Дальнейшие похождения царевича Нараваханадатты - Страница 23
Так рассуждал он про себя, а тем временем привлеченные сладостным запахом, исходившим от его тела, слетелись к нему пчелы и начали жалить, а он, готовый уже и умереть, подумал: «Вот ведь напасть! Желанного плода не добыл, так тут тебе нежеланная беда — вот как малодушному с веталой встречаться!» И до того доняли его пчелы, что он и вовсе решил расстаться с телом. Увидел царя в таком состоянии случайный прохожий, преисполненный сострадания сын мудреца, подбежал и отогнал пчел, а потом спросил у Бхунанданы, что с ним случилось, и стал наставлять его:
«Пока, раджа, ты обладаешь телом, как могут прекратиться страдания? Поэтому мудрые, не обращая на них внимания, всегда устремляются к целям жизни человеческой. Пока ты не уяснил, что Ачьюта, Ишана и Виринчи[112] есть одно и то же и почитание каждого из них отдельно не приносит пользы, поэтому ты, думая о Брахме, Вишну и Махешваре как о едином и неразделимом божестве, настойчиво продолжай здесь подвиги еще двенадцать лет. Тогда непременно и возлюбленную получишь, и над землей будешь царствовать, и избавления достигнешь. Вот тело твое уже обрело божественный запах, так чтобы пчелы тебя больше не жалили, возьми заговоренную шкуру черной антилопы и закутайся в нее». И с этими словами отдал ему мудрец заговоренную шкуру и ушел, а Бхунандана, молвив:,Так тому и быть!» — укрепился в таком решении и остался жить на той тиртхе, и за двенадцать лет он так порадовал Шиву своими подвигами, что та самая Кумудини сама к нему прибежала, и он с ней отправился в Паталу и долго жил там с ней, как с женой, и вкусил многие наслаждения, и, наконец, достиг конечного избавления.
Вот так все те, кто неколебимо тверд и решителен, достигают своей цели, как бы далека она ни была. Ты же, Шридаршана, непременно будешь счастлив — обладаешь ты добрыми признаками. Так к чему же из-за волнения лишаешь ты себя пищи?»
И когда голодный Шридаршана выслушал ночью в игорном доме рассказанную ему Мукхаракой историю, он так отвечал:,Как ты сказал, так оно и есть! Но как же я, принадлежащий к высокому роду, могу появиться в городе, доведенный до такого состояния игрой в кости? Стыдно мне! Но если не помешаешь ты мне, друг, уйти этой ночью на чужбину, то я поем». Согласился на это Мукхарака, принес ему еды, и Шридаршана поел. А после того как тот поел, отправился Мукхарака из любви к Шридаршане вместе с ним на чужбину.
Когда они так шли, то по какой-то причине пролетали тем же путем, но в поднебесье, отец и мать Шридаршаны, Саудамини и Аттахаса, когда-то оставившие его, увидели сына, обнищавшего из-за игры в кости и устремившегося на чужбину, и, преисполненные любви, обратились к нему с небес, оставаясь незримыми: «О Шридаршана, твоя мать, жена Девадаршаны, зарыла в своих покоях принадлежавшие ей украшения. Пойди за ними и, когда выкопаешь, обязательно уходи в Малаву, где правит могучий и богатый царь Шрисена. Он когда-то в юности тяжело пострадал от игры в кости и потому устроил обширную обитель для потерпевших неудачу игроков, где получают они и жилье и еду, какую только захотят. Ступай туда, сынок, и да будет тебе благо!»
Услыхав донесшиеся до него с небес такие слова, вернулся Шридаршана в тот дом вместе со своим другом, и выкопал из земли те заветные драгоценности, и, обрадованный, сочтя все это милостью божества, отправился вместе с Мукхаракой в Малаву.
Шли они и ночь, и день, а к вечеру после долгого и трудного пути дошли до деревни Бахухасия и уселись на берегу пруда, недалеко от деревни. Смыли они с себя дорожную пыль, а когда пили воду, пришла за водой небывалой красоты девушка, и была она похожа на Рати, голубой лотос, подпаленный огнем, которым Шива сжег Каму[113]. Она, посмотрев на Шридаршану взором, исполненным любви, подошла к нему, восхищенно смотревшему, и его другу и спросила: «Откуда вы пришли сюда, достойные, в это злосчастное место? По незнанию, словно мотыльки, попали вы в пылающий огонь!»
