Дамнар: Неведение (СИ) - Страница 13

— Весомая разница. Да ты, выходит, и меня постарше будешь, — Всемир искренне удивился, лицезрея перед собой мужчину, которому нельзя было дать более сорока лет. — Есть еще братья?

— Да, один. Но он на светлой стороне остался. Сейчас, фактически, наследник лесного трона.

— А как же вы все на тёмной оказались, ежели раньше оба на светлой были? Рогатый соблазнил чем?

Джастин расхохотался.

— Багхес — то? Нет. Этот сатир тутошний лесной житель, хоть и действительно какой-то силой обладает. Подозреваю, что он какой-то местный Пан, но не хочет говорить об этом прямо.

Вампир немного призадумался, но продолжил, чувствуя расположение к старцу:

— Отец нам сказывал, что, когда в Долину Теней спускался, договор со Смертью заключил за плату немалую. Сету после гибели отца перешел этот долг. И, возможно, я не прав, что так говорю, но я очень счастлив, что не мне его выплачивать… Собственно, Сет изначально уже проклятым родился. Вероятно, что Замок его силой между мирами ходить и наделил, да только спросить не у кого.

— А сам?

Короткий вопрос старца и собственное разбитое состояние заставили Джастина нырнуть в памяти почти на полвека назад.

Глаза заливала кровь. Лоб, щеку и подбородок жгло огнем от рваной раны, но он практически не обращал на нее внимание. Одно из теневых чудовищ — мантикора, оставила след своих когтей на правой стороне лица Джастина. Он смог извернуться и воткнуть кинжал ей в глаз. Но как только распрямился, один из степных орков насадил его на пику, пригвоздив, как бабочку, к туше поверженного ранее каменного великана. Сквозная рана пришлась на область ниже сердца, под ребрами. «Кажется, задета селезенка или желудок», — пронеслась мысль в голове.

Джастин, собирая все силы, метнул не выпавшее из руки оружие в продолжающего сражение вампира неподалеку. Лезвие воткнулось в плечо врагу. Тот обернулся, отвлекшись, и один из людских рыцарей снес кровососу голову. И сам пал следом от стрелы, вонзившейся в прорезь шлема. Откуда была выпущена стрела, Джастин уже не видел. Голова бессильно повисла на бок, кровь из раны на лице залила и второй глаз. На то, чтобы отпустить древко пики и протереть лицо не хватало сил. Сознание стремительно угасало с каждой каплей жизни, за которую он цеплялся всеми возможными способами. В какой-то момент, он устал сражаться, и отключился, краем мысли почувствовав движение магических потоков Вириди Хорта.

Очнулся он от того, что некто протирает ему глаза тряпкой, помогая разлепить веки от запекшейся крови, крепко склеившие их. Закончив, незнакомец отошел в сторону. Острая боль в животе и собственная рука, все еще сжимающая древко пики помогли очнуться. Тело немного гудело от проходивших сквозь него энергетических потоков. С огромным усилием, Джастин смог открыть один глаз.

Стояла глубока ночь. Битва, начавшаяся в сумерках, была завершена. Создания тьмы неспеша ходили по полю брани, добивая тех, кто шевелился. Уже успели приползти трупоеды и устроили пиршество. На Джастина нахлынула разъедающую душу горечь. Он понимал, что все было зря. Их отряд собирались использовать как наживку, но подмога так и не пришла. Все они полегли.

Один из гулей подобрался совсем близко к Джастину. Пока тот был еще жив — эту особь он не привлекал. А вот нога тролля как раз вызвала гастрономический интерес. У Джастина не было физических сил отвернуться от зрелища. Некстати вспомнились сплетни, что темные порой веселятся, накачивая паралитиками пленных, кидая их в сознании на съедение подобным чудищам.

— Да уж, приятного аппетита. Ну-ка брысь! — послышался знакомый голос с сильной долей сарказма, но Джастин никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Попытка приподнять и повернуть голову успехом не увенчалась. Он слышал лишь, что некто, видимо тот, кто протирал ему глаза, подошел ближе.

Гуль сипло зашипел, обнажая желтые зубы с застрявшими кусками плоти в щелях между ними. Мерзкая, наполовину сгнившая физиономия нежити, измазанная в тёмной крови, всё ещё сохраняла человеческие черты, чем нагоняла больше жути. Тошнотное напоминание о том, во что может превратиться живой после смерти. Трупоед бросил свою трапезу и торопливо отбежал, заслышав тихий рык неизвестного обладателя знакомого голоса.

