Дао - путь без пути. Том 2. Беседы по книге Ли-цзы - Страница 1

«Путь без пути» — это новая книга о бесконечном непути, называемом Дао. Такие древние мудрецы Китая, как Лао-цзы, Чжуан-цзы и Ли-цзы, придали свою собственную уникальную форму тому, что не имеет формы. Их выражение божественного не может быть сопоставлено ни с чем по красоте, ясности, простоте и охвату. Даосский учитель не может быть интерпретирован, объяснен, анатомирован. Это против самого духа Дао. В этой книге, где записаны непринужденные беседы современного просветленного Учителя, Бхагавана Шри Раджниша, мы встречаемся с живым даосским мудрецом. Бхагаван Шри (Бхагаван-цзы?) использует слова, анекдоты, истории Дао и Ли-цзы по большей части точно так же, как Ли-цзы, бывало, использовал своего осла, а именно, как транспортное средство, средство передвижения. Средство для путешествия вдоль и поперек по всем долготам и широтам земли. Ли-цзы и его осел, оба полностью настроены на Дао, так же и Бхагаван Шри Раджниш един с Дао. Что такое Дао? О чем эта книга? Вот что говорят некоторые из людей (вы можете назвать эти высказывания образами на классной доске ума в присутствии не-ума):

«Я пришел и сказал ему, что верю в идею Кришнамурти о том, что есть единственный гуру внутри нас, и нет внешнего ГУРУ. Он сказал мне, что хватит понапрасну тратить время, веря Кришнамурти, и надо начинать открывать этого внутреннего Учителя».

«Я был долгожителем, и он сказал мне есть сахар».

«Я рассказал ему о своем сатори, а он ударил меня по голове хлопушкой для мух».

Вниз в подземную комнату для рольфинга, раздвигая паутину. Я не чувствую, что я здесь, что я делаю это. Более того, то же относится к парню на столе. Жарко, кондиционер сломался; я устал, это был долгий день; я голоден, я болен, я, я, я... А на столе он, испуганный, отрицательный, почти враждебный. Сопротивляющийся каждому шагу, которым я пытаюсь продвинуться в его тело.

«Ну, Бхагаван, — бормочу я, глядя на его улыбающееся лицо, висящее фотографией на стене. — Плохое время, плохое место, плохие люди».

Он просто продолжает улыбаться.

«Эй, что я делаю здесь? И как это ты продолжаешь улыбаться своей прекрасной глупой ухмылкой?» А он продолжает улыбаться.

«О, черт (с отвращением)! Я никогда не получил ни одного ответа от тебя! Я сдаюсь!!!»

А он просто продолжает улыбаться. И внезапно тело на столе раскрывается, как весенний цветок, и мои руки погружаются в него, как горячий нож в масло, и уходит все сопротивление, и он уходит, и я ухожу, и все совершается превосходно — хорошее место, хорошее время, хорошие люди. А на стене он просто улыбается. И более того, стена улыбается.

«Иногда мое лицо будет лицом Кришнамурти — те, кто близок ко мне, знают. Иногда мое лицо будет лицом Кришны. Те, кто любит меня, знают. Иногда мое лицо будет лицом Будды. Те, кто на самом деле отдался, видят».

«Это ничего. Я сказал ему о своем просветлении, а он поздравил меня и попросил, чтобы я не тратил понапрасну его время, поскольку ему в этот вечер надо работать еще со многими людьми».

«Он рассказал мне одну шутку, и мы смеялись до слез».

(Шутка: Она наблюдала за молодым человеком, который ел свой суп не той ложкой, неправильно держал приборы, ел первое блюдо руками, разливал чай в соусницу и дул на него.

«Что-то не вижу, чтобы ваши отец и мать учили вас чему-нибудь за обеденным столом», — сказала она.

«Да, — сказал парень. — Никогда не выходите замуж».)

«Моя маленькая песнь блаженства и я, бросаем небольшие подкрепления в пивной зал. Мы пьем за пьяниц всех времен. Маленькая песнь возвращается ко мне, и с огоньком в глазах и со светящейся лампочкой у носа, она говорит мне: «А знаешь, Рок, был один тост, который я сохранила под конец, поскольку этот величайший пьяница здесь».

