Дай тебя забыть (СИ) - Страница 4

— Я хочу на кладбище, — пробормотала, сонно зевая. Ждать ответ я не стала, а позволила себе провалиться в сон.

— Зато у тебя все будет, родная, — где-то на задворках сознания звучал тихий голос. — Это ради твоего блага.

Я не понимала смысла этих слов, да и не стремилась к этому, потому что сейчас мне было слишком хорошо: казалось, что я в лодке плыла по волнам. Как здорово!

— Это… твоя дочь? — вдруг взвизгнул и, словно бы, осекся не слишком приятный женский голос. А может, мне так показалось сквозь сон, который как рукой сняло.

Хотелось открыть глаза и осмотреться, но мне было так спокойно и приятно находиться в мире грез, что я решила не спешить с этим. Ведь так не часто у меня появлялась возможность расслабиться и забыться. Да и голоса вскоре совсем стихли, а я, — словно летела на мягком облачке.

А затем… Я вдруг увидела Макса и на этот раз он мне сказал совсем другое слово: “Проснись!”.

Резко распахнула глаза, и у меня сразу же закружилась голова, потому что создалось впечатление, будто я парю над землей.

К счастью, падать было некуда, потому что я лежала на мягкой кровати. Позволила себе откинуться обратно на подушки и прикрыть глаза, чтобы дать организму время для полного пробуждения.

На сей раз я решила обойтись без резких движений и, для начала, просто прислушаться к окружающей обстановке.

Где-то были едва уловимы голоса, только слов я разобрать не могла, а еще, судя по легкому шуму, в помещении работал кондиционер.

Медленно подняла веки и мои глаза увидели балдахин из нежно-сиреневой тонкой ткани, за которым я не могла рассмотреть, где же там потолок.

Легко оттолкнулась от кровати и приняла сидячее положение, чтобы осмотреться. Что ж, неплохо. Я в совершенно незнакомой комнате, выполненной в бело-сиреневых тонах с красивой резной деревянной мебелью. Очевидно, что это чья-то женская спальня, возможно, даже девчачья.

Пожалуй, стоило поскорее убраться из этой комнаты и отыскать папеньку, чтобы понимать, куда он меня привез. В нашей небольшой, пусть и трехкомнатной квартире, подобного убранства никогда не было, да и не поместилось бы. Здесь все выглядело дорого–богато и это, мягко говоря, настораживало.

Ощущая себя какой-то преступницей, я мышкой выбралась из комнаты в просторный коридор. Кроме двери только что покинутой спальни, я насчитала еще семь с обеих сторон.

— Соня, почему Паша еще не приехал? — донесся голос моего отца, и я несколько смелее побрела на звуки.

— Андрюш, ну ты же понимаешь, какой у него возраст! — лебезил родителю мерзкий женский визг. Мне даже сначала показалось, что это тявкала какая-то собачонка мелких пород.

Я так сильно задумалась о сравнении неведомой, но определенно противной женщины, что не заметила ступеньку и оступилась. Каким-то чудом мне удалось затормозить свое падение, ухватившись за поручень, однако, я все равно села на попу и едва не полетела кубарем вниз, как внезапно оказалась в сильных тисках и меня неслабо тряхнуло. От страха я даже крепко зажмурилась.

— Подожди, Маргаритка, сейчас посажу тебя на кресло, а потом спокойно осмотришься, — ласково прощебетал отец. — Я тоже порой забывал про лестницу, пока адаптировался к новому дому. И ты непременно привыкнешь.

Так мы что, дома?! Что это за здание такое? Где наша квартира? А противная тетка — она мне померещилась или…

— А потом обязательно нужно съездить в лицей, утрясти формальности, дорогой, — в противовес моей надежде снова заблеяла овца. Что, — “дорогой”?!

Я снова распахнула глаза, которые тут же забегали, выискивая какую-нибудь Фрекен Бок с бородавками на лице, но наткнулась на такую из себя холеную, небось с капитальным ремонтом на всей тушке (чего уж там, роже), маделямбру.

Однако, завершить начатое мне не позволили слова отца, повергшие меня в полный ступор:

— Рита, познакомься пожалуйста, это София, моя будущая жена.

Нет, у меня не шок. И даже не стресс. Это просто ужас какой–то! Как только первый ступор отступил, осознание накрыло лавиной и без того больную голову.

— То есть ты, — подскочила с места и ткнула в отца пальцем, — притащил меня в свой курятник, чтобы познакомить с мачехой, так что ли?! Решил, что недостаточно еще сломал мою жизнь?! Ненавижу тебя!

