Дама слева - Страница 5

– Я жду.

Высокая, бледная женщина процедила сквозь зубы, почти не двигая губами:

– Уже не долго осталось.

Слова были произнесены медленно, но похоже не произвели никакого впечатления на старую женщину, в то время как Бек, задохнувшись от ужаса, посмотрела на невестку своей госпожи и осуждающе пробормотала:

– О, как вы можете, миссис Чарльз.

– Она может, Беки, не принимай это близко к сердцу, – старая голова затряслась. – Я не умру, только чтобы досадить ей.

Последняя фраза была обращена уже к прямой спине младшей миссис Гордон-Платт, которая с чувством собственного достоинства, как Элисон была вынуждена признать, направилась к выходу. И когда дверь гостиной тихо закрылась, старая леди обратила всё своё повергающее в трепет внимание на Элисон, которая чувствовала себя кроликом перед удавом, пока голос миссис Гордон-Платт, обращённый к ней, ни разрушил чары.

– Что вы знаете о серебре или стекле, или о чем-то еще в том же роде? Вы ребенок. У него хватило наглости послать вас.

– Ничего подобного.

Чары пали, и Элисон сама удивилась своему тону.

– Я выросла в этом бизнесе. Мистер Элмер не послал бы меня сюда, если бы не был уверен в моём опыте и способности оценить имущество.

Мускулы на лице старой женщины энергично задвигались, прежде чем она ответила.

– Что ж, какая бы у вас ни была квалификация, вы проделали весь этот пути зазря. Моей невестке в этом доме ничего не принадлежит, и она не имеет права продать даже пуговицу. Но… но она продолжает пытаться, не так ли Бек?

Задав этот вопрос, леди повернулась к своей горничной с таким чувством, что никак не вязалось с её поведением всего несколько секунд до этого. Теперь она была похожа на ребенка, ищущего защиты у матери, и Бек была той матерью. Горничная подняла морщинистую, увешанную драгоценностями руку со словами:

– Да, мадам, никто не имеет законного права на что-либо в этом доме, кроме вас. Это всё ваше.

Другая морщинистая рука похлопала руку Бек с благодарностью. Потом старая леди снова обратилась к Элисон:

– Моя невестка воровка и интриганка.

С этими словами она закачала головой и, казалось, собралась удалиться, поэтому Элисон осмелилась спросить:

– Тогда почему вы живёте вместе?

Голова старой леди взметнулась так быстро, что Элисон пришлось сдержать улыбку, когда аккуратная укладка из волос слегка закачалась.

– Вы дерзкая молодая женщина, – проговорила она.

– Мадам, она лишь…

– Да, да, знаю, Бек. Помолчи! И не говори, что я получила то, на что напрашивалась. Я знаю. Знаю. Всё в порядке.

Она наклонилась к девушке и продолжила сентиментальным тоном:

– Вы спрашиваете, почему я и моя невестка живем вместе. Что ж, я скажу вам. Теперь уже не имеет значения; все знают… Когда мой сын женился на этой женщине двадцать лет назад, я выгнала его и с тех пор больше не видела, – голос её задрожал. – И теперь уже никогда не увижу, потому что он умер два года назад.

Элисон молчала. Бек похлопала свою хозяйку по плечу и сказала:

– Успокойтесь. Не терзайте себя.

– Мой муж был глупцом, добродушным глупцом. И что же он сделал, когда умер в прошлом году? Оставил все своему внуку, потребовав, чтобы тот жил здесь. И он приехал; но его воспитывала его дорогая мамаша, и он притащил ее за собой. Что я могу сделать?

Женщина раскинула руки и, издав старческий смешок, добавила.

– Но мадам получила неприятный сюрприз вместе с наследством в виде закладной в Английском Банке. Они не могут продать землю, пока я жива, и даже те деньги, что они получили бы за неё на сегодняшний день, не покрыли бы долга.

Снова прозвучал смешок.

– И знаете, моя дорогая, – тон и манера старой леди снова изменились; она сжала руки Элисон и заговорила с ней как со старым другом. – Посмотрите, что они сделали, пока я была в больнице. Они отправили меня туда в надежде, что я не выкарабкаюсь. Но я жива, не так ли?

