Данте. Жизнь. Инферно. Чистлище. Рай - Страница 9
Но после смерти Кавальканти от малярии Данте оказался достаточно благороден, чтобы забыть о прошлых обидах и тяжелых личных воспоминаниях, поэтому в его надгробном слове были лишь похвалы и искреннее восхищение огромным лирическим талантом того, кого он когда-то называл своим первым другом.
Беатриче
Когда Данте было девять лет, на улице он встретил восьмилетнюю девочку, и эта встреча повлияла на всю его дальнейшую жизнь и на все его творчество. Имя этой девочки он прославил на века, сделав ее символом красоты, благородства и чистоты. Любой, кто знает о Данте, слышал и имя его возлюбленной — Беатриче.
Вот как Данте рассказывает о первом появлении перед его глазами восьмилетней флорентийской девочки, которая поразила его сердце и ум на всю жизнь: «Девятый раз после того, как я родился, небо света приближалось к исходной точке в собственном своем круговращении, когда перед моими очами появилась впервые исполненная славы дама, царящая в моих помыслах, которую многие — не зная, как ее зовут, — именовали Беатриче.
В этой жизни она пребывала уже столько времени, что звездное небо передвинулось к восточным пределам на двенадцатую часть одного градуса. Так предстала она предо мною почти в начале своего девятого года, я же увидел ее почти в конце моего девятого. Появилась облаченная в благороднейший кроваво-красный цвет, скромный и благопристойный, украшенная и опоясанная так, как подобало юному ее возрасту.
В это мгновение — говорю по истине — дух жизни, обитающий в самой сокровенной глубине сердца, затрепетал столь сильно, что ужасающе проявлялся в малейшем биении жил. И, дрожа, он произнес следующие слова: Вот бог, сильнее меня, пришел, чтобы повелевать мною».
Этот текст (начало «Новой Жизни») следует понимать исходя из современного знания средневековой культуры. Боккаччо был прав, утверждая, что Прекрасная дама Данте звалась Беатриче Портинари и что она вышла замуж за богатого банкирского сына Симона деи Барди и умерла рано. Но автор «Декамерона» не сумел понять, что юная флорентийская красавица стала для Данте высшей реальностью — символом вечного добра, светоносной посланницей небес. Ее появление среди людей на улицах погрязшей в грехах Флоренции воспринималось поэтом как чудо.
Когда Данте исполнилось восемнадцать лет, если верить его собственным рассказам, он увидел на одной из улиц Флоренции прекрасную даму в белоснежных одеждах. Это вновь была Беатриче. Она улыбнулась ему и поздоровалась, наполнив его душу блаженством и пылкой возвышенной любовью. С тех пор у него начались видения, в которых ему вновь и вновь являлась прекрасная Беатриче.
Надо сказать, что все их встречи, а также все, что сопутствовало этим встречам, он тщательно притягивает к числу девять. Так, об их знакомстве он пишет, что оно состоялось, когда Беатриче была в начале своего девятого года, а он на исходе своих девяти лет. Вторая встреча соответственно состоялась через девять лет после первой в девять часов утра. А еще через девять часов Беатриче явилась к нему во сне. Это число и дальше пронизывает все творчество Данте — в аду у него девять кругов, в раю столько же небес, да и вообще Космос у него полностью построен на числе девять. Вокруг Земли, по его убеждению, находились девять небес: первое небо — Луны, второе — Меркурия, третье — Венеры, четвертое — Солнца, пятое — Марса, шестое — Юпитера, седьмое — Сатурна, восьмое — неподвижных звезд, девятое — кристальное Перводвигателя. И приводят в движение их девять духовных чинов: ангелы, архангелы, начала, силы, крепости, власти, престолы, херувимы и серафимы. Таким образом, число девять, по мнению Данте, — главное число мироздания, а поскольку свою любовь к Беатриче он поднимал до самых эмпирических высот, то все, что касалось этой любви, тоже должно было быть связано с этим же числом девять.
Данте видел в первом своем сне, что в его комнате в облаке цвета огня появился юноша, который нес в руках спящую Беатриче, едва прикрытую прозрачным плащом. Когда видение отступило, Данте написал сонет, в котором излагал это странное на первый взгляд событие, трудное для понимания.
Он послал свой сонет флорентийским поэтам. Многие ответили ему в стихах, по обычаю того времени, но плохо поняли, что хотел сказать Данте. Среди поэтических корреспондентов оказался один, чьи стихи удивили Данте, так как они намного превышали тот средний уровень слагателей рифм, которыми была полна Тоскана. Данте повстречал поэта, обладающего изысканной техникой и возвышенностью чувств. Автором ответного сонета был Гвидо Кавальканти.
Данте мысленно то удалялся, то возвращался к Беатриче. Следуя провансальской куртуазной манере, он выбирал «даму защиты», которой порою писал стихи, звучащие вполне искренне. Стих его совершенствовался от наивно гвиттонианского до утонченного стиля Гвидо Кавальканти и возвышенного Гвидо Гвиницелли. Поэтика Данте становилась поэтикой нового сладостного стиля, но он долго не мог порвать с провансальской поэзией, с темами сицилийцев, с приемами старой тосканской школы. Склонность Данте к «даме защиты», к которой иногда непритворно устремлялись вздохи поэта, оскорбила Беатриче, очевидно желавшую, чтобы стихи Данте были обращены только к ней. И она отказала Данте «в своем пресладостном приветствии», а в этом приветствии, по словам Данте, заключалось все его блаженство.
Однажды, когда огорченный Данте заснул в слезах, «как побитый ребенок», он увидел в своей комнате юношу. Присмотревшись, Данте узнал властителя сердец Амора. Молодой сеньор заговорил важно, мешая латынь с итальянским: «Сын мой, пришло время оставить притворство наше». И вдруг Данте увидел, что Амор заплакал. «Владыка, почему ты плачешь?» — в недоумении спрашивает Данте и слышит в ответ: «Я подобен центру круга, по отношению к которому равно отстоят все точки окружности, ты же — нет». Данте показалось, что юноша говорит очень непонятно. К этому образу, рожденному философскими раздумьями, Данте будет возвращаться неоднократно. В «Пире», толкуя Аристотеля, он напишет: «Каждая вещь более всего совершенна, когда она касается и достигает собственного достоинства; в таком случае она более всего отвечает своей природе, поэтому круг можно назвать совершенным тогда, когда он действительно круг. Это достигается в том случае, когда в нем есть точка, равно отстоящая от окружности». Амор «Новой Жизни» и хотел сказать: «Я центр круга, центр совершенной фигуры. А ты еще на периферии великого искусства любви». В экстатической поэзии неистового францисканца брата Якопоне да Тоди, которого в дни юности Данте знала вся Италия, мы находим тот же образ — Бога любви, пребывающего в центре круга. В последней песне «Рая», написанной великим поэтом незадолго до смерти, бог неизменной любви находится в центре мироздания, управляя Солнцем и другими светилами.