Цветы на его похороны - Страница 58

У окна лицом к ней стоял Мартин, подняв руки на уровень плеч; в одной руке он сжимал толстую пачку — наверное, денег. Лицо у него застыло, а в глазах, когда он увидел ее, мелькнул страх — и тут же мольба. Он слегка мотнул головой куда-то в сторону от Мередит и едва заметно кивнул.

Мередит бочком вошла в комнату и увидела Молли Джеймс. Мать Невила стояла, прислонившись спиной к стене, и целилась в грудь Мартину из дробовика.

— Молли… — прошептала Мередит.

— Я же вам говорила. — Молли не сводила глаз с неподвижного Мартина и не опустила ружье. — Мерзавец где-то затаился! Но я догадалась, что он, скорее всего, сюда вернется, и караулила его. Уж очень быстро он бежал, не успел ничего с собой прихватить! Да и за зверьем я недаром всю жизнь ухаживаю, знаю их повадки. Собака всегда возвращается на место своей блевоты. А этот гад убил здесь моего сына. Я знала, что он вернется!

Мартин облизнул кончиком языка пересохшие губы и обратился к Мередит:

— Мадемуазель! Старуха спятила! Позовите на помощь!

— Помощь? Кому? Тебе? — ухмыльнулась Молли. — Тебе уже никто не поможет! Я проделаю в тебе дыру, и никто меня не остановит!

— Нет! — Мартин шагнул было вперед, но сразу одумался. — Поймите… я не хотел убивать его! Он был моим другом! — Лицо у него трагически перекосилось, глаза наполнились слезами. — Он был моим другом… — хрипло повторил он.

— Другом?! — Голос у Молли дрогнул. — Чтобы мой мальчик подружился с такой падалью, как ты! Ты хладнокровно зарезал его! И нечего лить крокодиловы слезы!

Не слушая ее, Мартин снова обратился к Мередит:

— Мадемуазель, ведь вы мне верите?

— Да, Мартин, — сказала ему Мередит. — Я верю, что вы с ним действительно дружили. Но зачем, зачем вы с ним так?

Мартин помрачнел:

— Видите ли, я понял, что не могу доверять ему. Он был таким… таким нервным! И с головой непорядок! А еще он очень обидел меня, и я рассердился, по-настоящему рассердился и… и вышел из себя. Он сказал… он сказал, что я не настоящий садовник! А я очень хороший садовник! — Глаза у Мартина сверкнули. — Он не имел права так меня оскорблять! Вы видели парк? Разве я не содержал его в безупречном порядке? Вы бы видели, что здесь было, когда я только приехал сюда! Настоящий ужас! И всю работу проделал я, я один!

— Да, парк превосходен.

Похвала явно пришлась Мартину по душе. Он слегка кивнул ей и почти улыбнулся. Разговаривая, Мередит осторожно, бочком приближалась к Молли.

Однако Молли оказалось не так-то легко отвлечь.

— Отойдите! — приказала она. — А то, не дай бог, дробинка попадет… Комната маленькая. От него и от всего, что находится рядом, мокрое место останется!

Краткого предупреждения было достаточно, чтобы Мередит поняла, что Молли шутить не намерена. Она бросила на Мартина сочувственный взгляд, но тут же опомнилась: он ведь убийца! Всего две минуты назад он сам признался, что убил Невила! И все же… В голове не укладывается!

Молли, очевидно, думала о том же самом, потому что вдруг спросила Мередит:

— Кстати, почему вы с ним любезничаете? Он убийца! Зверь!

Мартин прищурился, и в его глазах на миг мелькнули жестокость и безжалостность, которые молодой человек старательно скрывал.

— Я, значит, прикончил вашего сына… А вы? Как вы с ним обращались? Как со слугой, как с работником на вашей вонючей псарне! Он сам называл вас чудовищем! Меня он не ненавидел, нет! Он не мою, а вашу фотографию изрезал, он вам хотел отомстить, потому что был вашим пленником!

— Да? — хрипло каркнула Молли. — А теперь ты — мой пленник!

Мередит понимала: надо переключить их внимание на себя, тянуть время, во что бы то ни стало дождаться Хокинса и Алана. Главное — чтобы Молли не нажала на спусковой крючок! Обмен же оскорблениями и обвинениями лишь приближает трагическую развязку.

Мередит почти прокричала:

— Мартин, зачем вы все же сюда вернулись?

