«Цыц и перецыц» - Страница 5

громадный оркестр - с трубами, тулумбасами и литаврами. Когда в руке палача под виселицей вспыхнули сатиры Демидова, музыканты грянули праздничной музыкой, стали тут люди танцевать на площади, а сам Демидов сидел на балконе, весь в цветах, словно именинник, и аплодировал палачу своему:

- Браво-брависсимо. Всем цыц и перецыц!

Князь М. Н. Волконский, губернатор первопрестольной, прислал к Демидову квартального офицера с наказом - внушить Демидову, чтобы унялся, смирясь в благопристойности:

- А мои слова считать волей монаршей. Ступай.

Прокофий Акинфиевич принял квартального как лучшего друга, не знал куда посадить, стол для него накрыли лучшими винами и яствами, дрессированный орангутанг, зверило лютое, даже обнимал квартального, рыча что-то нежное.

- Друг ты мой ненаглядный! - сказал Демидов губернаторскому посланцу. - Волю монаршую я рад исполнить, и первую чару опорожним за здоровьице нашей великой матушки-государыни. Мудрость-то! Мудрость-то у ней какова!

Тут и Танька, тряся грудями, в ладоши хлопала:

- Пейдодна, пейдодна, пейдодна, пейдодна.

Через полчаса квартальный офицер валялся под столом:

- Эй, люди! Теперича начнем казнить его, как положено.

Пьяного раздели донага, обрили наголо, словно каторжного. Демидов велел не жалеть для него меду. Квартального медом густо намазали, обваляли в пуху лебяжьем и отнесли почивать в отдельную комнату - чин по чину. А возле копчика приладили ему хвост от лисицы - зело нарядный, изрядно пушистый.

- Пущай дрыхнет, - сказал Прокофий Акинфиевич.

А сам через замочную скважину наблюдал за ним потихоньку, дожидаясь его приятного пробуждения. Только увидел, что стал квартальный разлеплять светлые очи, медом заплывшие, тут он и ворвался в комнату - с угрозами и криком:

- Как ты, офицер полиции, смел являться ко мне с изъявлением воли монаршей в таком непотребном виде? Вставай, сейчас я тебя явлю губернатору, чтобы он наказал тебя.

История гласит, что полицейский упал к ногам Демидова, умоляя не позорить его, но Демидов велел слугам тащить его по Москве к дому Волконского, чтобы все москвичи наглядно убедились, каковы у них квартальные. Бедный квартальный даже хвоста у себя не заметил, так и шел по улицам, лисьим хвостом помахивая, и лишь перед домом губернатора Демидов смилостивился, сказав, что "прощает" его, и подарил полицейскому парик, дабы накрыть бритую голову, а заодно дал ему мешок с золотом, чтобы тот худого о нем ничего не сказывал.

Пишу я вот это, читатель, а перед глазами у меня все время стоит знаменитый портрет Прокофия Демидова гениальной кисти Левицкого, что ныне украшает залы Третьяковской галереи. Помните, наверное, что Демидов изображен на фоне цветущего сада в халате и колпаке, эдакий добрый дедушка, он с небрежной деловитостью облокотился на садовую лейку. Представляя это гениальное полотно русской общественности, Сергей Дягилев в 1902 году писал: "Великий благотворитель и не менее великий чудак, Прокофий Акинфиевич, всю жизнь заставлявшийОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com