Дай лапу, друг медведь ! - Страница 3

Внизу что-то прошуршало и смолкло. Потом опять шорох... Затаив дыхание, ребята медленно наклоняют головы и напряженно смотрят вниз. А там - наполовину усохшая трава, прошлогодние листья, сучки - и никого! Но шорох слышится явственно. Там кто-то ползет или крадется. Может, это пробирается к полю медвежонок?

- Мышь, - чуть слышно шепчет Андрюшка.

Но Валерка и сам уже видит рыжую мышь с темной полоской вдоль спины. Мышь то показывается, то исчезает в траве. И все короткими перебежками подбежит и остановится, то ли вынюхивает что-то, то ли слушает. Ребята, затаившись, глядят на нее, будто видят впервые в жизни.

Мышь убежала, и опять тишина. Но ненадолго. Снова, теперь справа, шуршат чьи-то шаги. Ребята, как по команде, поворачивают головы: это уже не шорох мыши, а именно шаги! Кто-то идет осторожно, мягко ступая по земле. Но кто может тут ходить, кроме медведя?

Шаги все ближе и ближе. Валерка чувствует, как у него начинает сохнуть во рту, а Андрюшка, чтобы не сопеть носом, открывает рот и почти не дышит.

Но и это оказывается не медведь, а всего лишь обыкновенный зайчишка. Серенький, лопоухий и длиннолапый. Прыгает себе полегоньку, и ребята, глядя на него, понимают, что каждый такой прыжок они принимали за шаг. Им и смешно и невыразимо интересно смотреть сверху на зверька, который не подозревает, что за ним напряженно следят две пары человеческих глаз.

Заяц проскакал краем лесочка и нырнул в овес - тоже кормиться пришел!..

Смерклось. Откуда-то появились зеленоватые крохотные пичужки. С отрывистым стрекотом они перелетали с ветки на ветку, от дерева к дереву. Одна пичужка чуть было не опустилась на голову Валерки, но, встретив его взгляд, испуганно пискнула, затрепыхала полупрозрачными крылышками, поджав к животу тонюсенькие черные лапки, и взвилась в вышину. И долго еще было слышно, как она вскрикивала в вершинах берез, видимо предупреждая подруг об опасности. Новый звук, раздавшийся на кромке леса, заставил ребят вздрогнуть. Это было сиплое шипение, будто кто всасывал или выпускал воздух через тонкий шланг. Валерка и Андрюшка недоуменно переглянулись. Через секунду-две странный звук повторился, и вдруг отрывисто, зычно ухнуло в сумраке вечера: хху!.. Валерка аж подпрыгнул на доске, Андрюшка невольно схватился рукой за ствол березы. Над Стрелихой заметалось эхо. Спустя минуту в отдалении треснуло, будто кто переломил сухую палку.

- Слышал? - шепотом спросил Андрюшка.

Но Валерка не в состоянии был ответить - язык будто присох во рту.

Андрюшка стал поворачивать голову, чтобы оглянуться назад, на лес. Ему показалось, что даже шея скрипит от напряжения.

Деревья стояли погруженные в темноту. Посмотрел вниз и поразился: земли не видно, лишь призрачно белеют стволы берез. А поле - поле по-прежнему казалось светлым. И не сразу Андрюшка сообразил, что, по мере того как темнота становилась гуще, овсяное поле незаметно для глаз сужалось, сужалось до тех пор, пока не превратилось в серовато-желтое пятно перед березами, а края поля и его даль давно поглотила темь.

- Теперь уж не придут, - с сожалением сказал Андрюшка. - Филин их напугал.

- Как оно шипе-ело... - шепотом протянул Валерка. - А ухнуло-то!.. Может, это совсем и не филин?

- Может, и не филин. Но я слыхал, как филины ухают. Похоже было. И шипят они здорово.

- А трещал - медведь?

- Конечно! Он к полю шел, а филин ухнул и напугал его... - Андрюшка вздохнул. - Давай слезать.

По стволам берез ребята осторожно сползли вниз и прямиком, по овсу, побежали в сторону деревни. Они бежали молча, подгоняемые непонятным стремлением скорей вырваться из густой и темной тишины. И лишь после того как овсяное поле осталось позади, а впереди показались далекие огни деревни, они перешли на шаг.

