелье, капли которого хватило бы на то, чтобы поднять огромное древнее капище, и провела ритуал. Но потерпела полное поражение. Души ее родителей отказались вернуться в чужие тела, подготовленные для них, как бы максимально похожими на погибших короля и королеву они ни были.
Больше Зиберина не предпринимала ничего. Стоя в ту минуту в старых, заброшенных катакомбах, с пустым фиалом в руках, глядя на распростертые перед ней мертвые тела, она наконец-то поняла, что делает. И осознание того, что она медленно сходит с ума в бесплодных попытках возродить то, что ушло в прошлое, заставило ее остановиться. Она вернула к жизни так же случайно погибших людей, которых выбрала для проведения обряда, и покинула место, ставшее к тому времени ее вторым домом, отправившись дальше бессмысленно скитаться по миру, день за днем уходя все дальше от Остианора, убегая от него, как от чумы...
Со временем ей удалось примириться с мыслью о собственном бессилии во многих сферах, которые нельзя было изменить даже самыми сложными зельями и ритуалами, но это мало что могло изменить. С каждым прожитым годом она становилась все холоднее и спокойнее: прежняя живость, искристый юмор, природная доброта и отзывчивость, любознательность и стремление к познанию и самосовершенствованию медленно угасали, со всех сторон сдавливаемые безжалостными и тяжелыми тисками холодного и пустого безразличия. Пустота пробиралась в ее душу, отравляя ее своей чернотой, убивая все привычные чувства и эмоции. И живая, вспыльчивая, эмоциональная, чувственная, подвижная и страстная душа засыпала бесчувственным и темным сном, забывая все, что заставляло ее трепетать от восторга. Из яркого, опасного и сжигающего своей силой пламени на своем пути все и вся она превратилась в тонкий, едва греющий, слабый огонек свечи, уже не способный изменить настоящее к лучшему. Безразличие разрасталось, поглощая все на своем пути, оставляя ее равнодушной, спокойной и абсолютно бесчувственной. Она просто проживала наступающий день скорее из безнадежности и без малейшего желания что-либо изменить.
Но маленькая девочка, так внезапно ворвавшаяся в ее жизнь, все изменила. Зиберина сама не заметила, как незаметно для себя все чаще стала наблюдать за ней, когда она восторженно блестящими глазенками следила за играющей детворой из деревни. Так, сама того не подозревая, лесная снова учила ее жить, пробуждая от долгого сна, вновь заставляя чувствовать и вспоминать то, какой она была на самом деле. Медленно, день за днем ото сна пробуждалась настоящая Зиберина, изгоняя ту, что привыкла жить по инерции, просыпаясь на рассвете и засыпая на закате.
И теперь, глядя на сидящую рядом с ней Маару, с сосредоточенным выражением болтающую в прохладной прозрачной воде ногами, она не смогла сдержать смешок.
-Что? - Маара вскинула голову, откидывая назад сбившиеся пряди лунного цвета, с недоумением глядя на нее. Зиберина взглядом указала ей на притаившуюся в тени деревьев тонкую фигуру, практически не различимую среди раскидистых ветвей. Она стояла на противоположном берегу быстрой и звонкой реки, берущей стремительное начало в горах и быстро катившей бурлящие воды по лесу.
-Это Старейшина твоего Рода. Она часто наблюдает за нами, думая, что я ее не замечаю.
-Но зачем? Я ведь ничего плохого лесу не делаю. А она вмешивается только тогда, когда ему что-то угрожает, - девушка пожала покатыми плечами,- она и живет только в такие минуты, а если в ней не нуждаются, сливается с каким-нибудь вековым деревом и уходит в глубокий сон.
-Она не знает, что с тобой случилось, но замечает произошедшие изменения. И просто пытается понять, благодаря чему ты можешь жить и чувствовать так, как это делают люди.
Маара сдула с глаз тонкую прядь и ослепительно улыбнулась.
-Может, стоит сказать ей, что это сделала ты во время ужасного ритуала, проливая реки крови невинных жертв, молящих о пощаде...
-Эй, ребенок, - Зиберина даже отодвинулась от нее на всякий случай, с удивлением глядя на заливающуюся звонким смехом девушку,- ты меня пугаешь... Кровавые жертвы, вопли о пощаде. Это ведь может испортить аппетит,- она откусила кусочек от яблока, которое до этого бессмысленно вертела в руках.
-Но тебе, похоже, это не мешает...
Маара захихикала, глядя на поперхнувшуюся яблоком Зиберину, которая со слезами на глазах пыталась откашляться. Она не успела даже пискнуть, когда та неожиданно пихнула ее с нагретого солнышком камня прямо в прохладную, быструю реку. Маара отчаянно замолотила по воде руками и ногами, с ужасом чувствуя, что стремительное течение утаскивает ее.