Цветы абсолютного зла - Страница 2
– Нет, что вы! – замахала руками Людмила. – Извините… Просто я хотела, чтобы вы поняли, почему сюда пришла именно я, поскольку я для Оли – никто… Мы живем на одной лестничной площадке… Мы занимали с мужем две квартиры, вы понимаете… Это хорошее место, рядом с парком… Удивительно, как эта семья оказалась в нашем доме… Хотя, скорее всего, у них был свой дом, какой-нибудь курятник рядом с парком, и вот при выселении им дали эту двухкомнатную квартиру… Жильцы были страшно недовольны таким соседством, и тогда отец Оли, Виталий, пригрозил всем нам, что спалит дом, если мы будем жаловаться на него… У него не все в порядке с головой, он законченный алкоголик, мозгов нет, вместо них – одно зло…
– Оля – из семьи алкоголика?
– Алкоголиков, – поправила ее Камелина. – Мать тоже пьет. Они страшно пьют. Мать можно было видеть лежащую в непотребном виде прямо на лестнице… наша консьержка не раз затаскивала ее домой…
– Вы говорите, Олю убили. Кто она? Сколько ей лет?
– Семнадцать. Благословенный возраст. Она была красивая девочка. Училась в одиннадцатом классе в школе, неподалеку от парка… Ее и нашли в парке… Ее убили ударом по голове. Убили, понимаете? Но это ведь не ограбление… Она была совсем нищая… Она так страдала от этого… Такой возраст, девочке одеваться нужно, а она… Чтобы ей как-то помочь, я приглашала ее к себе окна мыть, знала, чувствовала, что она девочка честная, чужого не возьмет… Но это было редко. Вообще-то я не люблю, когда в доме кто-то посторонний…
– Вы хотите найти убийцу Оли?
– Да.
– Но почему вы?
– Я думала, вы поймете… Вокруг ходит зло. Убийц моего Миши не нашли, наверно, и не искали. Зло должно быть наказано.
– Почему же вы не пришли сюда в прошлом году?
– Я попала в больницу…
Юля видела перед собой совершенно убитую горем женщину, с трудом нашедшую в себе силы прийти сюда. Видимо, после смерти мужа она заболела всерьез, долго пролежала в больнице…
– Так, может, вам не стоит заниматься делом Оли? Вам надо бы подумать о себе…
– Вот так все говорят… Но я верю, каждый из нас в душе – человек добрый, совестливый. И вам тоже жалко эту девочку, хотя вы ее не знали… Разве я не права?
– Да, конечно…
– Вот я и подумала, раз у меня не получилось вовремя, что называется, по свежим следам, найти убийц Миши, то, может, я смогу что-то сделать для Оли, даже если она уже никогда и не узнает об этом… К тому же я понимаю, что убийц моего мужа найти было, скорее всего, невозможно уже потому, что это ограбление… Просто какие-то отморозки, пьяные или обкуренные, шли мимо гаражей, увидели Мишу, взяли камень, ударили его по голове, все отобрали и убежали. Какие-нибудь бродяги… А вот с Олей… мне кажется, что ее смерть не случайна и тот, кто ее убил, сделал это по какой-то причине… У него был мотив, понимаете? Но какой? Раз ее не ограбили, значит, убили за что-то… Думаю, убийцу легко вычислить из ее окружения…
– Из ее окружения? Вы так легко говорите об этом, словно что-то знаете…
– Нет, я не знаю ровным счетом ничего. Ничего. Не знаю никого из ее подруг, потому что к ней, сами понимаете, никто не приходил… Про школу тоже ничего не знаю…
– Но хотя бы что-то вы можете о ней рассказать? Какая она была, чем жила…
– Оля? Как я уже сказала, она была очень красива. Но это была не женская красота, а почти детская… Она еще до конца не сформировалась, но обещала быть настоящей красавицей… Светлые длинные волосы, карие глаза, нежный румянец… Худенькая, но не тощая, понимаете? Конечно, она пыталась изображать из себя взрослую, носила все яркое, броское, женское… Она словно бы перешагнула прямо из детства во взрослую жизнь, а вот щенячьи ужимки, особенно смех… еще выдавали в ней девочку-подростка… Грудь у нее была маленькая, неразвитая, но ноги длинные, стройные… Через пару лет она бы сформировалась…
– У нее был парень?
