Дао - путь без пути. Том 2. Беседы по книге Ли-цзы - Страница 97

Индивидуум не может существовать без общества; общество не может существовать без индивидуумов. Так что оба правы. Но подходы различны.

Иисус говорит, что общество может спастись целиком. Если люди будут двигаться в группах, в коммунах, они достигнут спасения. Будда говорит, что это невозможно. Каждый должен двигаться в одиночку, каждый должен двигаться по-своему, каждый должен достичь Бога в одиночестве. Группа не может двигаться. Поэтому все виды социальных философий исходят из христианства, и ни одна социальная философия не родилась на Востоке.

Коммунизм исходит из христианства. Это та же мессианская идея. Хотя коммунизм говорит, что Бога нет, а религия — опиум для народа, он все же исходит из той же идеи — идеи о том, что общество важно и может достичь более высокого состояния. Индивидуум несущественен. Фашизм, социализм, демократия или другие идеологии — все рождены на Западе, все являются частью той же мессианской идеи. «Мессия» — это западная идея, идея о том, что общество может спастись, что группа как группа может стать просветленной.

На Востоке существовали Учителя, но не мессии. В высказываниях Иисуса были слабые следы политики, может быть, поэтому он был распят. Будду не распяли, потому что он никогда сильно не беспокоил общество. Он совсем не говорил об обществе, он говорил об индивидуумах. Если вы заняты изменением индивидуумов, общество может быть спокойным, ему не из-за чего беспокоиться. Но когда человек говорит, что он собирается изменить все общество, тогда возникает страх.

Может быть, это причина, по которой был отравлен Сократ, убит Мансур, распят Христос. Ни Будда, ни Махавира, ни Кришна не были убиты, распяты или отравлены. Почему? Должна быть какая-то причина. Они были очень опасными людьми — более опасными, чем Иисус, или, по крайней мере, такими же опасными, как Иисус, но их подход был индивидуалистическим. Общество не беспокоится об индивидуумах. Если один индивидуум становится медитирующим, это не меняет всего общества. Это все равно, как если бы капля воды изменяла океан — кого это волнует? Но Иисус имел идею окрасить весь океан. Тогда и священники, и политики — все испугались; их деятельность ставилась под угрозу, их опрокидывали. Их сбрасывали с трона, их вырывали с корнем.

Мессия, естественно, должен иметь какое-то отношение к политике; Учитель не имеет никакого отношения к политике. Это становится проблемой. Христианские миссионеры приходят ко мне и говорят, бывало: «Это хорошо — помогать людям медитировать, но что же общество? Что вы делаете для общества? Люди голодают, испытывают жажду, болеют. Почему вы не думаете о том, чтобы построить больше больниц, школ? Почему вы не помогаете людям помогать другим? Только медитация? Да, это хорошо, человек становится тихим, но разве этого достаточно?» Я понимаю, почему они задают этот вопрос. Этот вопрос исходит от мессианского идеала, от мессии. Учитель должен быть мессией.

На Востоке — нет. На Востоке Учитель — это просто Учитель. Его подход индивидуальный, его подход связан скорее с медитацией, чем с политикой, скорее персональный, чем социальный. На Востоке — одна психология, на Западе — другая. Это нужно понять раз и навсегда.

Если группы — более безопасное и более стимулирующее место для начала расширения любых мыслимых личных ограничений, то почему вы не поощрили создание индийских групп с индийскими лидерами?

