Данайцы, дары приносящие - Страница 20

Они были умными молодыми людьми. Они очень старались. Они могли думать с железной логикой обо всем, что они изучили, и могли использовать все, чему их научили. Но переучиваться и постигать новый образ мышления им было очень трудно.

Близилось время, когда Хэккет должен был проникнуть в святая святых науки грэкхов и он волновался все больше и больше. Он получил письмо от Люси, переданное ему агентом ФБР. Тон письма был дружеским, и он отметил про себя это, несколько поскучнев. Содержание письма, однако, доказывало, что у Люси в образе мышления как раз есть то, что он так тщетно пытался вбить в головы молодых специалистов.

«Дорогой Джим!

Спешу сообщить тебе, что мне в голову пришла одна мысль. Я работала над тем устройством, которое мне дал когда-то алдарианин. Помнишь, мы с тобой согласились на том, что он для чего-то должен быть приспособлен, хотя и казалось, что он ничего не делает. И что грэкхи ни в коем случае не хотели, чтобы мы об этом узнали. Я стала думать, чего такого хотят алдариане, о чем не знали бы грэкхи и чего мы не можем себе представить. Алдариане глухи. Глухи не от природы, а искусственно. Грэкхи могли сделать это специально, чтобы они не подслушивали и не устраивали всяких тайных собраний. Но алдариане знают, что такое — слышать. Они всегда слышали. Они хотят, наверняка, слышать опять. У одного местного врача я нашла пациента, который оглох на одно ухо в результате катастрофы, в которой у него был перерезан его левый слуховой нерв. Я испытала устройство на нем. Это самый настоящий слуховой аппарат. Его покрытие достаточно тонко, чтобы вибрировать от звука, который создает какое-то поле, действующее только на концы перерезанных нервов. Если ты не глух, устройство не делает ничего, и то же самое, если ты оглох не от того, что у тебя перерезаны слуховые нервы. Но этот аппарат действует на все перерезанные нервы. Я попробовала применить его на человеке, который потерял руку. Он почувствовал сразу же ощущение, что его рука на месте и что он может делать ей все, что захочет. Я думаю, что если бы грэкхи только узнали, что существуют такие аппараты, они были бы безжалостны к своим рабам, которые их одурачили и которые могут думать о восстании. Я надеюсь, с тобой все в порядке?

Люси.»

Хэккет написал ей ответ.

«Люси!

Получил твое письмо. Я в миллион раз охотнее работал бы с тобой, чем с кем бы то ни было другим. Но если ты хотела мне этим доказать, что сможешь и сейчас работать со мной, то ничего у тебя не вышло. Не сейчас! Если я не попадусь на том, что собираюсь сделать, то мы с тобой увидимся сразу же после этого. И я еще раз повторяю то, что прежде говорил насчет твоего ума.

Джим.»

Затем он со злостью накинулся на всех, кто до сих пор не оценил, какой ум имеет Люси, и долго ругал ФБР за то, что ее не привлекли к работе вместе с ним.

Но он не хотел, чтобы она была с ним сейчас. Любой мужчина с умом Люси — да. Но не она.

Восточный транслятор энергии находился в самом центре пространства площадью в пять акров. Он был окружен электрическим забором и, несомненно, там были детекторы, инфракрасные лучи и всякие прочие сигнальные устройства. Попытка добраться до транслятора была самым настоящим самоубийством.

Птицы, которые пролетали над этим пространством достаточно низко, просто исчезали во вспышке пламени. Иногда они взрывались в воздухе. И хотя Хэккет и разработал защиту против этого, она не была испытана, а он не хотел уменьшать свои шансы на успех.

Но они должны были хоть что-нибудь узнать, если была хоть малейшая надежда защититься от космического корабля в полмили длиной и абсолютно неизвестно каким оружием, скрывающимся за его броней.

Пришло время, когда он, наконец, рискнул совершить свою попытку, которая в результате могла им ничего не дать. Ночь была темной. На горизонте виднелся город, свет которого отражался в тучах. Порывами дул легкий ветерок.

