Цветы зла. Продолжение Крайней мазы (СИ) - Страница 16

Первым ушел Смирнов. Минут через пять после того, как за ним закрылась дверь, Марья Ивановна позвонила Эгисиани.

- Не звони мне больше, - закричал тот сразу. - То, что ты ищешь, далеко от меня. И еще...

- Что еще? Говори!

- Брось расследование... Ты даже и не представляешь, что лежит на дне этой банки с тараканами...

- Ты врал насчет Кристины? - не слушала Марья Ивановна.

- Да.

- Ты поспорил на меня? Со своим пузаном?

- Да.

- Тот человек, насиловавший Кристину, это ты?

- Да. Прощай, меня сожгут, если узнают, что я говорил с тобой по телефону.

- Последний вопрос...

- Никаких вопросов.

- Володя, я умоляю! Ты мне должен...

- Давай, говори быстрее...

- Этот арбалет, который принесла Кристина...

- Ничего она не приносила. В ту ночь, когда я тряс Дикого, в меня из него выстрелили.

- Кто?

- Не знаю. Я шел к калитке, в меня пальнули, мои люди бросились к месту, с которого стреляли, но этот человек перелез через забор и убежал.

- Тебя ранили!?

- Разумеется. В самое сердце...

- Ты был в бронежилете...

- Конечно...

- Арбалет вы нашли под забором?

- Да, на той стороне. Арбалет и початую пачку "Парламента".

- Еще один вопрос...

- Никаких вопросов! Забудь обо мне. Прощай! Я жалею, что не успел тебя трахнуть.

- Я выкинула твой алмаз! -выкрикнула Марья Ивановна в замолкшую трубку.

После разговора походив по комнатам безхозной мегерой, Марья Ивановна выкурила на унитазе сигарету, затем села у трельяжа подкраситься - общение с косметикой и зеркалом успокаивало ее, как ничто другое.

- Ну что ты так расстроилась? - выбрав губную помаду, спросила у своего отражения.

- Меня обманули...

- А брось! Ты обманула, тебя обманули! В следующий раз будешь умнее. И что у тебя за дурацкая манера все ему рассказывать?

- Мама говорила: исповедуйся, не носи в себе ложь... - отражение, закончив подкрашивать губы, взялось за карандаш. - Неправда, говорила, выедает душу и сердце, и человек становиться похожим на прогнившее дерево, забывшее упасть.

- А ты в церковь ходи! И исповедуйся батюшке. И всем будет хорошо. И тебе, и ему, и батюшке.

- Батюшке исповедоваться? А что, это идея...

Марья Ивановна, подмигнув отражению, прошла в гостиную, уселась в кресло и представила, как они со Смирновым сталкиваются в церкви. Она, счастливая, уже исповедовавшаяся и получившая отпущение грехов, и Смирнов, за этим отпущением идущий. После девушки с пухлыми алыми губками и силиконовым бюстом.

Мотнув головой, женщина вытрясла из нее видения и задумалась о вчерашних событиях. Кого же могло так обеспокоить ее, их расследование? Надо подумать...

Значит, так... Кристина что-то узнала, и ее за это убили... А Володя докопался до истины и узнал нечто такое, что способно как карточный домик разрушить благополучие людей, сведших Кристину в могилу.

...Может, обратиться к Паше? Несколько его звонков и все станет ясным?

Нет. Никаких звонков. Не надо гальванизировать мертвецов. И Смирнов расстроится. К тому же Центнер вторую неделю на Канарах.

Значит, надо самой обходиться. Что ж, поедем в Переделкино. Уже почти пять, Дикий скоро придет с работы. А к вопросу о том, что знает Володя, можно вернуться позже. Когда все уляжется, и он не будет бросать трубку.

...Нет, что-то меня определенно к нему тянет. Они такие со Смирновым разные...

Как он сказал: "Я жалею, что не успел тебя трахнуть". В "жалею" было что-то такое... И в "трахнуть"...

15.

Евгений Ильич, поехал к однокашнику по аспирантуре, который, давным-давно забросив геологию рудных месторождений, работал в организации, ведавшей регистрацией частных предприятий. Тому понадобилось несколько минут, чтобы установить, что Владимир Иосифович Эгисиани помимо ресторанчика на Тверской имеет еще один на Сретенке. С подкупающим названием "Ты и я".

Потом они пили водку в ближайшей чебуречной. Перед входом в ресторан Смирнов оказался лишь через полтора часа.