Через пару мгновений Джастин охнул от внезапно усилившейся боли. Бледные руки с заостренными ногтями резко схватились за пику и с легкостью переломили древко, оставив торчать из тела совсем короткий штырь. Затем незнакомец его практически обнял и быстро снял с этого шампура. Перехватило дыхание. Частью разума Джастин понимал, что и так уже давно должен быть мертв, как и остальные. А после освобождения от пики наверняка получил бы болевой шок, но, как назло, сознание отказывалось его покидать.

Незнакомец очень бережно, если не сказать, что нежно, положил дрожащее, подергивающееся от мелких конвульсий, почти мертвое тело Джастина на землю. Когда бледный отодвинулся и его лик осветила луна, Джастин все еще не узнавал незнакомца. Молодой паренек болезненного вида… Взъерошенные светлые волосы местами склеились от крови и еще чего-то чёрного. Он был в одних лишь кожаных штанах со множеством внешних карманов. Лицо, руки и торс испачканы в засохшей крови. Похоже, что он как раз отходил от Джастина, пытаясь её с себя стереть. Глаза незнакомца отливали алым оттенком не только по радужке, но и по белку. «Вампир?»

Лицо казалось смутно знакомым, но образ ускользал, никак не желая всплыть в памяти. Ещё от него тянулся к Джастину тонкими нитями магический поток. Он плохо разбирался в этом. Природа наделила его лишь толикой магии огня. Наибольшее, что он мог сделать за годы тренировок, это высечь из пальцев несколько искр, и разжечь с их помощью костёр. Ну и более-менее замечать и различать потоки энергии в окружающей среде.

— Какой прок от владения стихией воды, если я до сих пор так и не смог научиться лечить? — в голосе незнакомца звучала боль. — Аэлдулин, жаль что мы встретились снова при таких обстоятельствах, по разную сторону баррикад, — парень, сокрушаясь, покачал головой, устроился поудобнее и продолжил с ожесточением тереть себя тряпкой.

Аэлдулин… Да, они определенно были знакомы раньше. Именно так звали Джастина до перехода на тёмную сторону…

— Кто? — еле слышно выдохнул пытающийся перейти в иной мир эльф.

Паренёк невесело рассмеялся, раздраженно откинув от себя угвазданную ткань. Аэлдулин с удивлением заметил немного заостренное ухо. Эльфов Князю Корвосу еще никогда не удавалось обращать ни в вампиров, ни в Волков.

— Братишка, неужели я успел настолько измениться всего за четыре года? — кровавая пелена в глазах паренька постепенно рассеивалась, давая проступить сквозь постепенно бледнеющее алое марево светло-серой, почти белесой радужке. После того как глаза приобрели обычный вид, парень подмигнул и улыбнулся.

Если бы Аэлдулин мог встать, он бы его сейчас хорошенько отлупил. Почти обескровленное, холодеющее тело отказывалось подчиняться. Стараясь не обращать внимание на боль, он начал безуспешно дергаться. Видимо, со стороны это выглядело как конвульсии. Для полноты картины он пытался из себя выдавить хоть слово, но от злости и нехватки сил выходило лишь невнятное бульканье.

Сехфир’халлан — младший брат, покрытый позором и навечно изгнанный из Вечного Леса. Аэлдулин единственный поверил тогда в его невиновность. Ошибся?…

— Видимо, теперь-таки узнал… — Сехфир обеспокоенно подскочил, положил Аэлдулину ладонь на грудь. Покалывание от магического потока усилилось. — Хорош дергаться, силы побереги! Я и так уже битый час от тебя жнецов отгоняю.

«Магия смерти вперемешку с магией воды? Как вообще такое возможно? Видимо поэтому брату никогда не удавалось лечение», — пронеслась отстранённая мысль.

— Гнида! Своих! Убью, сволочь! — ярость, а может быть и колдовство брата придали сил, и Аэлдулин смог прохрипеть ругательства, не прекращая попыток шевелиться.

Глаза Сехфира недобро сверкнули, губы плотно сжались в одну линию. Он резко, но не сильно стукнул по груди Аэлдулина. Этого хватило, чтобы вновь задохнуться от боли и перестать дергаться.