Дарий - Страница 13
Гаумата облегченно перевел дух и сунул меч в ножны.
Снова ложась в постель, он положил меч рядом с собой. Предчувствие чего-то страшного и неизбежного давило на него. Это был страх не перед ночным кошмаром, который мог опять привидеться. Это было предчувствие неотвратимой беды.
«Ничего, – успокоил себя Гаумата, – вот вернется Бардия, и всем моим страхам наступит конец…»
Утром Гаумата долго и старательно молился Ахурамазде и всем Амэша-Спэнта,[33] уповая на то, что если ему, смертному, не дано предвидеть будущее, то пусть добрые боги, всевидящие и всезнающие, отвратят от него все напасти. И от его брата. И конечно же, в первую очередь от Бардии.
Всю первую половину дня Гаумата провел в царской канцелярии, разбирая донесения «царских ушей»,[34] непрерывно поступавшие со всех концов обширной державы. Из донесений было ясно, что большая часть населения Персидского царства одобряет все начинания Бардии и отдельные всплески недовольства в торговых городах и среди родовой знати никоим образом не выльются в обширные восстания.
В хорошем расположении духа Гаумата сел за обеденный стол. Перед этим он вызвал дворецкого, чтобы узнать у него, чем с утра был занят супруг Атоссы и как продвигаются поиски отравителя Вашти.
Дворецкий – это тоже был евнух – ничего не успел поведать Гаумате. В трапезную ворвался начальник стражи с выражением страшного смятения на лице и выпалил:
– Несчастье, о Лучезарный! Только что прибыл гонец из крепости Сикайавати. Твой брат убит!
Гаумата выронил из рук чашу с козьим молоком. Прислуживающая Гаумате рабыня громко вскрикнула, прикрыв рот ладонью. Дворецкий отступил в сторону, скорбно склонив голову.
– Что?! Что ты сказал? – с трудом вымолвил Гаумата, чувствуя, как в груди у него распространяется леденящий холод.
Начальник стражи перевел дух и уже более спокойным голосом произнес:
– Гонец принес весть из крепости Сикайавати. Там убит Смердис.
– Гонца сюда! – рявкнул Гаумата.
Гонцом оказался мидиец из племени будиев, рыжеволосый и рыжебородый, со сросшимися на переносье бровями и крючковатым носом.
Гаумата, схватив его за пропыленный кафтан, притянул к себе.
– Ты сам видел моего брата мертвым?
Гонец закивал головой.
– Видел, о светлый господин. Ему отрубили голову.
– Когда это случилось?
– Ночью, о господин. Вчера ночью.
– Убийц схватили?
– Нет. Их не нашли.
– Как это не нашли?!
– Я не знаю… Мне просто было велено передать…
– Где тело моего брата?
– Его везут сюда.
– О боги! Как же вы допустили такое?! – в отчаянии простонал Гаумата, отшвырнув от себя гонца. – О Аши![35] Ты или слепа, или глупа! О, вещий сон! Лучше бы мне не просыпаться вовсе.
Последние сомнения Гауматы рассеялись, последняя надежда умерла в нем, когда он увидел обезглавленное тело Бардии. Прах сына Кира был доставлен в Экбатаны в закрытой повозке. Сопровождавшие повозку воины-мидийцы были убеждены в том, что везут тело военачальника Смердиса. Всему гарнизону крепости Сикайавати было известно, что Смердис как две капли воды похож на Бардию.
Со слов прибывших из крепости мидийцев выяснилось следующее. Накануне в крепость приехали верхом на конях молодая женщина, евнух и воин из дворцовой стражи. Воин вскоре ускакал обратно в Экбатаны, а евнух и женщина остались на ночь в доме Смердиса. Утром Смердис был найден с отрезанной головой. Евнух и его спутница бесследно исчезли. Никто не видел, как они покинули крепость. Их кони так и остались стоять в конюшне.
Гаумате все стало ясно, когда он узнал, что Бардия был убит в постели, куда он лег, видимо, с незнакомкой, приехавшей к нему из Экбатан.
Взбешенный Гаумата чуть ли не бегом устремился в покои брата. Чудовищность сложившегося положения пробудило в нем ощущение зависания над бездонной пропастью.
– Наслаждаешься жизнью? – язвительно обронил Гаумата, глядя на обнаженного Смердиса, которому две рабыни массировали бедра. Он рявкнул на рабынь: – Убирайтесь прочь!
