Да придет Царствие Твое! (СИ) - Страница 10

Лиза заплакала. Слезы скатились по щекам, и несколько крупных капель упало на скатерть. Молодая женщина невольно провела рукой по своему животу, пытаясь уловить последствия своего преступления. Так, говорят, делают преступники, возвращаясь на место своего преступления. Подошедшая к столику официантка, молча, поставила перед Лизой кофе и пирожное, немного заинтересованно взглянула на нее и, вспомнив, что персоналу запрещено проявлять какие-то ни было человеческие чувства, также, не проронив ни слова, удалилась.

Заметив временное присутствие чужого человека, Лиза усилием воли заставила прекратить литься слезам, вытерла лицо тыльными частями рук, и взялась за чашечку кофе. Ничто и никто не должен был застать ее врасплох. Темный, ароматный напиток еще не успел остыть. Глоток обжег язык и нёбо и теперь уже от этого на глазах навернулись слезы. Лиза аккуратно поставила чашечку на блюдце и посмотрела по сторонам. Кафе было пустым. Безучастный молодой человек за прилавком, скучно глядел в телевизор. А если бы в свое время его мать сделала бы тоже, что и она? Он сейчас бы не стоял, не смотрел телевизор, не скучал, не ждал бы окончания рабочего дня. Он не пошел бы, потом домой, не встречался бы со своей девушкой, не пил бы с ней вино, они не занимались бы потом любовью. Он не жил бы.

Острая внезапная боль в животе невольно сковала движения Лизы и ее мысли. Молодая женщина схватилась руками за малый таз и согнулась в три погибели. Испарина покрыла ее тело. Руки мгновенно стали мокрыми. На лице выступили капли пота. Так она просидела несколько минут, пока боль постепенно не утихла. Зря она вышла из дома. Надо было отлежаться. Но разве могла она спокойно лежать и «отходить» от операции? Она бы сошла с ума. Ей надо было что-то делать, куда-то идти, только не оставаться наедине с собой! И она ходила по улицам, спускалась в метро, поднималась на эскалаторах, толкалась и там, и в вагонах, занимая чье-то место, медленно продвигаясь вместе с толпой в переходах между станций, увлекаемая единым людским потоком. Она бесцельно поднималась на поверхность и, прошагав по улицам до следующей станции, вновь спускалась под землю. И вот, измученная, уставшая и одинокая неведомо как, она оказалась здесь.

ГЛАВА 12.

Полковник.

- Витя, помоги, пожалуйста! Ведь он у меня один.

- Да не переживай ты так! Ничего страшного же не случилось! Что-нибудь придумаем! – уверенно сказал Виктор Алексеевич в трубку. – Не дергайся! Я перезвоню тебе.

- Позвони, пожалуйста, я буду ждать! Пока! – произнесла Марина и отключилась.

Полковник встал из-за стола и стал прохаживаться по своему кабинету. Вообще он не любил, когда к нему обращались с просьбами о помощи. Правда, надо оговориться, - о такой помощи. Виктор Алексеевич с большим рвением помогал поступить сыновьям своих друзей в военные училища, оказывал помощь при их распределении, устраивал выпускников туда, куда просили родители, продвигал отпрысков знакомых и малознакомых фамилий по службе. Но «отмазывать» от армии он не любил и никогда не делал этого. Под любым предлогом полковник либо отказывал сразу, либо потом, спустя несколько дней говорил, что ничего не получилось. На самом деле он даже и не пытался обращаться с такими вопросами к своим коллегам, ему было стыдно просить их об этом. Но теперь он не знал, как ему поступить. Ведь просила Марина! Отказать, как всем? Но она ведь не все! Их связывало многолетнее знакомство, и не просто знакомство, а нечто большее, по крайней мере, с его стороны. Когда-то, много лет назад, он был без ума влюблен в красивую девушку, которая повстречалась на его пути. Он с самозабвением ухаживал за ней, не давал ей прохода, приглашал в гости, сам ходил к ней в дом, будучи уже курсантом военного училища, заваливал ее цветами. А после выпуска даже предложил выйти за него замуж. Но она отказала. Отказала просто и без сожаления, объяснив свой отказ желанием продолжить учебу и получить практику не в каком-нибудь потерянном в бескрайнем просторе огромной страны гарнизоне, а в большом городе, в котором есть все для продолжения и образования, и занятия наукой. Виктор уехал в тот самый испугавший ее отдаленный гарнизон, где не было ни больницы, ни поликлиники, ни даже порой простого врача.