4

Все окна дома Гвоздевых были освещены, и Валерка понял, что отец и мать уже пришли с работы. Он тут же вспомнил, что утром на кухонном столе видел записку, оставленную матерью, - она просила сходить в магазин и сделать еще что-то. Но он так спешил к Андрюшке, что даже не дочитал эту записку, а уж исполнить просьбу тем более не хватило времени. К тому же и Лариска оказалась обманутой: ведь он обещал взять ее на Стрелиху.

- Ты не говори, что мы медведей караулили, - попросил Валерка Андрюшку, - ладно?

Андрюшка неопределенно пожал плечами: врать он не любил.

- Никто и спрашивать не будет.

- Это тебя. А меня спросят. Мне, понимаешь, в магазин надо было, а я совсем забыл... Ну, да отверчусь как-нибудь! До завтра!..

В кухне у газовой плиты хлопотала Клавдия Михайловна, мать Валерки, высокая крепкая женщина с выгоревшими до льняного цвета волосами и коричневым от загара лицом.

- Ты где это шляешься?! - обрушилась она на Валерку, едва тот переступил порог.

- А чего, и погулять нельзя? - фыркнул Валерка и мельком глянул на отца, который сидел в комнате, устало привалившись на спинку дивана, и смотрел телевизор.

- Только и делаешь, что гуляешь с утра до ночи! В магазин лень было сходить. От Лариски больше помощи, чем от тебя!

- Понимаешь, - виновато и тихо, чтобы смягчить гнев матери, заговорил Валерка, - пошел я к Андрюшке, а он огурцы с грядки снимает. Надо же было ему помочь! А потом пообедали у них - и на речку... Думали, недолго...

В кухню вбежала Лариска и выкрикнула:

- Он врет, мам, он все врет! Они с Андрюшкой совсем и не на речке были, а на Стрелиху ходили!..

- Ты-то молчи, если не знаешь! - оборвал Валерка сестру.

- А вот и знаю! Сама видела. Они медведей караулили.

- Еще чего выдумали!.. - всплеснула руками Клавдия Михайловна.

Отец, Валентин Игнатьевич, такой же светловолосый и загорелый, глянул на сына и тихо, но требовательно позвал:

- Ну-ка, иди сюда.

И беглый взгляд и этот тихий голос не предвещали ничего хорошего было похоже, что отец или чем-то расстроен, или очень устал. Валерка, понурив голову, побрел к отцу.

- А что, Лариска и то видела медведей, а мне нельзя, да?.. обиженно бормотал он.

- Сядь! - Валентин Игнатьевич кивнул на диван рядом с собой.

Валерка сел. По телевизору передавали футбольный матч, и это несколько взбодрило его: отец любил смотреть футбол, и разговор, видимо, будет коротким.

- Ты почему говоришь матери неправду? - так же тихо спросил отец.

- А что, Лариска и то видела медведей... - опять заканючил Валерка.

- Я тебя не о том спрашиваю!..

Валерка молчал, опустив голову.

- Учти: если еще раз замечу, что врешь, уши нарву.

- А почему медведей-то нельзя караулить? - осмелел Валерка, чувствуя, что на сей раз гроза миновала.

- Медведей карауль, если хочется. Но не ври!

Из кухни тотчас появилась Клавдия Михайловна:

- Ты ему не потакай! Приедут охотники, вот и пускай караулят, а ребятам на Стрелихе делать нечего!

- На Стрелихе - семенной участок сортового овса, - уже обращаясь к жене, сказал Валентин Игнатьевич, - я за него головой отвечаю! Если я его стравлю медведям, нам за него до конца жизни не рассчитаться!

- Ну, и ребята не сторожа.

- Не сторожа, а овес сберегут. До приезда охотников. Все-таки польза будет. - Валентин Игнатьевич уселся поудобней и опять уставился в телевизор, давая понять, что разговор исчерпан.

Клавдия Михайловна понимала, что муж, конечно, прав: с кого, как не с бригадира, спрос за сохранность урожая! Но ведь и медведь есть медведь - зверь, долго ли до беды? И, как часто бывало, гнев и обида на непослушного сына мгновенно сменились в ее сердце тревогой.

- Вы уж там, на Стрелихе-то, поаккуратней, - тихо сказала она Валерке. - Друг от друга далеко не уходите.

- Как уходить, если мы вместе, на одном лабазе сидим? - усмехнулся Валерка. - На дереве, понимаешь? Там никакой медведь нас не достанет.

- И все-таки будьте осторожны!

Валерка в знак своего торжества исподтишка показал Лариске язык и пошел умываться. Все уладилось само собой, даже получено разрешение отца ходить на Стрелиху, и теперь не будет надобности ни врать, ни изворачиваться.