Цветок в его руках - Страница 14

– Полагаю, будь это так, я был бы разочарован.

– Это шутка? Словно ты способен что-то чувствовать. Скажи, что не сделал бы того же самого, окажись на моем месте?

– Сбегать через окно? Нет, я вряд ли выбрал такой способ, но у меня в распоряжении есть другие, которых нет у тебя.

– У меня не было выбора!

– Ты получила одолжение, о котором просила. Может, оставим все споры? И ты вылезла в окно, кое-что позаимствовав перед этим. Отдавай оружие своей подруги.

– Ничего я не заимствовала, – буркнула она, отступив.

– У тебя дурная привычка – вечно лгать.

Он схватил ее за лацкан пальто и сунул руку в карман. Макс стала молотить его кулаками, но он вытащил «дерринджер» вместе с бельем, которое Луэлла вручила ей, когда они обнимались на прощанье. Макс даже не смутилась, когда он положил добычу в свой карман, и всадила кулак ему в щеку. Но тут же выругалась, понимая, что ее руке досталось сильнее, чем его скуле. Очевидно, для Дигана это стало последней каплей, потому что он закинул ее на плечо.

От изумления Макс потеряла дар речи. На секунду. Но тут же стала вопить, извиваться, размахивать руками, колотить его по спине. Вот только ее удары ничуть не волновали Дигана. Потому она сдалась и просто придерживала шляпу руками.

– Если будешь извиваться, все поймут, что ты девчонка, – предостерег он безучастным тоном, который Макс уже ненавидела.

– Можно подумать, теперь это имеет значение!

– Ну, значит, будешь выглядеть полной дурой, не так ли? – усмехнулся он.

Она успокоилась. Должно быть, Диган успел схватить поводья коней, потому что она услышала топот копыт.

В такой унизительной позе он пронес ее два, а может, три квартала. И каждый раз, когда она пыталась извернуться, чтобы посмотреть, куда идет Грант, он подкидывал ее на плече так, что у нее дух захватывало, поэтому она прекратила стараться. Макс так и не поняла, куда он направляется. Она не знала, где находится офис шерифа, но не могла поверить, что он внесет ее туда в таком виде.

Диган вошел в здание, и все разговоры резко прервались. Он медленно, слишком медленно позволил ей соскользнуть по своему телу, и она вдруг почувствовала в нем не врага, а мужчину. Ощутила прикосновение мускулистой груди к ее грудям, словно они обнимались, вдохнула запах его волос и шеи. Эта близость лишала ее равновесия. Она не привыкла к объятиям мужчины.

Макс охнула, почувствовав, как пальцы Дигана медленно скользят по ее ягодицам, а потом по спине. Прикосновение было таким интимным, что в животе стало горячо, а дыхание участилось. Но она сразу поняла, что он делает. Ищет оружие!

– Мог бы просто спросить, – прошипела она, когда ее ноги, наконец, коснулись земли.

– Бесполезно спрашивать тебя о чем-то, – усмехнулся он и слегка оттолкнул ее. От страха упасть у Макс перехватило дыхание. Но она приземлилась на стул, к которому он ее подвел. Она фыркнула, но оглядевшись, поняла, что они в ресторане. За столиками завтракали девять человек. Они снова стали переговариваться, но Макс заметила, что все избегают смотреть в сторону Дигана. Трое даже встали и поспешили выйти. Некоторые глазели на Макс. Еще бы, ее бояться нечего!

Она подвинула стул ближе к столу и жизнерадостно спросила:

– Платишь ты? У меня ни цента.

Он не сел.

– Снимай сапоги.

– Опять?!

– Ты права. Я сделал ошибку, позволив тебе идти к Луэлле одной.

– Клянусь…

– Я уже понял, что ты все время врешь. И только что сделала это снова, когда сказала, что у тебя нет ни цента. Я видел деньги в твоих седельных сумках.

– Они не мои. Я скорее умру с голоду, чем потрачу эти деньги.

– Сильно сказано, – сухо заметил он и, показав на ее ноги, повторил: – Просто сними сапоги, вытряхни и снова надень. Пока не сделаешь этого, не поешь.

Макс что-то пробормотала себе под нос, но отодвинула стул и сделала, как было приказано. Поразительно, что он собирался покормить ее, прежде чем сдать шерифу. Наверное, следовало быть благодарной, но она не могла смотреть на него иначе, чем как на самый жуткий кошмар. Невозможно благодарить кошмар за причиненные муки.

