Дамы-козыри - Страница 8

— А вот что я думаю… Это даже здорово!

— Объясни. Не поняла, — осторожно поинтересовалась Ирина. От Тани всего можно ожидать.

— Я думаю, судьба подала знак. — Таня сняла очки, что делала редко и только в минуты особого душевного подъема. А поскольку душу ее мало что трогало, то, как правило, это происходило наедине с компьютером, в лаборатории — месте, к которому она относилась с чувством, близким к религиозному. Нормальным людям редко выпадала удача видеть ее такой. Подруги насторожились. Назревало что-то новое, что могло, вероятно, изменить их жизнь. При всей ершистости характера Таня пользовалась беспредельным доверием подруг, со стонами воспринимавших ее новые идеи, но неизменно убеждавшихся в правоте своего вождя. — Если мы не позаботимся о себе сами, то никто о нас не позаботится. Лично я не верю уже никому, кроме вас. Хотя кое с кем еще предстоит немного поработать, чтобы добиться понимания, — выразительный взгляд в сторону покрасневшей Алены. — Искать работу, конечно, можно и нужно. Вот только между собой посоветуемся, прежде чем соваться в незнакомую нору. Неизвестно, что на новом месте ждет каждую из нас.

Три головы перед нею закивали в знак полного согласия. Действительно!

— Последнее дело пресмыкаться перед подонками, если это не приносит выгоды и не дает возможности столкнуть их в грязь.

Таня резко взмахнула рукой, едва не скинув на пол чайничек с заваркой. Ольга, тщательно следившая не только за словами, но и за жестами школьной подруги, успела спасти предмет и предусмотрительно отставила его подальше от Тани. Речь той могла затянуться.

— Я пока еще точно не знаю, что мы должны делать, но кое-что знаю определенно. Погибнем мы в очереди на дешевом рынке, пытаясь рационально потратить пособие по безработице, или пойдем по рукам представителей враждебного нам племени мужиков. Они нами попользуются и съедят у костра при первой возможности, как уже сделали с Аленой. А ты не хнычь! Смотрите, опять прорвало. Кто там поближе: подведите пластырь под пробоину!

Студенткой Таня два сезона ходила матросом на учебных парусных судах, вгоняя матерых морских волков в краску откровенностью выреза тельняшки и красочностью ругательств.

Алена решительно вытерла глаза и пододвинулась ближе к Тане. Та одобрительно похлопала ее по плечу.

— Думайте, каждый день думайте, как сейчас получить то, что нам причитается. Но еще чаще, каждую минуту думайте, как нам получить гораздо больше.

— Легко сказать, — протянула Ирина.

Таня перебила:

— А ты не говори, а делай. Для начала давайте-ка решим, у кого из нас жизнь самая дрянная, — она уставилась на Алену.

Ольга и Ирина посмотрели туда же. Алена попыталась запротестовать:

— Нет, не все так плохо. Я завтра поеду к Володеньке…

Окончание ее фразы потонуло в хоре протестующих возгласов. Ирина вскочила с места и злобно выругалась, Таня сделала очень неприличный жест. Даже тихая Ольга возмутилась:

— Нужно окончательно потерять достоинство и…

— …и мы должны помочь ей достоинство вернуть, — внезапно вклинилась Таня.

Наступила тишина. Подруги непонимающе уставились на Таню.

— Ну да, вернуть достоинство, — невозмутимо продолжила Таня, — а заодно обстановку, квартиру и еще хорошо бы некоторую сумму наличными. Для начала разберемся с ее бывшим благоверным, а затем подумаем о каждой из нас.

Таня перегнулась через стол, отобрала у Ольги чайничек и плеснула заварки в чашку. Отхлебнув, продолжила:

— Мы можем делать все. Для этого у нас есть ум, красота, здоровье и талант. Вместе мы непобедимы. Мы прогрызем бетонные стены вдоль, если понадобится! Мы всегда правы, потому что стараемся ради наших детей. Правда, придется еще поработать, чтобы вы забыли мелочи: мораль, совесть и чувство вины перед обществом. Не виноваты мы перед ним!

В глазах подруг Таня увидела сомнение и поняла, что его требуется разрушить немедленно:

— Сколько у вас сейчас денег в сумочках?