Это было бы невозможно. Даже если нужно создать группу для индийцев, лидерами были бы западные люди. Прежде всего, было бы трудно найти индийских участников, но если бы я даже справился с этим — ведь есть совсем немного людей, которые перестали быть восточными или являются ими лишь постольку поскольку — то и тогда лидером должен быть человек с Запада. Будет очень трудно найти восточного лидера группы, потому что у такого человека не будет понятия лидерства, не будет нюансов этого, не будет настоящего духа этого. Да, он может вести группу, но это будет механически. Он не будет Тирзой, он не будет Сомендрой, он не будет Дивьей — у него не будет такого понимания. Он не будет Амитабом, он не будет Анамом — нет, у него не хватит понимания. Развитие такого понимания занимает столетия. То же происходит и в других областях. Ученый — это, в основном, порождение Запада. Есть индийские ученые — один или два даже имеют Нобелевскую премию, — но я до сих пор еще не встречал настоящего ученого на Востоке, никогда. Их ум не имеет склонности к науке. Они учатся, тратят на это свой разум, они учат все, что может быть выучено, но духа у них недостаточно. Если вы посмотрите на их личную жизнь, вы не найдете их научными. Их подход будет ненаучным. Когда они в своей лаборатории, они могут быть научными, но когда вы войдете в их дома, вы найдете, что они делают пую, поклоняются статуе или произносят мантру и плачут.

В лаборатории они могут быть объективными, но когда они в своем доме, они более не объективны. Они будут такими же суеверными людьми, как и любой обыкновенный человек. Они могут даже следовать за Сатьей Саи Бабой и думать, что чудеса возможны. Такие они люди!

Это очень ненаучно. Ученый не может верить, что возможны чудеса. Никаких чудес не может быть — это фундаментальный закон науки. Все согласуется с законом, а чудо — это нечто, не согласующееся с законом. Поэтому — какие могут быть чудеса? Чудо означает, что происходит что-то, что не должно происходить. Наука не может доверять этому. Если что-то происходит, оно должно согласовываться с еще не открытым законом. Тогда это не чудо. Или, может быть, это какой-то фокус, какой-то трюк, какая-то ловкость рук — тогда это просто, это просто для научного ума. Но можно найти индийских ученых, которые следуют за Сатьей Саи Бабой и верят, что что-то появляется из ничего.

Их ум не является научным, их ум столетней давности, — а научный слой очень тонок. Они отправились на Запад, они отправились в Оксфорд, в Кембридж, они выучили всё, они разумные люди, — но они не являются научными. Самое большее, они являются техническими работниками — они знают методы. Но если вы посмотрите глубоко в них, вы найдете восточного религиозного человека, верящего во что-то, верующего, легковерного, вы не найдете настоящей логики. Вся логика является лишь поверхностной.

Пока дело касается их работы, они будут логичными, но когда дело коснется их жизни, вы увидите их идущими к хироманту или астрологу. Если женится их сын, они не подумают ни о каком научном подходе в этом деле, они пойдут справиться к астрологу, будет ли супружество удачным или нет, будет ли пара счастлива или нет.

Научный человек должен пойти к ученому, чтобы справиться, смешиваются ли пробы крови, подходят ли друг другу гормоны. Он должен спросить компьютер. Компьютер должен быть снабжен всей информацией об этой паре, и компьютер должен показать, что может получиться из их встречи. Подходят ли они друг другу? Это будет более по-научному, чем идти к астрологу, который посмотрит на их карты рождения, подумает о звездах и в соответствии со звездами примет решение. И этот ученый никогда не посмотрит на то, что происходит с самим астрологом — с ним и его женой. Они убивают друг друга!

Восточный ум, в основном, не является научным. Можно изучать науки, но чтобы быть ученым, нужен совершенно другой дух.

И что-то подобное происходит на Западе. Западный человек может стать религиозным, может научиться, может прийти на Восток, может стать религиозным, но глубоко внутри преобладает научный подход. Он остается логичным. Иногда так случается, что пишут книги о дзэне. Дзэн — это алогичный подход, абсурдный подход, фундаментально восточный, а на Западе пишут книги о дзэне, объясняющие алогичное логически, пытающиеся найти, в чем логика этой нелогичности! Должна быть в этом какая-то логика. Они пытаются найти объяснение и находят его — когда вы упорствуете, вы обязательно найдете. Можно заполнять пробелы, можно увидеть то, чего нет. Дзэн просто алогичен; в нем нет логики.