Дай тебя забыть (СИ) - Страница 3

Стало очевидным, что, как минимум, до моего совершеннолетия, у меня выбора нет.

Немного собравшись, я встала, отряхнула колени, поправила на себе одежду. Затем, заприметив на подставке в углу директорского кабинета салфетки, подошла, чтобы вытереть слезы и высморкаться.

— Знаешь, если бы давали премию на конкурсе “Отец года”, ты бы взял гран-при, — бросила осипшим голосом, оборачиваясь к родителю. — Как легко ты позволяешь себе рушить мою жизнь, даже поражает! Хочу тебе напомнить, что я не просила меня рожать и…

— Да сколько можно?! — сорвался на крик мужчина. — Что тебе опять не нравится?! Ты же так хотела домой, разве нет? Держишься за эту чертову школу, ради чего? Знания? Так ты пойдешь в лучшую гимназию во всей области!

— Я хотела домой шесть лет назад! — зарычала в ответ. — Тогда, когда мне была нужна семья, отец! У меня здесь прекрасная жизнь, знаешь ли, чтобы отказываться от нее ради… А ради чего, собственно? Твоего общества, в котором я больше не нуждаюсь?!

Буквально в несколько шагов мужчина оказался рядом со мной и схватил за плечи, заглядывая в глаза.

— Все, что я делаю, — тихо произнес он. — Исключительно для твоего блага. Ты все видишь в черно-белом цвете, но реальный мир не такой, Маргаритка. И ты едешь домой. Сейчас.

***

В комнату я вернулась совершенно разбитой. Отец не собирался давать мне ни минуты на сборы, но я чудом сумела уговорить его, хотя бы конспекты свои забрать — шесть лет труда, как никак.

— Ритка, ты чего такая зареванная?! — налетели на меня с расспросами соседки. — Неужто Ёся наш тебя пресанул?!

Отвечать ничего не хотелось, как и разговаривать с этими курами. За весь период моего пребывания в этом чуднОм месте, подругами я так и не обзавелась. Потому что хвастаться мне нечем, а ныть я не люблю, как и обсуждать других людей.

— Анисимова, — влетела в комнату Горгона. — Я что, бегать за тобой должна?!

Ох, как же меня задолбала эта феминистка бессемейная! И правильно, у таких не должно быть потомков, потому что род какой-то проклятый будет.

— Я с кем разговариваю, мать твою?! — подлетела ко мне женщина и дернула за руку, разворачивая.

Не выдержав эмоционального накала, еще и упоминаний о маме в подобном контексте, к тому же, из уст этой мымры, моя рука, словно обретшая свою жизнь, полетела в сторону лица воспиталки. Звук пощечины оглушил все и вся, и наступила кромешная тишина на какое-то мгновение.

— Ах ты, маленькая дрянь! — зашипела Горгона, замахиваясь для ответного удара. — Мало я тебя порола, да?!

— Только тронь мою дочь — и пойдешь червям на корм, — громыхнул где-то позади голос моего отца.

— Что здесь происходит, Надежда Ивановна? — рявкнул взявшийся из ниоткуда директор. — И как понимать ваши слова на счет порок.

Ну… может Ёся действительно ничего не знал о некоторых методах здешнего воспитания? Почему бы не просвятить его напоследок? Хотя, этот сюр больше напоминал игру плохих актеров. Может, хоть у папочки что-нибудь дрогнет внутри?

— Да ладно вам, Иосиф Давыдович, — пропищала, вырывая из тисков Горгоны свою руку. — А то вы не знаете, что девочек постоянно бьют, наказывают, заставляют по ночам убирать те помещения, где нет камер…

— Что ты несешь, паршивка?! — противно проблеяла воспиталка, которая так и не опустила свою клешню, словно продолжая угрожать мне. Только мне уже не страшно. Куда сильнее пугал предстоящий отъезд в неизвестность.

Начавшаяся перепалка между директором и его подчиненной быстро исчезла из нашей комнаты неведомо куда.

Заведенные соседки буквально набросились на оставшегося в комнате мужчину со своими жалобами, проблемами и причитаниями. Отец показательно охал, ахал и просто тяжело вздыхал, покачивая головой. Нисколько не изменился за все эти годы…

Примерно с таким же видом (смесь снисхождения и раздражения) он общался с моей бабушкой, маминой мамой, лет десять назад, потому что еще задолго до смерти родных, женщина перестала с нами общаться.