– Не знаю… Но где-то же она пропадала вечерами, чем-то занималась… Она была довольно замкнутая, и это при том, что умела так заразительно смеяться… В ней словно уживались две Оли: одна – та, что жила рядом со мной в семье алкоголиков, другая – та, которая находилась внутри ее, Оля, сотканная из светлых снов и солнечного света…
– У вас есть дети?
– Нет… Бог не дал… А я так мечтала о девочке…
Юля чуть было не сказала: вот бы и взяли ее под свое крыло, помогли ей, поставили на ноги…
– Ой, я знаю, о чем вы сейчас подумали… Вот, мол, и забрала бы ее к себе, помогла чем… Все правильно. Но она была из другого мира, во-первых, а во-вторых, я не уверена, что нашла бы в себе силы принять в ней участие. У меня нервная болезнь, я бы не смогла стать для нее опорой… Очень жалею, что мало помогала деньгами. Но я не знала, как предложить. Она же не могла у меня каждый месяц мыть окна… Да, все это глупо… глупо то, что я сейчас говорю, и я очень сожалею, что не взяла ее к себе, быть может, поэтому я сейчас здесь, у вас… У меня есть деньги, и я хотела бы поручить вам найти убийцу Оли.
– У вас есть ее фотография?
– Да, конечно. Я, можно сказать, выкрала ее из их квартиры в тот самый день, когда Олю принесли домой…
– Как это… принесли?
– Ее же нашли в парке, неподалеку от нашего дома… Вокруг нее столпился народ, дело было утром, многие шли через парк на автобус… Видимо, кто-то ее узнал, и, вместо того чтобы вызвать милицию, побежали к ним домой, разбудили родителей; отец, с тяжкого похмелья, прибежал, увидел дочь и на руках принес домой… У нас к тому времени уже многие узнали о случившемся. Думаю, консьержка рассказала… Это же целое событие…
– Он не должен был делать этого… Место преступления…
– Сейчас говорить об этом поздно… Там все затоптано… Но мне удалось кое-что взять… Именно эта находка и подтолкнула меня к действию, и поэтому я здесь…
– Вы что-то нашли? Где? Вы тоже были в парке в то утро?
– Нет, я была дома. Но я услышала шум на лестнице, выглянула и увидела, как Виталий несет Олю… Вокруг еще какие-то люди были, кто-то из женщин рыдал…
– Должно быть, ее мать?
– Нет, она еще спала… Ее долго не могли добудиться… Я тоже зашла вместе с остальными соседями к ним в квартиру… Я раньше там никогда не была… Это ужасно… Такая грязь… вонь… бутылки, ведро, до краев заполненное какими-то медицинскими пузырьками, видимо, из-под спиртовых настоек… Не знаю, как Оля вообще могла жить в такой среде и хотя бы внешне оставаться чистой…
– Потом все же кто-нибудь догадался вызвать милицию?
– Да… Но я не знаю, кто… Не я… Я смотрела на Олю, лежащую на кровати, мертвую, и словно бы оглохла… На ней была куртка с капюшоном… красная, с меховой опушкой… Юбка ниже колен, черная, на ногах черные колготки и теплые замшевые ботинки на каблуках… Когда мать растолкали, она бросилась к дочери, видимо, решила, что та еще живая… Крови мало было, только на затылке… Стала стаскивать с нее куртку… Кричала, чтобы Оле сделали искусственное дыхание… Но она уже окоченела… Матери все же удалось снять с нее куртку…
Юля слушала со смешанным чувством: ей было непонятно, здорова ли психически сидящая перед ней женщина или нет. А что, если она вообще все придумала? Потому что казалось неестественным, что люди, обнаружившие в парке труп девушки, не вызвали милицию сразу, а позволили отцу унести тело домой. Но обо всем этом она в подробностях узнает от Корнилова – и только при условии, что Оля действительно существовала, а история с убийством – не рассказ сошедшей с ума женщины. И что далась ей эта куртка?
– Куртку бросили на пол… Потом кто-то переложил ее на стол, она лежала совсем рядом со мной… Я не могла уйти, хотя понимала, что мне нельзя оставаться там, потому что мне может стать плохо… но все равно не уходила… Я смотрела на куртку и думала о том, что больше она уже никому не пригодится… Что мамаша, когда очнется после похорон и пьянок, продаст ее за бутылку, а куртка, надо сказать, неплохая, даже странно, как вообще такая куртка могла оказаться у девочки из такой, по сути, нищей семьи… Ведь отец калымил где-то на стройке, мать сторожила какой-то склад…