Цветы на его похороны - Страница 8

Вот они все, защищенные от порчи проложенной между страницами папиросной бумагой, — ее одноклассники, ровесники и учителя. Вот родительские дни, выпускные вечера, спортивные соревнования… Смущенные и гордые родители на трибуне… Вот даже школьный кот, всеобщий любимец — перекормленный полосатый толстяк. Все детство и отрочество на аккуратных прямоугольниках, подписанных округлым детским почерком. Осколки прежней жизни, как ископаемые, хранили события важные и незначительные, веселые и грустные.

Одни имена вспоминались сразу же. Другие лица казались забытыми или вспоминались, но не до конца — соответствующие им имена были покрыты завесой тумана. Как динозавры одной с ней эпохи.

А вот и их команда по нетболу: они празднуют победу в межшкольном соревновании. Сама Мередит — в заднем ряду из-за высокого роста. А впереди, в самом центре, с кубком в руках, естественно, Рейчел. В шестнадцать лет они уже не были маленькими девочками. Те, что переживали переходный период, были стеснительными и не любили сниматься. Рейчел, одна из немногих, смотрела в объектив спокойно, уверенно и даже вызывающе. Мередит вспомнила: фотограф, что снимал их тогда, был молод и довольно симпатичен. Она вздохнула. Даже в школе она была гораздо выше, а Рейчел — много красивее всех остальных девочек.

Мередит откинула голову на спинку кресла и задумалась. Интересно, сохранились ли у Алана фотографии Рейчел? Что он сейчас делает — сладко спит в своей постели или, как и она, рассматривает извлеченный из небытия свадебный портрет или снимок, сделанный на отдыхе? Ей не хотелось представлять, как жили вместе Алан и Рейчел, но она ничего не могла с собой поделать. Брак, даже неудачный, закончившийся разводом и взаимной неприязнью, невозможно полностью забыть, исключить из своей жизни. Ведь он был… И навеки сохраняется в сознании, хотите вы того или нет.

Прежде чем закрыть альбом, она бросила на снимок последний взгляд, а затем с трудом встала с кресла. Странно, до чего старые фотографии и всякие мелочи способны разбередить воспоминания. Особенно не самые приятные.

Например, она помнила, как Рейчел всегда ухитрялась очутиться в центре внимания. И то, как она ловко лгала, выгораживая себя.

В выходные Мередит Алана не видела. Она не звонила ему, а он не звонил ей. Мередит вздыхала: «Интересно, кто из нас кого избегает?»

При встрече они неизбежно начнут обсуждать Рейчел и Алекса, и почти наверняка дело закончится ссорой. А может, впадут в другую крайность и решат вовсе не упоминать о происшествии. Тогда они украдкой станут поглядывать друг на друга и постоянно отводить глаза в сторону. Мередит не знала, что хуже. Наверное, то же самое чувствовал и Алан. Вот почему он не звонил и не приходил.

Но оказалось, что Алан не звонил и не приходил к ней совсем по другой причине. Мередит все выяснила лишь на следующей неделе, когда ее вызвали в Лондон, в Скотленд-Ярд, к суперинтенденту Хокинсу.

Она позвонила Алану и спросила:

— Кто такой Хокинс?

— А я как раз собирался тебе звонить, — ответил он. — Я поеду туда вместе с тобой. Меня… снова вызывают.

— Снова? — удивилась Мередит, и сердце у нее упало.

— Да. Меня… уже вызывали туда после того, как мы… после нашей поездки в Челси.

— Дело в той колючке кактуса или опунции — или как ее там?

Утром она приехала в Лондон на работу, как обычно, а с Аланом встретилась в обеденный перерыв. В половине третьего они должны были явиться в Скотленд-Ярд. Пообедали они без всякого удовольствия: ресторанчик оказался переполнен, по залу носились ошалевшие от обилия заказов официантки, обслуживание небрежное, едва невкусная. Почти все блюда здесь готовили в микроволновке из замороженных полуфабрикатов.

— Хокинс сам тебе все расскажет, — смущенно ответил он.

— А почему не ты? — спросила Мередит. — Только не пудри мне мозги своим профессиональным жаргоном! Я хочу заранее подготовиться к встрече с Хокинсом!

