Цветы и тени (СИ) - Страница 48

— Ну вот, тайна открыта, — сказала я Тодору, — мой поставщик семян вывел новый сорт мускари и прислал нам на пробу три луковицы, чтобы мы оценили.

— А какого они цвета? — оживился Тодор.

— Белые с розовыми полосками. Так, во всяком случае, обещает Ангелик.

Тодор помотал головой.

— А такие бывают? Я видел только дикие голубые.

— Вот заодно и узнаем, — весело сказала я. — И так как они нам достались в подарок, то один я оставлю себе, один подарим твоей маме, а один сможешь подарить своей девушке.

— Но у меня нет девушки! — запротестовал Тодор.

Я строго посмотрела на него.

— Придется завести. У тебя есть два месяца к тому моменту, как они зацветут. Отличный будет повод высказать свою симпатию. Смотри, когда еще такой случай будет, — улыбнулась я.

Тодор смущенно улыбнулся и осмотрелся по сторонам. Он явно хотел увильнуть от разговора про девушку.

— А как этот новый сорт называется?

Да, в самом деле, чтобы Ангелик и не придумал достойного названия для своего сорта? Быть такого не может! Я взяла письмо и нашла место, на котором остановилась. И я не ошиблась, Ангелик писал о названии и я начала читать вслух:

— Я хотел назвать этот сорт «девичий румянец», но подумал, что это оттолкнет покупателей. Помните, когда я назвал тюльпаны «нежные ушки»? Никто не хотел их покупать! И вот, будучи в столице, мне посчастливилось увидеть невесту нашего принца Лусиана, будущую королеву Моровии, Илину Ласьяу. И я понял, что этот цветок должен называться в ее честь — она такая же нежная, хрупкая и прекрасная, как мой сорт. Так что представляю вам, леди Ровена, мой новый сорт — леди Илина». — Я дочитала каменным голосом и посмотрела на Тодора. — Прекрасное название, не находишь? Леди Илина.

Письмо было последней каплей. Тодор почувствовал, что со мной творится что-то неладное, и ему лучше уйти. Я кое-как разложила семена, разобрала вещи из поездки и хотя до вечера было еще далеко — поняла, что силы оставили меня. Я уселась в кресло возле камина, в той самой маленькой гостиной, с письмом Ангелика на коленях. Я читала и строчки проплывали мимо моих глаз. Я не понимала, о чем он пишет, о ком он пишет. Это была какая-то другая жизнь, которая не имела ко мне никакого отношения, и я наконец-то это поняла и почувствовала всей кожей, всем сердцем. Как бы я ни рассказывала себе, что я прежняя леди Ровена Ванеску, я больше ей не была. В моей жизни не будет больше ни королевского замка, ни Эстерельма, ничего. И, конечно же, у меня не будет Лусиана.

Разговор с Кератой придал мне сил.

— Вы как хотите, — объявил я спутникам, — а я на обратном пути должен заехать в Шолда-Маре, — Я обвел их тяжелым взглядом и добавил, — к леди Ровене Ванеску. И надеюсь, в этот раз вы не станете ломать ограду вокруг ее дома и выбивать двери.

Захарий хмыкнул. Секретарь нервно закусил губу. Надо же, обзавелся новой привычкой. Если бы она появилась у него раньше, то вместо рта у него была бы уже кровавая рана.

— Но, ваше высочество, это два лишних дня в пути! — Не выдержал Честер. — Вы же напишете леди Илине о том, что задержитесь в дороге, чтобы она не волновалась?

Я опешил. Писать Илине? Мне в голову не приходило сообщать ей подробности своих планов. Я думал, ее мало интересовала моя жизнь. С другой стороны, у Илины могли быть и свои планы, связанные с моим отсутствием. И, конечно же, невесте принца надлежало подготовиться к встрече своего жениха.

— Я буду весьма благодарен, Честер, — сказал я, — если ты возьмешь на себя труд и сообщишь леди Илине о наших дорожных планах.

Секретарь смотрел на меня с недоверием, смешанным со странной радостью, будто он старается не разулыбаться.

— Да, ты можешь написать письмо леди Илине по моему поручению.

И, разумеется, мне пришлось поговорить с генералом Зольдичем. Не то, чтобы я этого не хотел, но я все не мог решить, что стоит ему рассказывать, а что нет. И я решил рассказать все. Раз уж он помог мне докопаться до истины с королевой Кератой.