Когда она снова придвинулась к столу, Диган подошел сзади и снял ее шляпу. Она принялась протестовать, но заметила, что он снял и свою черную шляпу и повесил на вешалку, стоящую в углу, что снова выдало в нем джентльмена. Бабушка всегда сбивала с младшего брата шляпу, прежде чем позволить Джонни сесть за стол. Макс знала, что брату всего лишь хотелось позлить бабушку. Боже, как она по ним тосковала! Они все, что осталось от ее семьи.

Макс потянулась было за письмом, но, хоть она и умирала от желания узнать, что написала бабушка, это слишком личное, чтобы читать в присутствии бездушного стрелка. А вдруг она заплачет? Настоящими слезами… Нельзя позволить дать ему понять, что иногда она тоже может быть мягкой.

Прежде чем вернуться к столу, Диган провел рукой по темным волосам. Макс не потрудилась сделать то же самое, зная, что ее волосы все равно невозможно привести в порядок. У нее даже больше не было расчески. Прежняя давно сломалась, и она так и не купила новую.

Он все еще не сел.

– Я возьму твое пальто.

– Ну уж этому не бы…

– Здесь тепло, – заметил он. – И тебе больше ни к чему скрывать, кто ты, или до тебя еще не дошло?

Если вспомнить, что именно она ощутила, соскальзывая с его плеча, он прав, но Макс решительно отрезала:

– Дошло, но не смей думать так обо мне!

– Как?

– Как о девушке.

Он ничего не ответил. Только глаза закатил. По крайней мере, она была уверена, что закатил бы, если бы оттаял настолько, чтобы показать свои чувства. Но он промолчал и сел справа от нее, лицом к обеим дверям в зале. Осторожничает, независимо от того, где находится? Или всегда ожидает неприятностей? Возможно, последнее, учитывая, что род его занятий был ясен с первого взгляда.

Диган подозвал официанта и сделал заказ на двоих, не спросив, чего хочет она. Но Макс было все равно. Она так давно не была в ресторане, что станет радоваться любому блюду.

– Скажи, почему ты считаешь себя невиновной?

Макс застыла, уставившись на него. Он же говорил, что ему все равно, виновна она или нет, что его дело – доставить преступницу в тюрьму, а не решать ее судьбу. Так почему он спрашивает, если не верит ни единому ее слову?

– Играешь со мной, щеголь? Мы оба знаем, что тебе плевать, почему я пошла по этой дорожке, – выпалила Макс и плотно сжала губы. Если воспитание Дигана требовало завести вежливую беседу за столом, пусть найдет другую тему, которой можно ее донимать.

– Именно это вы скажете на суде, мисс Доусон?

– Не называй меня так, – прошипела она. – И я уже сказала: суда не будет. Жители этого города хотят вернуть меня, чтобы повесить.

– Почему?

– Потому что Карл Бингем, человек, в убийстве которого меня обвинили, был основателем Бингем-Хиллз, а заодно владельцем и мэром, и лучшим другом всех жителей, кроме меня. Он сдавал дома большинству горожан и был крайне снисходительным хозяином, все его любили. Даже я когда-то им восхищалась. Нужна немалая сила воли и отвага, чтобы выстроить город в такой глуши, когда до ближайшего форта день езды на резвой лошади, а потом надеяться, что туда придут жить люди. Карл расклеил объявления о новом городе по всему Востоку и не разорился в ожидании, пока там появятся жители. Он уже был богат, когда приехал в Техас, и сначала не стремился стать еще богаче. Может быть, потом, когда стал расширять границы города. Ему хотелось оставить наследие, выстроить мирный, процветающий город на том месте, которое когда-то было совсем не мирным. Большинство людей считают, что ему это удалось.

– Поэтому ты его убила?

Она пристально взглянула на него:

– Так ты хочешь услышать мой рассказ или нет?

Он не ответил, но его взгляд был куда красноречивее, поэтому она неохотно продолжила:

– Пока я росла, жизнь в Бингем-Хиллз была прекрасна. У меня было много друзей, девчонок и мальчишек, с которыми я ходила в школу. У нас было столько развлечений: охота, рыбалка, лошади. Я даже училась шить и ходила в кружок, хотя шитье мне давалось плохо. Но мы больше сплетничали, чем шили, и много смеялись. Но все изменилось, когда мне исполнилось шестнадцать, потому что мальчишки не оставляли меня в покое. Тогда я округлилась и отрастила длинные светлые волосы. Я говорила, почему их остригла, но это не замаскировало мои другие достоинства…