Вместе с рабынями удалился и евнух, которого Гаумата едва не сбил с ног при входе.
Сидящий на узком ложе Смердис прикрыл свою наготу простыней, взирая на брата с недоумением.
Гаумата плотно прикрыл двери и, приблизившись к Смердису, злобно прошипел ему прямо в лицо:
– Спешу обрадовать тебя, брат. Отныне ты мертв!
Смердис непонимающе захлопал глазами.
– Нынче ночью в крепости Сикайавати умер Бардия, – сердито пояснил Гаумата. – Твои воины, разумеется, полагают, что умер ты. Теперь тебе придется оставаться Бардией до конца своих дней.
– То есть как? – испугался Смердис, до которого с трудом дошел смысл услышанного. – Что с Бардией? Почему он умер?
– Его убили, – жестко ответил Гаумата. – И я подозреваю, что в этом замешана твоя обожаемая Атосса.
– Атосса?! – Смердис окончательно растерялся. – Этого не может быть!
– Признавайся, Атосса распознала кто ты или нет? Это очень важно, – Гаумата встряхнул Смердиса за плечи. – Ну же, отвечай!
– Нет… То есть да, – Смердис закивал голо– вой. – Атосса в первую же ночь догадалась, что я не Бардия.
– Почему ты не сказал мне об этом? Ведь был же уговор! – Гаумата рванул Смердиса за растрепанные длинные волосы.
– Атоссе понравился замысел Бардии, и она решила подыграть ему, – бормотал Смердис. – Она попросила меня помогать ей в этом.
– Глупец! – взорвался Гаумата. – Не подыграть она решила, а обыграть всех нас! Сначала Атосса приказала отравить Вашти, затем ее люди убили Бардию… Это не женщина, а злой демон в платье!
Смердис продолжал оправдывать Атоссу, предлагая Гаумате искать убийц Бардии.
– Нужно найти ту женщину и того евнуха, которые были с Бардией той роковой ночью, – молвил он. – Удивительно, как им удалось незаметно выбраться из крепости, ведь ворота были заперты и всюду стояла стража.
– Все очень просто, – сказал Гаумата. – Бардия жил в твоем доме, а там сам знаешь, что находится.
Гаумата многозначительно посмотрел брату в глаза.
– Подземный ход, – прошептал побледневший Смердис.
– Убийцы воспользовались им и без помех выбрались из крепости, – продолжил Гаумата. – Об этом ходе знали только ты и я. Но ты, как видно, проболтался Атоссе про коридор в скале, а уж она-то живо сообразила, как им можно воспользоваться. Или ты станешь отрицать, что разболтал Атоссе?
Смердис унылым голосом признался, что виноват. Он действительно рассказал Атоссе про подземный ход, чтобы объяснить ей, как Бардия сможет незаметно покинуть Сикайавати и вновь занять царский трон, а он, Смердис, так же незаметно вернуться в крепость.
– Ты глупец вдвойне, – рвал и метал Гаумата, – ибо не просто разболтал о подземном выходе из крепости, но и объяснил, как его найти.
– Прости, брат, – сокрушался Смердис. – Не понимаю, как это получилось. Наверно, Атосса околдовала меня.
– Атосса околдовала, одурачила всех нас! – кипятился Гаумата, сжав кулаки. – Что нам теперь делать, а? Как выпутываться из всего этого? Может, Атосса и нас с тобой вознамерилась спровадить в царство мертвых.
– Нет, не верю, – замотал головой Смердис. – Она любит меня.
– Вынужден огорчить тебя, брат, – вздохнул Гаумата. – Атосса любит только власть…
Посовещавшись, братья решили припереть Атоссу к стенке и заставить сознаться в содеянном злодеянии, а заодно выведать ее дальнейшие планы.
– Если Атосса вздумает помыкать нами, ее придется убить, – хладнокровно произнес Гаумата.
– Как… убить? – испугался Смердис.
– Мечом, – отрезал Гаумата и прикрикнул: – Одевайся, чего расселся! Ах да, ты же царь!..
Дворец мидийских царей представлял собой огромный комплекс из нескольких каменных зданий, вознесенных на искусственной террасе, благодаря которой древние строители смогли сгладить все неровности каменистого плоскогорья. Сначала здесь возвел дворец царь Дейок из племени магов. Он много сделал для объединения мидийских племен в единое государство. Но потом пришли ассирийцы и разрушили дворец Дейока, опустошив и основанный им город. После смерти Дейока Экбатаны пришли в запустение.