Не дожидаясь, пока Элисон ответит, она продолжила срывающимся на рыдания голосом.

– Они были так уверены, что я умру, что разорили мою комнату. Они продали моё бюро… О, моё бюро.

Жёлтые волосы слегка закачались, когда женщина закивала головой.

– Но дело не в самом бюро, а в том, что было внутри, не так ли, Беки?

Бек ответила похлопыванием и ласковым успокаивающим бормотанием. Поведение миссис Гордон-Платт снова изменилось; сузив глаза, она воскликнула:

– Вы говорите, что торгуете?

– Да.

– Вы ведь вращаетесь в этой сфере?

– Да. Да.

– Вы ходите на все распродажи?

– Нет. Нет, только на те, где есть что-то достойное внимания, что мы можем продать.

– Вы могли видеть моё бюро. О, моё бюро.

Лицо женщины было мокрым от слёз, и Бек, тоже сморщившись, пробормотала:

– Мадам, вы только расстраиваете себя. Вы ничего не можете сделать. Смиритесь. Смиритесь.

– Да, да, уже слишком поздно беспокоиться. Я устала, Бек. Слишком много всего на меня свалилось. Дай мне свою руку.

Это было всё, что горничная могла сделать, чтобы поставить старую женщину на ноги. Но когда Элисон поспешила помочь, она категорически отказалась:

– Всё в порядке, мисс, я справлюсь. Мадам в порядке.

Элисон стояла, беспомощно наблюдая, как две женщины, неуклюже шаркая ногами, покидают комнату. И трудно было сказать, кто на ком опирается.

Что ей теперь делать? Она полагала, что пора вернуться домой. Девушка оглядела огромную уродливую комнату. То, что подобные семьи были вынуждены заканчивать таким образом, было достойно жалости. Элисон любила старые дома, старые семьи. Её взгляд упал на стул с высокой спинкой, обитой вельветом тёмно-серого цвета, хотя углы свидетельствовали, что некогда он был красным, и странное чувство появилось у неё… Этот стул был ей знаком; она уже видела его раньше. Разумом девушка понимала, что глупо так думать; невозможно, чтобы она видела его, если никогда не бывала в этом доме. Но в то же время она знала, что видела…

Элисон повернулась к открытой двери, в которую только что вышли две престарелые женщины, и поняла, что их тоже уже видела, и подумала: «Давай-ка убираться из этого места. Ты бредишь… или твоё воображение слишком разгулялось. Ты никак не могла видеть их раньше… или этот стул.»

Нет, конечно, не могла. Они произвели на неё такое сильное впечатление всего за несколько минут, какое некоторые люди не произведут и за целую жизнь, поэтому у неё и сложилось впечатление, что она уже встречалась с ними… Именно так. Но было ли у неё такое же чувство в отношении младшей миссис Гордон-Платт? Нет. Нет, она не чувствовала, что видела её раньше, и больше не хотела с ней встречаться. И последнее было очень сильным чувством.

Элисон подобрала свою сумку и перчатки с пола, бросила последний взгляд на стул с высокой спинкой и уже собралась покинуть комнату и этот дом, когда увидела стоящего в дверях молодого человека, который молча её разглядывал.

– Здравствуйте, – произнёс он с улыбкой.

Девушка не ответила и смерила его взглядом. Он был примерно её возраста, может даже младше. Ей сразу стало ясно, что это и был наследник закладной. И хотя он определённо являлся сыном своей матери, у него было приятное лицо.

– Вы кого-то ждёте?

– Нет. Я уже собиралась уходить.

Он продолжал стоять в дверях, загораживая ей дорогу.

– Вы встречались с моей матерью?

– Да, я приехала на встречу с вашей матерью, – голос её прозвучал отрывисто и грубо. – Я встретилась с ней, а так же с вашей бабушкой.

– О, боже!

Это восклицание резко изменило её отношение к нему, когда она увидела, как он закрыл глаза и уронил голову по-мальчишески испуганно.

– На это стоило посмотреть. Они находились вместе в одной комнате?

– Да, – Элисон была готова рассмеяться. – Ваша бабушка совершила смелое путешествие вниз по лестнице.

Он снова произнёс «о, боже!», а потом шагнул в сторону, пропуская девушку, и спросил:

– А что за дело у вас было?