Едва увидев простенькую вывеску, он почувствовал - его ждет нечто необыкновенное. Постоял в замешательстве, вошел.

И оказался в освещенном загадочным светом фойе. Хотел осмотреть его, не получилось - неожиданно почувствовал себя стоящим рядом с Машей.

Почувствовал ее бархатную руку в своей руке, чуткой и торжествующей.

Почувствовал ее виноватые глаза.

Почувствовал, женщина может быть женщиной, если она всегда, везде и во всем женщина.

Он понял, что нельзя быть женщиной только для кого-то. И что если он заставит, вынудит свою любимую быть женщиной только для него, то он потеряет все.

- Проходите, пожалуйста, - вернул его в фойе картавый еврейский голос. - Я вижу, вы не один.

- Ну, в каком-то роде, - ответил Смирнов, увидев стоящего перед ним горбоносого человечка с чувственными губами.

- У нас есть специальный столик, для тех, кто приходит с кем-то в душе. Походите, пожалуйста.

Человечек провел Смирнова в зал.

Едва оказавшись там, Евгений Ильич почувствовал себя в атмосфере, не позволяющей человеку пасть, даже если он устал стоять, он почувствовал, что "смерть стоит того, чтобы жить, любовь стоит того, чтобы ждать".

Усевшись на стул, услужливо отодвинутый от столика на двоих (состояние раны, уже позволяло ему сидеть), Евгений Ильич осмотрелся и понял, что в ресторан никто не заходит.

- И давно вы закрылись? - спросил Смирнов, оглядывая забывшиеся столы, столовые приборы на них, напрочь забывшие о своем предназначении, вазы, забывшие запах дарственных цветов.

- Мы не закрывались, - виновато улыбнулся человечек. - Просто люди перестали ходить сюда... Вы позволите, я сяду с вами?

- Да, да, конечно.

Маленький человек уселся и посмотрел на Смирнова домашними глазами. Тот смешался и спросил:

- Так вы сказали, что люди перестали сюда ходить? Извините меня великодушно, но я не верю. Едва здесь очутившись, я почувствовал, что не могу не прийти сюда если не завтра, то когда-нибудь... Прийти с любимым человеком...

- Это вы не сможете... Вы не родной этому городу человек - это видно даже сзади. А представьте себе парочку... Он и она. Он привел ее, потому что она не хотела сразу идти к нему спать. Она хотела сначала поесть мяса, выпить хорошего вина, повеселиться, потанцевать с молодежью, взять, короче, свое. И вот, очутившись здесь, вместо всего этого симпатичного времяпрепровождения, они влюбляются друг в друга. У него - современная жена с постоянной визой в Америку, двое маленьких детишек, она - живет своим телом. И они влюбляются! Представляете, они влюбляются и натурально становятся другими людьми. Он все бросает, она становится святой Магдаленой. Неделю они живут совершенно счастливые. Потом все рушиться. Он теряет квартиру, детей, работу в фирме тестя. Она ничего, кроме техники любви не имеет. Сил за гроши продавать мороженую рыбу тоже. В конечном счете, они проклинают это якобы заколдованное место. И говорят всем, чтобы сюда не ходили. Вы представляете?

- В принципе, да... Но мне кажется, что любовь...

- Креститесь, если кажется, - рассердился неожиданно человечек. - А если вам мало одного примера, вот вам другой. Заходят сюда два бизнесмена обсудить деликатное дело. Входят, садятся и становятся ангелами. А могут ангелы заниматься бизнесом? Короче, через считанные часы одного выбрасывают на улицу, другого взрывают. Тот, кого выбросили, начинает говорить, что их загипнотизировали и сюда приходят люди без мозгов, но с пистолетами. Вам понятно, или мне продолжить?

- Но ведь и нормальные люди, наверное, сюда заходили?

- Конечно, заходили... - вздохнул смотритель ресторана.

- И что?

- Представьте, заходит сюда нормальный человек съесть котлету за шестьдесят рублей. И что он получается вместо котлеты? Он во все влюбляются. В пальмы, в потолок, в посетителей. А когда человек влюбляется, что происходит? Он начинает транжирить деньги, как говорит моя не по годам взрослая внучка. Он начинает посылать шампанское на тот стол и цветы на этот, он начинает покупать племянницам коробки конфет и потом больше сюда никогда не заходит, потому что жена устраивает ему взбучку. Теперь вы понимаете?