— Что ты продал ей? — Спросил Зольдич без предисловий. — Королеве Керате?

— Безопасность ее дочери, — ответил я и насладился редким мгновением, когда на лице бесстрастного генерала появилось выражение удивления.

— Как ты узнал?

— Частично мне помогли вы, Старейшина, когда рассказали, какие легенды ходят о королеве Керате Белой и посоветовали мне подумать о ее интересе к теням. Частично подсказала сама Керата, когда яростно защищала право своих головорезов находиться на севере Моровии. Я понял, что она защищает не их, а что-то другое. А потом… — Я пожал плечами. — Потом догадка пришла ко мне сама.

— Вы опасный человек, ваше высочество, — сказал генерал Зольдич, — и если будете тренировать свой ум, станете еще опаснее. Выйти против Кераты Белой с одной только догадкой. А что было бы, если бы вы ошиблись?

— Я бы перевешал всех жителей Ингвении, которые не захотели бы вернуться домой.

Генерал Зольдич рассмеялся странным сухим смехом.

— А теперь вы хотите увидеться с леди Ванеску, чтобы поговорить с ней о ее тени?

— Вы читаете меня, как раскрытую книгу, генерал, — согласился я.

— Тогда вам нужен я, — сказал Зольдич.

— Разумеется, — согласился я, понимая, что Зольдич у леди Ровены мне нужен в последнюю очередь, хотя все-таки нужен!

Но когда мы приехали в Шолда-Мару и заняли лучший в городе постоялый двор, и все вокруг носились с тем, как устроить меня и всех моих спутников, я сказал секретарю, что предпочитаю провести ближайшие пару часов в обществе представителя королевской фамилии, а не бесцельно сидя в пустой комнате. И если вдруг кто-то заметит мое отсутствие, то пусть все знают, что я не исчез, не потерялся, и где меня в случае чего можно искать. Только искать меня не нужно. Возможно, секретарь что-то и хотел мне возразить, но не стал.

Я спешился перед воротами. Ограда со стороны улицы была высокой, и подъезжая к дому Ровены, я не видел, что происходит внутри, во дворе. И только теперь у меня мелькнула мысль, что я могу приехать не вовремя. Ее-то я не предупредил о своем приезде!

Но отступать было поздно. Я справился с засовом, открыл калитку и вошел, ведя на поводу лошадь, которая вдруг вздумала упираться и ржать.

Леди Ровена стояла на дорожке перед домом и смотрела на меня с холодным безразличием. Просто стояла и смотрела, как я пытаюсь завести во двор коня. Никогда еще я не чувствовал себя таким дураком!

— Слева, — наконец, сказала она. — Слева от ворот столб для коновязи. Если вы, ваше высочество, на сей раз не намерены заночевать в моем доме, то нет смысла тащить лошадь в конюшню. И закройте за собой ворота.

Да, встреча получалась совсем не такой, как мне представлялось. Я набросил поводья лошади на столб, обнаружив у него даже ведро с чистой водой и наконец смог подойти к Ровене. Между нами как будто стояла глыба льда. Ровена смотрела на меня как на чужого. Даже в тот вечер, когда я впервые увидел ее, она держалась теплее, чем сейчас.

— Я приехал увидеть вас, леди Ровена, — сказал я совсем не то, что собирался говорить.

— Это для меня большая честь, мой принц, — ответила она и замолчала. Не подалась вперед, не пригласила в дом, не улыбнулась.

— Я видел… вашу тень, леди Ровена, — сказал я. — Большого серого волка. Полярного волка, как я узнал в Ингвении.

— Так вы за этим здесь, ваше высочество? — Спросила она. — Рассказать, что видели мою тень?

Я закатил глаза. Конечно, я не за этим здесь, гореть мне в белом огне! Я-то думал, она отлично понимает, зачем я здесь.

— Вы знаете, что это означает, леди Ровена? — Хотя бы имя ее я мог произносить, наконец, спокойно, не боясь, что выдам себя дрожью в голосе или неестественным безразличием.

Она вскинула голову и усмехнулась.

— Это всего лишь тень, ваше высочество. Такая же тень есть у генерала Зольдича и примара Ульриха.

— Не такая же, — возразил я. Я вообще не о тени хотел с ней поговорить! — Генерал Зольдич — не полярный волк. Его тень — медведь. А у королевы Ингвении — заяц, но это большая тайна, не говорите о ней никому, прошу вас.