Мартин устало помахал зажатой в руке пачкой купюр. Он, видимо, понял, что игра кончена. Деньги за убийство не помогут ему выкупить жизнь — собственную жизнь. За него ответила Молли:

— У него тут был тайник под половицей. Он ведь не успел забрать все с собой, вот он и вернулся, как я и предсказывала. Когда я вошла, он как раз доставал из тайника свои сокровища… Верно я говорю?

— Она спятила… — повторил Мартин с отчаянием в голосе. Казалось, он вот-вот расплачется.

— Молли, — сказала Мередит, — подумайте хорошенько, прежде чем совершать непоправимое!

— Подумать? — хрипло ответила Молли. — Как по-вашему, чем еще я занимаюсь после того, как погиб мой сын? Думаю и думаю!

— Да, о том и думаете… о его гибели. Вы сами себя растравляете… Убедили себя в том, что сами должны отомстить убийце. Но если вы его застрелите, вам тоже придется расплачиваться… Вас посадят…

Молли хрипло хохотнула:

— Подумаешь — посадят… Какая мне теперь разница? Мне теперь все равно, что со мной будет. Моя жизнь кончена! Будущего нет! Не о ком заботиться… некого любить… — Она замолчала. Рука у нее дрогнула и напряглась. — Но и у тебя, дружок, будущего тоже нет. Уж я об этом позабочусь!

— Остановите ее! — закричал Мартин. — Мадемуазель, остановите ее, и я расскажу все! Я даже скажу, где он!

На деревянной лестнице загрохотали шаги. Молли, которая все же отвлеклась, на секунду повернула голову. Мередит, не спускавшая с нее глаз, бросилась вперед и ударила по двустволке снизу вверх. Послышался оглушительный грохот, и в потолке появилась огромная дыра. Мартин бросился на пол, выпустив связку банкнот, которая разлетелась по ковру.

Когда в квартиру ворвались Хокинс и Маркби, Мередит схватила Молли за руку, пытаясь отнять у нее ружье. Маркби тут же подскочил к ним и вырвал у Молли двустволку.

— Тихо, тихо, Молли, — ласково повторял он. Наскоро повернувшись к Мередит, бросил: — Как ты?

— В порядке! — задыхаясь, ответила Мередит. Она дрожащим пальцем показала на Хокинса, который крепко держал мрачного, но отмякшего Мартина. — Спроси его! — задыхаясь, сказала она. — Пусть повторит последние слова, которые он мне сказал!

В то же утро, только чуть позже, две машины, подскакивая на ухабах, ехали по узкой, обсаженной деревьями дороге. Первая машина остановилась; к ней подъехал идущий следом фургон. Из него вышли два констебля в форме и двое вооруженных снайперов и присоединились к Хокинсу, Уэстону, Селвэю и водителю, вышедшим на дорогу из первой машины. Все собрались под деревом.

— Нам ведь неизвестно, есть ли у него оружие, — сказал Селвэй, обращаясь к Хокинсу. Он неодобрительно оглядел вооруженное подкрепление. — Мы так не работаем!

— Зато я работаю, — непримиримо ответил Хокинс. — Одну старушку уже пришлось разоружать силой! Похоже, у вас, в глуши, у людей целые арсеналы… — Он кивнул в сторону дороги. — Ему есть что терять. Рисковать не желаю! — Он повернулся к стрелкам: — Займите позицию и прикройте парадный и черный ход!

Стрелки скрылись за деревьями. Хокинс повернулся к Уэстону:

— Вот так, сынок. Надевай бронежилет!

Через несколько минут Селвэй стоял и недоверчиво наблюдал, как Хокинс и Уэстон, оба в бронежилетах, шагают по дороге. Хокинс держал в руках громкоговоритель. В неуклюжей броне оба выглядели нелепо, особенно Уэстон — руки он расставил в стороны, словно бандит с Дикого Запада.

Селвэй фыркнул и проворчал:

— Бутч Кэссиди и Санденс Кид! Герои вестерна, мать вашу!

Сидевший в засаде стрелок услышал его слова и ухмыльнулся.

Дорога шла круто под уклон. Наконец они очутились в естественной ложбине, окруженной густым лесом. Через ручеек был переброшен полуразвалившийся деревянный мостик. На том берегу ручья стоял старый дом. Вначале это был дом на две семьи, но половина совсем развалилась, а вторая грозила последовать примеру первой. Из покосившейся трубы шел дым.

— Завтрак готовит. — Хокинс неприятно осклабился. — Еще не знает, что у него гости!

Они немного постояли за кустом. Потом суперинтендент приложил к губам громкоговоритель и заорал — эхо разнеслось по всей округе: