Цветы незабываемые (сборник) - Страница 2

«Странный какой… Сам не может? Хоть бы слово благодарности выдавил из себя! Неужели у всех такие отношения после десятков прожитых в супружестве лет», – мысленно возмутилась девушка.

Тоня забралась на свою полку. Глядя в окно, стала размышлять о семейной жизни. Ей уже двадцать пять. Семьи пока нет. И что получается? Живёшь с человеком много лет одними заботами, горестями, радостями. К чему-то стремишься, строишь планы, детей воспитываешь… А любви уже и в помине нет? Бытует ведь такое мнение, что любить можно только того человека, с которым расстался по каким-то причинам на пике чувств. На пике любви! А потом лелеешь, хранишь в душе тот образ, тот миф, с которым разлучила судьба. Всю жизнь хранишь… Антонина вспоминала знакомые семейные пары. Кто же из них до сих пор влюблён друг в друга? Неужели никто? Не может быть…

«Наверное, они прячут свои чувства от чужих глаз. Берегут от недоброжелателей, завистников… А сами любят по-настоящему много-много лет!» – беззвучно возразила себе Тоня. Высунула руку в окно. Прохладно! Даже не заметила, как поезд тронулся, уже набрал скорость.

Солдат Вася лежал на противоположной полке. Тоня улыбнулась ему:

– Вкусные были пирожки?

– Ещё бы! Я восемь штук срубил и четыре стакана чаю выпил! Два пирога остались. Хотите?.. Теперь жить можно! Спасибо тому, кто мне червонец подкинул! Думаю, что это старшина сработал. Все говорят, что он жадюга. Приеду из отпуска, ребятам расскажу, как он меня от голодной смерти спас! – балагурил солдат, искренне смеялся, как мальчишка!

А потом Вася и Тоня вместе любовались закатом. Показывали друг другу то силуэт верблюда вдалеке, то пасущегося коня, то велосипедиста, едущего в неизвестность, потому что никакого населённого пункта поблизости не наблюдалось.

Когда за окном стемнело, замигали звезды в небе. Тоня и Василий молчали. Каждый думал о своём. Вот здесь, за окном, под звёздным небом, сначала случайно, потом нарочно встретились две руки: женская маленькая, мягкая, с острыми ноготками, покрытыми розовым лаком, и мужская: жёсткая, сухая, с волосками и веснушками на тыльной стороне ладони, с коротко остриженными прямоугольными ногтями. Руки разговаривали. Им было так тепло и нежно! Они так понимали друг друга. И ток проходил от этих рук волнами к сердцу, потом к глазам. Поэтому глаза влажнели, искрились, блестели… Или это звёзды отражались в них? И никто первым не решался разнять рук… Наверное, времени прошло много. Вдруг ни с того ни с сего остановился поезд! Ни станции, ни полустанка… Поезд встал среди степи в кромешной тьме. Пассажиры спокойно спали, им было всё равно: стоит поезд или мчится. Солдат осторожно и нехотя разжал руку.

– Пойду. Узнаю, в чём дело!

– Я с тобой, всё равно не засну!

Проводница объяснила, что впереди большая авария: товарняк потерял цистерну с горючим, которое растеклось. Чтобы не было пожара, там что-то делают.

– Да идите спать! Хотя… Сейчас все начнут просыпаться. На ходу-то прохладно. А так… Духота! Плацкартный вагон – что поделаешь… Простоим часов шесть, не меньше! Бывало такое и раньше!

Тоня и Вася вышли из вагона. Темень кругом. Зато такие яркие и низкие звёзды!

Сначала просто стояли. Когда глаза свыклись с темнотой, прошлись вдоль поезда. То там, то тут открывались двери вагонов, пассажиры весело спрыгивали со ступенек, разминались! Кто-то курил, кто-то ворчал. Но чаще всего раздавался смех. Ещё бы! Такое приключение! Когда бы попали по доброй воле в ночную дикую степь?

– А здесь волки есть? – встревожено допытывался мальчик лет семи у своего весёлого кругленького отца.

– А как же! Сейчас сбегутся и нас слопают!.. Да не дрейфь, сынок! Летом волкам еды хватает! С чего бы они к поезду подходили!

Тоня объясняла молодой беременной женщине, почему стоит поезд. Оказывается, в их вагоне проводница словоохотливой оказалась – объяснила, успокоила народ. А в других вагонах помалкивали, хранили «военную» тайну. Прямо партизаны!