«Кто это, моя маленькая песнь блаженства?» — справляюсь я.

«Он — тот человек, который показал мне, что мой путь не обязан быть порочным кругом. Что мне не нужно постоянно гнаться по кругу, хватая собственный хвост и не получая ничего».

«Не будь ребенком».

«Это так, Рок. Смысл в том, что... смысла нет. Хватать собственный хвост — это хорошее упражнение в конце концов. И кругу не надо быть порочным. Когда ты расслабишься и хорошо посмотришь внутрь — ну, точно: круг, на самом деле, — это спираль, и ты со свистом рассекаешь воздух по кругу, быстрее, чем твоя горячая розга».

«Что касается того, чтобы достичь состояния «здесь-сейчас», ну, это еще куда ни шло? Хождение как раз выведет тебя прямо из этого пивного зала «здесь-сейчас» и откуда-нибудь еще. Почему, когда приходит время идти, мы идем — до тех пор, пока...»

«Мы просто останемся прямо здесь и хорошо проведем время».

«Ты ударил ногтем прямо по голове, брат!»

«Спасибо, моя маленькая песнь блаженства».

«Ничего, ты можешь называть меня просто "блаженство"».

«Хорошо, "блаженство"».

Дивья: «Я устала слушать духовные разговоры и об эго, и об этом, и о том».

Бхагаван: «Кто говорит слушать? Не слушай! Кто говорит? Можешь приходить с ушными затычками — я пришлю тебе ушные затычки, у меня есть хорошие!!!»

Сидим с Чинмайей в его больничной палате; обсуждаем Дао. Он лежит здесь с пневмонией одного легкого и обострением геморроя. (Но этот туберкулез уже проходит, а рак поддается лечению.) Я весь завернут в шаль, поскольку в комнате с кондиционером очень холодно. У меня налицо обострение слишком здорового эго, и мы оба сравниваем серьезность наших недугов. Я говорю Чинмайе, что бесполезно сожалеть обо мне, поскольку это ничуть не поможет. Он соглашается и говорит, что нужно просто оставить это божественному и наслаждаться игрой и что, не могу ли я передать ему тазик, который стоит при постели. Я делаю это и говорю, что у него очень красивая фотография Бхагавана на стене. Он соглашается и информирует меня, что Бхагаван не только на стене, но что он сам есть Бхагаван. И я тоже. То же и маленький незаметный человек, который убирал пол несколько минут назад, как и сестра с милой улыбкой, которая постоянно забывает приносить лекарства. Единственная разница лишь в том, что мы еще не осознали этого. Бог внутри всех нас в виде потенциального семени и внутри Бхагавана, который есть Раджниш, в виде осуществленного цветения.

Сижу рядом с потоком, наблюдаю падение воды на твердейшие скалы. Вода бурлит, смеется, брызжет, танцует, вспенивается, вспучивается, всплывает, падает. Вскоре (если измерять жизнью звезд и дыханием Бога) скала исчезнет. Посмотрите — она исчезает сейчас! Она уже исчезла, дав путь энергии покоя, энергии Дао.

Поток в своей пене жемчужно белый — скала ржаво оранжевая.

Я кланяюсь чистой воде, которая есть Учитель, и твердой скале, ученику.

И я приветствую слияние, благодаря которому все становится единым.

Сквозь ворота без ворот, они капают, они льются. Вдоль пути без пути, они танцуют и играют. Взрыв вовнутрь в совершенно новую и древнюю игру. Теперь последователи сидят рядом с не-гуру. Умирание - это рождение вновь.

Отдайте свои эго, не существующие на деле, Учителю, который говорит: «Приди и следуй за мной», — зная очень хорошо, что некуда идти, нечего достигать.

Вот он Путь без Пути. Приди и следуй ему некоторое время. Это путешествие без начала, без конца. Это не тот путь, по которому следует идти с умом, — отложите ум в сторону. Это путь сердца. И то место, куда он ведет, лежит даже за пределами сердца. Это местопребывание Учителя. За пределами пространства и времени, но все же здесь и сейчас. За пределами жизни, за пределами смерти, но все же в совершенно обычном месте. Вы готовы? Пойдем...