Дай мне руку, тьма - Страница 5

– Очень нервы успокаивает. – Он запрокинул голову и не моргнув глазом осушил свой стопарик.

Мы с Энджи, конечно, моргнули, но оказалось, и впрямь успокаивает, во всяком случае наши. Что там успокаивал Бубба, ума не приложу, насколько мне известно, у него вообще не было нервов, как, впрочем, и многих других вещей, необходимых для жизни сапиенсов.

Двести тридцать фунтов живого веса нашего друга плюхнулись на диван.

– Так зачем вам Джек Рауз?

Мы рассказали.

– На Джека не похоже. Эффектно, конечно, но совсем не в его духе. Слишком изощренно.

– Как насчет Кевина Херлихи? – спросила Энджи.

– То, что для Джека изощренно, Кевину недостижимо. – Бубба глотнул из бутылки. – Ему вообще многое недоступно. Сложение и вычитание, алфавит, дела вроде вашего. Неужели забыли за столько лет?

– Он мог измениться…

Бубба рассмеялся:

– Как же, как же! Он стал еще хуже.

– Значит, он опасен, – сказал я.

– Ясное дело, – кивнул Бубба. – Как цепной пес. Умеет насиловать, драться, пугать до смерти и многое другое, причем делает это на совесть.

Он протянул мне бутылку, я наполнил очередную рюмку.

– При таком раскладе парочка, решившая взяться за дело, за которым может стоять он и его босс…

– Это парочка дебилов, – закончил мою фразу Бубба и забрал бутылку.

Энджи показала мне язык.

– Хотите, чтобы я прикончил? – Бубба вытянулся на диване.

Я нервно моргнул:

– Э-э-э-э-…

Бубба зевнул:

– Нет проблем.

Энджи примирительно коснулась его колена.

– Не сейчас.

– На самом деле, – Бубба принял сидячее положение, – нет ничего проще. Я тут соорудил одну штуку, надеваете ему ее на голову и зажимаете…

– Мы непременно скажем, когда будет пора, – пообещал я.

– Идет. – Он снова улегся и задумчиво уставился на нас. – По правде сказать, не представляю, откуда у него взяться подружке. Он скорее заплатит шлюхе или возьмет силой.

– Это-то меня и беспокоит, – признался я.

– Вам нельзя идти к ним одним. Не заявитесь же вы с предложением оставить вашего клиента в покое. Вы и договорить не успеете, как вам настанет крышка. Они ж психи конченые.

И это говорит человек, который охраняет свое жилище минными растяжками! Джек Рауз и Кевин ему, видите ли, психи! Тоже мне, образец душевного здоровья!

Обратный путь мы преодолели довольно бойко, перемещаясь так, будто танцевали джигу.

– Будем действовать через Толстяка Фредди, – сказал Бубба.

– Что-о? – поперхнулась Энджи.

Толстяк Фредди Константине был крестным отцом бостонской мафии. В свое время он отвоевал контроль у некогда преуспевающей группировки «Провидение», затем усилил свою власть. Джек Рауз, Кевин Херлихи и другие – словом, каждый, кто в этом городе продавал хотя бы копеечный пакет, – должны были отчитываться перед Толстяком Фредди.

– Это единственный путь. – Бубба был невозмутим. – Сходите к нему, выразите свое уважение, и, если эту встречу устрою я, они будут знать, что вы друзья, и не тронут вас.

– Пусть так, – согласился я.

– Когда хотите встретиться?

– Как можно скорее, – ответила Энджи.

Бубба пожал плечами и взял с пола мобильник. Набрал номер, пока шли гудки, отхлебывал из горлышка.

– Лу, – сказал он в трубку, – передай хозяину, что я звонил. – На этом разговор закончился.

– Хозяину? – удивился я.

Бубба развел руками:

– Они насмотрелись Скорсезе и полицейских сериалов и уверены, что так надо говорить в их среде. Смех, да и только. – Он налил Энджи очередную стопку. – Ты уже развелась официально, Дженнаро?

Она улыбнулась и выпила водку залпом.

– Официально нет.

– А когда? – Он поднял брови.

Энджи уперлась ногами в открытую коробку от АК-47 и откинулась на спинку стула.

– Колеса правосудия вращаются слишком медленно, а развод – дело тонкое.

Бубба скорчил гримасу.

– Контрабанда комплексов «земля–воздух» из Ливии – вот тонкое дело. А развод…

Энджи посмотрела на облупившуюся трубу отопления, протянутую через потолок.

– Ну да, по-твоему, любовь длится не дольше шестидневки. Ну вот что ты смыслишь в разводах?