Таня попала в самую точку. Аргумент был весомым и разил наповал. Искры сомнения сменил огонь решимости. Ольга рискнула выступить с предложением:

— А что с Аленой? Может, подадим на Вовку в суд, а потом…

— П…а с хвостом! — Иногда Таня была более чем груба. Но для этого требовалось основательно вывести ее из себя. — По закону, черт бы его побрал, ее муж может оказаться прав на все сто! А если мы проиграем дело? Нет, мы не можем себе позволить оплачивать путешествия в юридический «диснейленд»! И главное: никакой суд не сможет покарать его за то, как он все проделал. За подлость у нас не судят. Это можем сделать только мы!

— Я думаю, — протянула Ирина, обеими руками перебирая ожерелье из костяных черепашек, — надо во всем разобраться. Я имею в виду Алениного мужа. Что произошло? Почему он ее бросил в одночасье, сразу? Может, мы поймем, что делать дальше. И делать ли что-то вообще.

— Значит, мы должны за ним следить! Следить, насколько возможно. Времени у нас теперь хоть отбавляй. Ирка! Встречаемся завтра. Я за тобой заеду утром в девять, мне вчера как раз вернули машину из сервиса. Возьмешь фотоаппарат и всю оптику к нему, какую сможешь найти на свалке, именуемой студией. Ну, держись, Володенька! Кстати, Алена, он привычкам не изменил? Отчаливает из дому в половине десятого? Ну и отлично.

— Тогда я завтра утром приеду к Алене и буду с ней. — Захваченная общим порывом Ольга внесла свою лепту. — Звоните, если понадоблюсь. И еще. С деньгами у нас всех действительно, знаешь ли, не очень… Если только…

— Никаких «если»! — отрезала Таня. — Я вас затаскиваю в новую жизнь, мне за это и платить на первых порах. Завтра деньги будут. Обойдусь без компьютера. Пока обойдусь.

Ирина и Ольга переглянулись. Алена зажала рот ладошкой и сделала большие глаза. Значит, Таня действительно решила изменить их жизни, причем так круто, что расстается с самой большой ценностью, со своим любимчиком, без которого поведение ее близнецов непредсказуемо.

…Ольга вернулась домой за полночь. С независимым видом пройдя мимо изумленной дочери, она направилась в свою комнату, открыла шкаф и стала вынимать наряды и раскладывать их на стульях и кровати. Дверь специально оставила открытой. Ольга стояла к двери спиной, но чувствовала на себе внимательный взгляд Эммы. После сегодняшнего разговора с подругами она решила приготовить самые убойные наряды на случай, если понадобится и ее участие в делах «Союза четырех». Ольга, рассматривая разноцветные шмотки, задумалась. Надо немного переделать, тут убрать, там добавить… Ее размышления прервал вкрадчивый голос дочки:

— Если продавать решила, лучше со мной посоветуйся. Продешевишь, боюсь. И мне кое-что из всего этого оставь. Платьице, например…

Эмма с деланно безразличным видом ткнула пальцем в маленькое черное платье.

Ответ мамы ее поразил:

— Это не продается. Я все это — буду носить. С завтрашнего дня. Все по очереди. Кстати, у тебя полно джинсов. Я у тебя несколько пар одолжу на время.

Дочь тихо прикрыла дверь и ушла к себе. Там она пришла к выводу, что мама рискнула еще раз поработать на строительной выставке. Эмма вспомнила, что представители десятков фирм умоляли Ольгу постоять именно около их стенда «хоть минуточку». И посетители, в основном неповоротливые бизнесмены-строители, народ простой и грубый, тащились за нею, аки овечки за пастушкой, и, к вящей радости фирмачей, набивали портфели рекламными брошюрками. Тогда Ольге надоело выступать объектом всеобщего внимания и выслушивать предложения навсегда уехать в нефтяной край. Она предпочла уйти с выставки на второй день после открытия.

Значит, сделала вывод Эмма, мамуля решила вернуться.

С этой мыслью она и уснула. Ей приснилась бензоколонка посреди огромной красной равнины. Эмма взяла «пистолет» и постучала им о железную коробку с цифрами, показывающими расход горючего. На гулкий звук со всех сторон стали собираться красивые, блестящие, мощные мотоциклы. Они склоняли рога и покорно урчали. Сотни, сотни мотоциклов…