Ночь становилась прохладной. Так хорошо дышалось, что не хотелось возвращаться в вагон, где было душно!

Солдатик сумел отыскать свою попутчицу, взял за руку, повёл к их вагону. В низине, напротив состава, кто-то соорудил костерок – не для тепла, для освещения. Трава перекати-поле хорошо, быстро сгорала, только успевали её подкатывать!

– Смотрите степь не подожгите! – крикнула из дверей вагона проводница. – Возьмите лопату, окопайте вокруг костра!

Так и сделали. Она дала картонные коробки, их разломали, постелили на колкую сухую траву. Можно присесть! Из соседнего вагона кто-то пришёл с гитарой.

И понеслась песня! Сначала будто недоумевала: где это она, в каких неведомых краях? Робко, хрипло пелись первые фразы. А потом распелся гитарист, осмелела песня, подхваченная десятками голосов. Разнеслась мелодия, разлетелись слова по всей округе. И казалось, что небо стало ближе, и звёзды крупнее и ярче. Песня, видно, понравилась! А потом ещё и ещё… Кто-нибудь когда-нибудь пел в этих краях? Слышала ли здешняя земля складные слова о любви и разлуке, о городах, о дружбе? О самой страшной войне? Наверное, сегодняшняя ночь – праздник для этой безлюдной степи?

– Вот разбудят люди сегодня степь своими песнями, и выдаст она в благодарность какое-нибудь чудо чудесное! – Тоня как будто не произнесла, а выдохнула эту фразу, глядя прямо в освещённое пламенем костра лицо Васи Солдатова.

– А что! Всё бывает на этом свете! Должна степь отблагодарить нас за песни! – подхватил он мысль Антонины.

Когда небо слегка посветлело, оказалось, что от певучей компании остались только они вдвоём. Остальные ушли в вагоны. Наверное, спали: утренний сон всегда крепкий и сладкий. Только двое сидели на коробках у погасшего костра. Опять молчали. Снова разговаривали только руки.

На востоке зарделось небо. Рассвет! Тоня вскочила на ноги.

– Смотри, какая красота!

Алая заря будто стекала вниз, на степь. Там, на горизонте, алело не только небо, но и степь. Алость растеклась рекой или озером. Или морем?

– Я такого рассвета в жизни не видел! Чтобы заря с неба упала в степь? Что-то здесь не то! Побежим! Посмотрим! – Вася потянул Тоню за руку.

Забыли о поезде, о костре, обо всем на свете, помчались к горизонту – навстречу заре! А когда пробежали, наверное, целый километр, встали как вкопанные. Вот в чём дело… Впереди плескалось красное море! Нежное-нежное!.. Это маки цвели… Да такие высокие, крупные! До самого горизонта сплошная алость!

– Ух ты! Чудеса!

– Это мираж? Галлюцинация? Или правда чудеса? – Тоня то зажмуривалась, то распахивала свои глаза, то тёрла их ладошками. Море не исчезало. – Вот она, благодарность за песни! А как же остальные пассажиры? Они же ничего этого не видят! Что же делать? – Тоня не могла успокоиться.

– Сейчас мы пройдёмся-пробежимся по маковому морю, а потом всех позовём. Ага?

– Ага! Маки цветут всего сутки или двое. А потом облетают! Как же нам повезло, что мы застали их цветущими! Спасибо тебе, степь! – Тоня улыбалась, плавно кружась!

В этот момент она не видела себя. А Василий видел! Видел её сияющие огромные глаза, веснушчатое лицо, рыжие, почти красные, пряди длинных волос, собранные в хвост… Всё излучало такой восторг, такую радость, что выглядела девушка просто красавицей!

Взявшись за руки, пошли-поплыли по маковому морю двое, которые вчера и не знали друг друга. Потом, не сговариваясь, побежали! А когда отвернулись от уже слепящих солнечных лучей, увидели, что поезд показал им напоследок последний вагон.

– Уехал! Или ушёл? Как правильно? Вот так номер!

– Что будем делать, солдат Вася? – Тоня спросила почему-то весело и азартно.

– Будем и дальше любоваться маками! Что ещё остаётся? Куда торопиться? Проводница наша толковая, вещи оставит на ближайшей станции.

Китель мой с документами у костра остался. Надеюсь, там и лежит. Девять рублей в кармане. Живём! Спасибо жадюге-старшине! До станции по шпалам пойдём. Не знаю, конечно, когда, но когда-нибудь дойдём!