Папа попытался схватить меня за руку, но я ловко увернулась и сорвалась с места в сторону рассмотренной двери. Благо, за ней оказался внутренний красиво оформленный дворик. Только мне было не до убранств — отчаянно хотелось к родным на кладбище, а еще — в нашу квартиру, которую, очевидно, давно пустили с молотка.

Обида с новой силой обрушилась сверху. Как? Ну вот как можно было променять своего ребенка на богатую дамочку? Они ведь точно не первый день вместе! Неужели отец думал, что я бы не поддержала его после смерти родных? Я ведь так хотела быть рядом с ним! А он? О чем думал он? Ага, расследование шло, обвинения, как же. Мажорку он искал, окучивал, предатель! Это ведь клеймо на памяти о маме и Костике. Никогда не прощу!

Отыскав глазами кованые ворота, я спешно побежала к ним. По заборам, да и не только, я все детство лазила вслед за братом и его другом, и мой навык, к счастью, оказался не потерянным.

Шустро преодолев забор, оказалась на дороге, похожей на трассу, по ту сторону которой — лес. Собственно, туда я бы не побрела. Поэтому решила идти налево по асфальту, — это казалось более разумным.

Только я никак не могла ожидать резкого визга тормозов, красного капота прямо около моего живота и парочки напыщенных индюков, вывалившихся из машины. Мажор и его губастая сучка, которой явно к машине и права купили в подарок.

— Пол! Ну что это за чучело?! Я же ее чуть не переехала! — противно заверещала рыжая стерва, старательно изображая американский акцент.

— Чучело — это курица, которая про скоростной режим ничего не слышала, — невозмутимо бросила, глядя, как вмиг скривились губенки на смазливом лице.

— Ты откуда вывалилась, мелочь? — с прищуром просканировал меня взглядом очень красивый парень. Если бы не его повадки и мажористый внешний вид с рыжей гадиной в комплекте, на такого вполне можно было бы запасть. Кому угодно, только не мне — ненавижу ему подобных.

— Да ты посмотри на нее — небось с работы уборщицы поперли это недоразумение, — фыркнула губастая дура. — Только это не повод чужое имущество портить! Мне же теперь придется мою малышку гнать на автомойку, чтобы ничем от такой уродки не заразиться!

— Ты акцент свой забыла, Гурия юродивая, — бросила, передернув плечами. — Это мне бы твоим тупизмом заморским не угоститься ненароком.

— Пол! — на уровне ультразвука завизжал мерзкий голос.

— Пол явно гниловат, — передразнила, перебив стерву.

— Слышь, ты, мелочь, — начал наступать на меня мажор.

— Мелочь у тебя в штанах, — сделала шаг назад и подумала, что пора бы удирать, в лес, например. Ну не бросит же эта парочка машину на трассе?

— Знаешь, что делают с такими языкастыми, как ты, такие, как я?

— И знать не хочу, мелочь, — ядовито бросила, приближающемуся здоровенному Полу.

Лицо парня исказила гримаса какого-то маниакального предвкушения, словно, мои дни сочтены.

— Что здесь происходит? — громыхнул позади голос отца. — Дочь, ты в порядке?

Мне на плечи опустились мужские руки, которые крепко удерживали меня, пытающуюся сорваться с места. Ничего, я все равно здесь надолго не останусь. Плевать на будущее, но подобное настоящее мне не нужно!

— Дочь? — удивленно воскликнул парень. — Андрей, — обратился он на ты к моему отцу, — это твоя дочь?

— Да, Паша, это Маргарита, моя малышка. Дочь, а это Паша, сын Сони, твой будущий сводный брат.

“Прищепка”, — прочла я по губам парня. Только его лицо не выражало ни капли радости. Ненависть и презрение — и больше никакого азарта или интереса к моей персоне.

Макс?!

Чем дольше я всматривалась, тем больше сходств с мальчиком из детства находила. Те же серые глаза, небольшой шрамик над правой бровью, который оставила моя удочка, когда ребята взяли меня с собой на рыбалку; родинка около уголка рта, которую теперь скрывала модная щетина… Макс определенно стал взрослее, мужественнее. Сколько в нем роста? Под два метра, наверное, и веса под сотню. Вон как мускулами оброс. Небось из зала не вылезает, чтобы своей курице нравиться… А сколько ему уже лет? Восемнадцать или девятнадцать? Не помню, не знаю. Только почему Паша? Черт! Павел Максимов, точно! Это Костик называл его исключительно Максом, ну и я повторяла за братом…