Прослужив там три года, он покинул свой родной гарнизон, с которым, как ни странно, даже сроднился, и перебрался в Москву, поступив в академию. Три года пролетели и в столице совсем незаметно, когда он получал второй диплом, рядом уже появилась жена и ребенок. Потом были еще долгие годы службы в гарнизонах, правда, уже не столь затерянных. Через два года жена вернулась домой, она не смогла переносить все тяготы и лишения, забрав с собой маленькую дочь. Он остался один. С тех пор его статус не менялся. Разведен, - писал он во всех документах. Командование не требовало от него вновь стать женатым, а сам он больше не хотел. Но, возможно, именно это обстоятельство и помогало ему подниматься вверх по карьерной лестнице. Для службы его одиночество было как нельзя кстати. Он не рвался домой, там всегда было пусто, скучно, холодно и совсем не уютно. Зато он мог сутками и неделями пропадать с личным составом. Командировки для него являлись не разлукой, как для многих «женатиков», а наоборот, даже некоторым развлечением, знакомством с новыми людьми – офицерами, их женами, знакомством и кратковременной дружбой с одинокими, разведенными, как и он женщинами. Правда эта дружба заканчивалась сразу же после его возвращения в свою часть. Это рвение по службе сполна оценивалось командованием. В тридцать пять ему уже присвоили полковника и направили к очередному месту службы, теперь уже в саму Москву. За последние пять лет он еще дальше продвинулся по карьерной лестнице, получив генеральскую должность и ожидая в скором времени поменять погоны с двумя полосками.

Подумав еще немного, Виктор Алексеевич так и не пришел к какому-нибудь твердому решению, и отложил его принятие до следующего дня. Он надеялся, что мозг за это время сам все обдумает и подскажет ему внезапной уверенностью, как часто с ним бывало раньше.

Сидя в кожаном кресле, полковник крутился влево и вправо. Ему вдруг остро захотелось женской ласки. Всегда сухой и сдержанный, холодный и неприступный снаружи, внутри он оставался нежным и романтичным юношей. Те женщины, что оставались при нем на больше чем одну ночь, быстро понимали его нутро. Они стремительно влюблялись в него, но напрасно лелеяли они мысль завоевать его сердце. Как только связь с женщиной становилась ближе, теснее и откровеннее, он, не задумываясь, разрывал ее и уходил без оглядки и сожаления, оставляя подругу в полном недоумении. Почему он так поступал? Он и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Впрочем, он и не задумывался.

Полковник, подчиняясь скорее не разуму, а чувству, взялся за трубку, поднял ее и, услышав долгий сигнал, набрал номер, который помнил без записи.

- Але! Жанна?

- Да, мой полковник! – отозвался на другом конце провода приятный женский голос.

- Ты сегодня занята?

- Для тебя, мой «генерал», я освобожу все свое время!

- Я приеду к тебе сегодня?!

- Буду ждать…

Он положил трубку и сильно крутанул кресло, которое сделало почти полный оборот вокруг своей оси. Думать о просьбе Марины он временно прекратил.

ГЛАВА 13.

Необычное явление природы.

Отчего так коротка жизнь? О том, что она действительно очень коротка он стал понимать совсем недавно, года, два, может, три назад. Возможно, такие мысли приходили к нему и раньше, но они никогда не оставались в его голове так надолго, как в этот раз. Раньше ему казалось, что год это большой срок. А десять лет вообще представлялись, чуть ли не целой эпохой. Еще бы! Ведь в школе он учился десять лет. За этот период он прошел три человеческих этапа, три возраста. Сначала он был в детстве, потом в отрочестве и по выпуску из школы перебрался в юность. Это как у Толстого – в одной книжке три куска жизни. А что потом? Потом юность совсем незаметно перешла в зрелость. Как ни старался, он так и не смог понять, когда это произошло. Просто однажды он это остро почувствовал. Он почувствовал себя зрелым, взрослым и немножко даже старым. Вернее не старым, а совсем не молодым. Еще недавно ему хотелось «все на свете», но на это не было ни денег, ни времени. А потом это «все на свете» вдруг превратилось в конкретное, единичное и вполне земное, нет, даже приземленное: здоровье, спокойствие, стабильность, размеренность, надежность и преданность. А ведь раньше это не было столь важным в его жизни. Нет! Наоборот! Он всегда стремился к чему-то новому, неизведанному, приключениям и риску, остроте ощущений, взрыву эмоций, удару адреналина, когда начинают дрожать руки, и не от страха, а от возбуждения. Неужели все было именно так? Боже! А что же тогда произошло? Почему в нем произошли такие перемены? Он анализировал свою жизнь раз за разом и не приходил к иному ответу кроме как «вот и его пришло время». Мысли о душе и ее бессмертии все чаще стали посещать его голову. Он уже не просто думал, что душа живет после рокового часа, а верил, надеялся на это и жаждал того, чтобы это оказалось правдой. Конечно, каждый взрослый человек понимает, что жизнь не бывает вечной. Придя в этот мир, мы обязательно должны его покинуть. Но отчего-то до определенного времени мы не задумываемся над этой аксиомой. Нам словно кажется, что вот именно мы и будем жить всегда. Но годы стартуют, словно стайер, который вскоре решает, сократить свою дистанцию до спринтерской, отчего с каждым шагом ускоряет бег, чтоб уложиться в нужный норматив. И вот уже человек оглядывается назад и остро понимает, что позади осталось много, очень много лет. А он не успел сделать ни этого, ни того, ни другого.