Бубба вздохнул:

– Я знаю одно: люди, желающие изменить свою жизнь, должны начисто отрезать прошлое. – Он снял ноги с дивана, описав ими в воздухе дугу и приземлившись подошвами армейских ботинок на пол. – А как твои дела, парень?

– Мои? – удивился я.

– А чьи же. Как у тебя по части развода?

– Без проблем. Это как с китайской кухней, один звонок – и все доставлено.

Бубба взглянул на Энджи:

– Вот видишь?

Она безнадежно махнула рукой в мою сторону.

– И ты веришь ему, доктор Фрейд?

– Протестую, – притворно возмутился я.

– Иди ты со своим протестом знаешь куда?

– Вы что, ребята, хорош наезжать друг на друга, брейк!

Наступила неловкая пауза, такая возникает, когда кто-то пытается намекнуть, что между мной и моим напарником существует нечто большее, чем просто дружба. Бубба улыбался, чувствуя себя хозяином положения. И тут зазвонил телефон.

– Да. – Бубба кивнул нам. – Мистер Константине, как поживаете? – Пока Бубба слушал ответ, на его лице отразилась гамма самых разнообразных чувств. – Рад слышать. Послушайте, мистер Константине, двум моим друзьям необходимо поговорить с вами. Это займет у вас максимум полчасика. Да, сэр, это хорошие люди. Специалисты по гражданскому праву, но они наткнулись на нечто, что может заинтересовать и вас. Это касается Джека и Кевина.

Толстяк Фредди заговорил, слушая его, Бубба сделал универсальный выразительный жест кулаком.

– Да, сэр. Патрик Кензи и Анджела Дженнаро. – Он послушал, помолчал, моргнул недоуменно и взглянул на Энджи. Закрыв рукой микрофон, спросил: – Ты в родстве с семьей Патризо?

Она закурила.

– Увы.

– Да, сэр, – сказал Бубба в трубку. – Это та самая Анджела Дженнаро. – Он взглянул на нее, подняв левую бровь. – Сегодня в десять вечера. Спасибо, мистер Константине. – Он уставился на деревянный ящик, на котором стояли ноги Энджи. – Что? Да. Лу знает где. Шесть ящиков. Сегодня ночью. Будьте уверены. Как по свистку, мистер Константине. Да, сэр. Счастливо. – Опустив трубку, Бубба громко вздохнул и ребром ладони всадил антенну обратно в телефон. – Вонючий итальяшка. Каждый раз: «Да, сэр. Нет, сэр. Как ваша жена?» Даже волынщикам-ирландцам и тем начхать, как там твоя жена.

Если учесть, что эти слова исходили от Буббы, их можно счесть большим комплиментом в адрес моего родного этноса. Я спросил:

– Так где мы с ним встретимся?

Бубба смотрел на Энджи со странной смесью трепета и страха на одутловатом лице.

– В его кофейне на Прайм-стрит. Сегодня в десять. Почему ты никогда не говорила, что связана с ним?

Энджи стряхнула пепел на пол. Это не было демонстрацией, просто пол и был Буббиной пепельницей.

– А я и не связана.

– Фредди иного мнения.

– Он ошибается. Случайное совпадение крови, вот и все.

Бубба взглянул на меня:

– Ты знал, что она в родстве с семьей Патризо?

– Угу.

– И?

– Ее это не волнует, поэтому меня тоже.

– Бубба, – сказала Энджи, – это совсем не то, чем я хотела бы гордиться.

Он присвистнул:

– И все эти годы во всех передрягах, в которые вы попадали, ты никогда не обращалась к ним за поддержкой?

Энджи взглянула из-под длинной челки.

– В голову не приходило.

– Но почему???

– Потому что нам хватает и одного мафиози. Тебя, красавчик.

Он вспыхнул так, как мог только в присутствии Энджи, и это кое-чего стоило. Крупное одутловатое лицо разгладилось, как переспевший грейпфрут, на нем явно читалось какое-то детское недоумение.

– Хватит, – сказал он, – ты меня смущаешь.

Когда мы вернулись в офис, я сварил кофе, дабы развеять водочный угар, а Энджи прослушивала записи на нашем автоответчике.

Первое послание было от нашего недавнего клиента Бобо Джедменсона, хозяина «Йо-Йо» – сети подростковых танцевальных клубов и нескольких стриптиз-шоу в Саугусе и Пибоди. Названия у них тоже были соответствующие, типа «Капающая ваниль» и «Капля меда». Когда мы отыскали его бывшего партнера и вернули большую часть его денег, Бобо вдруг стал выяснять размер наших ставок, прибедняться и плакаться в жилетку.