— Я почти готова, — решила сжалиться над папой и протянула ему дорожную сумку. — Подожди за дверью, я быстро.

Отец кивнул напоследок девочкам и спешно улизнул, позволяя перевести дыхание.

Эх, если бы у меня был хотя бы один шанс на побег, я бы его не упустила.

— Какой у тебя батя охренительный — защебетала одна из соседок.

— Точно! Мне бы такого… папика, — загоготала другая, вызвая у меня лишь отвращение.

— А ты не сирота разве? — вклинилась третья.

Все же, мизерный плюс в моем отъезде начал просматриваться: никаких кур и Горгоны. И нет, я не буду по ним скучать. Уверена, мне будет слишком “хорошо” и без них.

Прощание со школой прошло как-то мимо моего сознания, то есть тело участие в процессии принимало, а вот мозг память от лишнего бреда оградил.

— Ого, нормально ты так от тюрьмы отбивался, — не смогла промолчать рассматривая черного монстра, стоимостью с хорошую трешку в центре Европы. — Наверное, друзей нужных завел.

Отец никак не отреагировал на мои высказывая, лишь тяжело вздохнул, словно провинился в чем-то, и открыл передо мной заднюю дверь.

— А я бы и спереди прокатилась, между прочим, — буркнула, но нырнула в салон.

Легкие тут же заполнил запах если не роскоши, то, как минимум, дороговизны: кожа, кофе, нотки табака и еще что-то пряное, но такое, взрослое, мужское.

Раньше мы папе дарили скромный аромат от Антонио Бандераса, или “Блю”, или “Блэк”, — зависело от маминого настроения больше, чем от папиных предпочтений.

Сейчас же в салоне витал более тяжелый запах, должно быть, что-то из коллекции Ив Сен Лоран.

Невольно поморщилась. Странно, что я не обратила на это внимание еще в школе, а может, просто в салоне такой ароматизатор.

— Могу люк открыть, — усаживаясь вперед, предложил отец.

Сама любезность! Боже, как же противно от подобных мыслей, только ничего поделать с собой не получалось, даже ради памяти родных.

— У тебя есть повод на меня злиться, — снова завел свою пластинку мужчина. — Но я уверен, что мы сможем наверстать упущенное.

Фыркнула и отвернулась к окну. Было бы что наверстывать. По крайней мере, не с тобой. Спасибо родителю хотя бы за то, что он не стал развивать эту тему, захлопнул свой клювик, и включил музыку, радио. Мой песенный “словарный” запас устарел на шесть с лишним лет, потому что у меня не было ни желания, ни какой-то связи с внешним миром, чтобы интересоваться трендами. Пожалуй, упустила я не так уж много, мягко говоря. Возможно, у меня не идеальный музыкальный слух, только вот нынешнее блеяние я пением назвать не могу, да простят меня продюсеры этих золотых антилоп.

— Ты такая задумчивая, — убавив громкость, снова пристал отец.

— Ага, думаю о том, почему в моей программе не было таких предметов, как музыка, искусство, танцы, физкультура…

И это чистейшая правда, — не все занятия у нас с соседками совпадали, каждый учился по какой-то своей программе. В моей, из вышеперечисленного, была аэробика два раза в неделю.

— Ты не была готова сделать самостоятельный выбор, поэтому пришлось мне, — как-то недовольно пробурчал мужчина. Кто бы сомневался… — Не думал, что сейчас тебя будет волновать именно это.

— Оу, прости, надо было узнать, как ты жил эти годы, да? — ядовито фыркнула, скрестив руки на груди. — Так ты сам сказал, что у нас для этого будет предостаточно времени в будущем, нет?

Ответа я так и не получила. Радио снова заиграло громче, скорость стала выше, потому что мы выехали на трассу, а моему организму, пережившему столько стресса, и поднятому с постели ни свет, ни заря, отчаянно захотелось отключиться.

Пожалуй, это то немного, в чем я не смела себе отказать. Просто провалиться в сон и забыться. А возможно, встретить там, в мире грез Макса, с его неизменным “Прищепка”. Или маму с братом, которые мне за эти шесть лет ни разу не приснились. И это ужасно! Потому что среди моих вещей даже фотографий не было, а те крупицы воспоминаний, которые из меня не выбил новый формат жизни, не приносили удовлетворения. Ведь портреты родных почти напрочь стерлись из памяти, зато я помнила их на уровне ощущений.