Смущенный ее словами Мукхарака спросил девушку: «Кто ты и что значит все тобой сказанное?» И тогда она молвила: «Расскажу я вам коротко, а вы слушайте.
Есть большая и прославленная деревня, называющаяся Сугхоша, отданная в кормление брахманам, и жил в ней брахман Падмагарбха, до тонкости знавший веды, а у него была жена из высокого рода, по имени Шашикала, и родились у них двое хороших детей — сын, которому дали имя Мукхарака, и дочь Падмиштха — это я. Брат мой Мукхарака еще в детстве был погублен игрой в кости, покинул дом и ушел куда-то на чужбину. С горя умерла моя матушка, а отец, потрясенный двумя несчастьями, покинул дом и, взяв меня, пошел разыскивать сына. Дошли мы в своих скитаниях по воле судьбы до этой деревни, а живет здесь знаменитый вор и главарь шайки разбойников брахман Васубхути. Но брахман он только по имени — когда оказались мы здесь, он со своими подручными схватил моего батюшку и лишил его и жизни, и золота, которое при нем было, а меня отвел к себе в дом и держал взаперти, вознамерясь отдать меня в жены сыну своему Субхути. Да, видно, благодаря добрым делам моим в прежних рождениях все еще не вернулся он с тех пор, как ушел грабить караваны, а что со мной будет, то в руках судьбы. Если разбойник этот увидит вас здесь, то непременно учинит над вами насилие, так что подумайте, как уйти отсюда».
Когда же договорила она эти слова, то Мукхарака вдруг узнал ее, разрыдался, обнял и проговорил сквозь слезы: «О Падмиштха! Ведь это же я, твой брат Мукхарака, погубитель родных! Увы, сестрица, горе мне, злосчастному!» При его словах охваченная горем Падмиштха узнала его, и, пока они обнимались, оплакивая родителей, Шридаршана успокаивал их и, найдя подходящее время, сказал: «Не время предаваться печали, а нужно сейчас подумать, как спастись, хотя бы и расставшись с тем богатством, что у нас есть». И тогда они, сдержав свое горе, условились о том, что каждый должен делать.
Шридаршана, исхудавший от долгого поста, растянулся на берегу пруда, изобразив больного, Мукхарака сел у него в ногах и горько заплакал, а Падмиштха поспешила к предводителю воров и сообщила ему: «Какой-то путник, ослабевший, лежит на берегу пруда, а с ним еще один, видно, его слуга». Услыхал это вор и послал своих сообщников разведать, что это за люди, а те пришли на берег и, когда увидели двоих, про которых говорила Падмиштха, спросили у Мукхараки: «Кто ты, любезный, и почему так заливаешься слезами?» А он, прикинувшись убитым горем, ответил так: «Это брахман, мой старший брат, пошел по святым местам вместе со мной, да в скитаниях прицепилась к нему хворь, и, добравшись досюда, вовсе он обессилел и попросил меня: «Встань, милый, приготовь мне быстренько ложе из травы дарбхи и приведи из этой деревни какого-нибудь добродетельного брахмана. Отдам я ему все свое достояние, потому что не пережить мне нынешней ночи». Когда договорил он это здесь, на чужбине, уже зашло солнце, и не знал я, глупец, что делать, и стал, убитый горем, плакать и взывать о помощи. Привели бы вы сюда какого-нибудь брахмана, чтобы брат, пока он еще жив, смог бы отдать своей рукой все, что у него есть. Поспешите, не переживет он ночи, а я такого горя переносить не смогу и взойду на костер вместе с ним. Сделайте гак, милостивцы, — вы нам, здесь, на чужбине, единственная родня!»
Выслушали воры его речь, прониклись состраданием и, вернувшись к главарю, доложили: «Ступай туда и прими сам в дар то богатство, которое брахман отдает. Следует его принять — само в наши руки валится». На это сказал Васубхути: «Это что еще за порядок? Где это видано, чтобы так нам доставалось богатство, без убийства? Непременно нужно нам его убить, не то беда нам будет, если без убийства заберем мы его богатство». Но возразили злодею воры: «Чего нам бояться? Одно дело грабеж, другое дело — от умирающего дар принять. А если окажутся они утром еще живы, так мы их прикончим. А если не сделаем так, то какой смысл в напрасном убийстве брахмана?» Согласился с ними Васубхути и отправился ночью к Шридаршане, а Шридаршана кое-что из материнских украшений скрыл, а кое-что отдал и прерывисто при этом дышал и говорил запинаясь, а вор, довольный тем, что получил, ушел со своими сообщниками к себе домой.