Хэккет приблизился к электрическому забору, таща за собой кабель. Защита шла не только поверху — сам забор был точно таким же. Это уже было проверено раньше с помощью электронного вольтметра, который не мог показать находящимся внутри алдарианам, что что-то проверяется. Хэккет проверил это еще раз. Люди на другом конце кабеля, волнующиеся и беспокоящиеся, сверили данные. То, что придумал Хэккет, или сработает, или нет. Если только нет…

Он забрался на забор. Ничего не случилось. Он не получил никакого электрического удара. Никто его не заметил. Он спустился вниз. Ничего не случилось. Его оборудование работало безотказно. Электрический забор находился под напряжением в четыре тысячи вольт с девяносторазовым циклом смены полей. Когда забор был заряжен положительно, Хэккет — тоже, когда отрицательно, у Хэккета был тот же потенциал. Все время его заряд был таким же, как и заряд забора. Между двумя электрическими полями — забором и человеком — не было разности потенциалов.

То, что все сошло благополучно, придало Хэккету сил. Стояла темная ночь, воздух был теплым, порывами дул легкий ветерок. Где-то вдалеке послышался рокот мотора самолета. В каком-то пруду безо всякой паузы и ритма квакали лягушки. Нигде не было ни одного неестественного звука, ни одного движения, кроме тех, что делал Хэккет.

Появилось слабое сияние. Оно было очень, очень слабым, но это сказало о высоковольтном напряжении вокруг него. Он пошел вперед.

Он слышал все врем шум, как будто листья терлись друг о друга, даже скорее этот звук можно было описать как хлопки. Ветер переменился и теперь дул ему в лицо. Он услышал более громкие хлопки. Еще один, и еще…

Вокруг него в воздухе происходили короткие вспышки. И внезапно он понял.

Это были насекомые. Комары, москиты, маленькие пчелы. Они были ночными созданиями и мягко покачивались вслед за ветром в двадцати-тридцати футах над землей. Но стоило им опуститься пониже, они моментально взрывались и сгорали. Щелчок, вспышка — и комар исчезал. Щелчки погромче означали, что в электрическом поле погибло что-то более крупное, может быть, птица. Сам воздух был здесь смертелен. Но тщательно сконструированный костюм Хэккета и энергия, подаваемая ему от кабеля, были ответом на эту хорошо придуманную форму убийства. Хэккет не был изолирован от силовых полей вокруг. Просто у него все время был тот же потенциал, что и окружающего его пространства.

Он приблизился к зданию. Три раза вокруг него возникало сияние, предупреждающее о том, что надо подождать, пока приборы не уравняют разности потенциалов. Войдя в железную дверь здания, он нейтрализовал детектор, работающий в инфракрасных лучах, и со всевозможной осторожностью двинулся дальше, используя те технические достижения, которые использовались наиболее одаренными преступниками мира.

Возможно, он был и не таким уж хорошим взломщиком, и все можно было бы сделать намного лучше. Возможно. Но и алдарианам, охранявшим это здание, вряд ли могла прийти в голову мысль, что кто-нибудь захочет проникнуть в это здание, так надежно защищенное против всякого вторжения.

Внутри дома стояла тишина. Он открывал двери — неизбежное изобретение, как колеса и винты — и сигналов тревоги за этим не следовало. Затем он вошел в сферическую комнату примерно шестидесяти футов в длину и тридцати в высоту. Тихий, булькающий звук исходил из огромного и сложного агрегата с массой сложных деталей, проводов и того, чего Хэккет не мог даже описать. Он нажал на кнопку, и крошечная телевизионная камера начала посылать изображение всего, что он видел. Сам Хэккет принялся напряженно рассматривать агрегат. Он видел различные детали, некоторые показались ему знакомыми и никому не нужными.

Он сжал губы и выругался. Он понял, что эта попытка была бесполезной. Он ничего не смог узнать.

А затем он услышал шум. Открылась дверь, и в комнату вошел алдарианин. Не было слышно ничего, кроме баюкающего, почти неслышного шума работающих агрегатов. Хэккет замер. К алдарианам они привыкли. Их достаточно часто показывали по телевидению. Они были волосатыми с двумя парами ушей, но они держались прямо, и никто никогда не думал о них, как об обезьянах.