— Тебе запудришь мозги, как же! — Впервые с тех пор, как они сели за стол, Маркби улыбнулся. Правда, улыбка тут же увяла. — Ладно, идет. Только учти, я не могу сказать тебе больше того, что знаю сам. Я думал… мне показалось, экспертам интересно будет взглянуть на эту колючку. Мне стало любопытно, только и всего! Оказалось, что колючку извлекли из растения очень осторожно, а потом чем-то пропитали и обломили кончик. В общем, экспертиза показала, что в колючке сохранились следы… некоего вещества.

Мередит недоверчиво смотрела на него поверх тарелок с остатками еды и мятых салфеток.

— То есть колючку использовали как иглу? Ее превратили в шприц для инъекций? — Видя, что Алан неопределенно пожимает плечами, она продолжила допрос: — Где же тогда шприц?

— Насколько мне известно, его не нашли.

— Что за вещество? Чем пропитали колючку?

— Пусть они сами тебе скажут. — Маркби посмотрел на часы. — Кстати, Хокинс… Ладно, сама увидишь.

Иногда Алан бывал просто несносен, о чем Мередит ему и сказала.

Вскоре выяснилось, почему Маркби так не хотелось заранее рассказывать ей о Хокинсе. Очень высокий и весь какой-то узкий: узкие плечи, узкое лицо, тонкий длинный нос, близко посаженные глаза, длинные костлявые руки… Мередит решила, что и в целом суперинтендент человек довольно узкий и ограниченный. Хокинс мерил их взглядом, в котором читалась плохо скрываемая злоба.

— Итак, его отравили, — буркнул он, как будто подозревал в злодействе их самих. — Незаметно подкрались сзади и сделали укол аконитина! Старший инспектор, ваши подозрения полностью оправдались: колючку действительно переделали в иглу! — Хокинс посмотрел на Маркби исподлобья. — Хотя шприц мы еще не нашли.

Алан Маркби не отвел взгляда.

— Его действительно убили ядом растительного происхождения? Вытяжкой из аконита?

Хотя Мередит заранее подозревала, что ничего хорошего или обнадеживающего не услышит, сухие, рубленые ответы Хокинса ее потрясли.

— Бедный! — воскликнула она, живо представив себе Алекса. При знакомстве он показался ей таким славным!

— Бедный? — Хокинс повернулся к ней и прищурился. — Погодите, пока ему не начнет перемывать косточки желтая пресса!

Мередит понимала, что суперинтендент, скорее всего, прав. Репортеры падки на такие темы. Убийство на цветочной выставке в Челси, большое состояние жертвы, фотогеничная вдова… Дополнительную пикантность происшествию придавал тот факт, что все произошло буквально перед носом у провинциального сыщика в ранге старшего инспектора…

— Жаль, что я не могу сообщить ничего полезного, — словно извиняясь, сказала Мередит. — Я видела, как он вытащил колючку, а потом уронил ее. Но мне и в голову не пришло, что… Да и кто бы на моем месте что-то заподозрил?

Маркби беспокойно заерзал на стуле.

— А вот вы, старший инспектор, сразу заподозрили неладное, так? — Хокинс неприятно осклабился. — И все же не удосужились остановить злоумышленника и не вызвали вовремя медицинскую помощь!

— Я ведь не догадывался о том, что произошло преступление! — в сердцах воскликнул Маркби. Видимо, он уже не в первый раз оправдывался и отвергал обвинения в свой адрес. — Колючка показалась мне странной, но лишь потому, что я не понял, из какого растения она выпала. Откровенно говоря, именно поэтому я и подобрал ее. Мне захотелось ее получше рассмотреть. Я ведь увлекаюсь цветоводством… Мной руководил, так сказать, ботанический интерес!

Судя по мине, которую скроил Хокинс, ему трудно было представить, что кого-то интересуют колючки неизвестных растений. А слово «ботаника» он вообще в последний раз слышал в средней школе. Суперинтендент окинул Маркби и Мередит задумчивым взглядом, словно не мог решить, кого из них первым повести на расстрел. Наконец, он пришел к какому-то выводу и ткнул длинным, узловатым пальцем в Маркби:

— Давайте еще раз все повторим с начала до конца, только постарайтесь объяснять подоходчивее! Значит, насколько я понял, вы, старший инспектор, были ранее женаты на супруге жертвы, Алексиса Джорджа Константина. Вы, мисс Митчелл… — тычок пальцем в ее сторону, — ходили в школу вместе с упомянутой дамой. В тот роковой день вы со старшим инспектором приехали в Лондон, чтобы посетить выставку цветов в Челси. Там-то вы все и встретились. Можно сказать, семейное торжество!