Цветок Трех Миров - Страница 7

– А мы читали в электричке кодекс ШНыра! – сказала Яра и погладила себя по животу. Живот отозвался, толкнувшись наружу скрытой в нем маленькой пяткой.

– И как?

– Слушал! Не перебивал! – довольно сказала Яра и опять стала приставать по поводу крючочка.

Потом спохватилась, что уделила Улу мало внимания и обижает его этим. Подошла и прижала к себе его голову. На макушке у Ула обозначилась маленькая проплешинка. Сейчас она была почти незаметна, но лет через десять-пятнадцать… Яра вздохнула.

– Ладно, буду протирать тебя тряпочкой! Ты же и есть Златовласка? Да, мой лысик? – спросила она, целуя его в проплешинку.

В среду запах краски стал терпимым, в четверг даже приятным, в пятницу его уже перебила вонь пригоревшего соседского молока, а в субботу праздновали новоселье.

Самый трудный момент – соседей – взял на себя Меркурий Сергеич. Не пригласить их было нельзя. Они бы обиделись. А если пригласить – они бы все испортили. Поэтому еще с утра, задолго до того, как начали собираться первые гости, Меркурий негромко кашлянул у соседских дверей и вошел к ним. А еще через пять минут вышел назад.

– Устали. Спят. Проснутся. Завтра, – сообщил Меркурий кратко.

– А ты с ними пил? – спросил Кузепыч.

– Я пил без ягодки, – ответил Меркурий. В сумке у него звякнула бутылка, в которую для вкуса была положена одна красная ягодка с двушки.

В тот день в Копытово, в квартирке Суповны, собрался весь ШНыр. Было не просто тесно, а так, что заполнились и единственная комната, и коридор, и кухня. Конечно, проще было бы отпраздновать в самом ШНыре, но тогда получилось бы, что Яра не сможет присутствовать.

– А может, без Яры? А че такое? Потом ей принесем хавчика! – предложил Макар.

Все молча уставились на него. Сообразив, что вякнул не в кассу, Макар покорно утих, но ненадолго. Ему пришло в голову, что раз идут на новоселье, то нужны подарки.

– Яре – духи, а Улу – шоколадку! – сказал он.

– Мужчине шоколадку не дарят, – оспорил Кирилл.

– Тогда розы!

– И розы не дарят. Дарят или деньги, или оружие.

– Оружия у него навалом. А денег у нас нет, – сказала Лена.

– Значит, шоколадку! – твердо сказал Макар и, чтобы было совсем удивительно, даже ее купил.

Как человек, подаривший хозяину шоколадку, Макар вел себя очень навязчиво. Пришел на новоселье задолго до назначенного времени, один съел почти всю курицу, влез рукой в салат и испортил новый электрический чайник, пытаясь доказать Улу, что на раскаленной спирали пустого чайника можно приготовить яичницу. Снижая вредоносность Макара, его отправили назад в ШНыр, попросив присмотреть за Витярой. Витяра был уже вне опасности, но настолько слаб, что хоть и решался иногда вставать с постели, но дойти до окна ему казалось подвигом. Он так и считал свои прогулки: от кровати до двери – маленький променаж. От кровати до окна – большой поход.

Около полудня явилась кухонная Надя, присланная Суповной на помощь. Надя немедленно стала царствовать на кухне, трогая двумя пальцами то один, то другой предмет и задавая очевидные вопросы: «Зачем вы положили посуду в мойку?», «Этой ложке обязательно быть грязной?», «Почему соль мокрая?» и так далее.

Несмотря на риторические вопросы Нади, стол быстро обставлялся блюдами.

Вскоре стали собираться и остальные гости. Первыми, не считая Макара, которого к тому времени давно уже не было, пришли Окса с Вовчиком.

– Дорогие Олег и Ярослава! В этот торжественный день… – начала Окса.

– Кошку! – перебил Вовчик.

Окса пнула его ногой.

– …торжественный день мы хотим… – продолжала она.

– Кошку они хотят! – снова повторил Вовчик и вытащил из-за пазухи котенка. Котенок был с виду довольно грязный, но украшенный ленточкой.

Яра поблагодарила.

– Какое чудо! – сказала она.

Через пять минут после Оксы и Вовчика явились Наста и Рузя с вверенным их попечению дракончиком. Наста была на костылях, уставшая и недовольная. Кость срасталась неправильно. Лехур дважды уже пытался вернуть Насту в больницу, где за ней наблюдали бы хорошие ортопеды, но она отбивалась, как сама говорила, всеми уцелевшими руками, ногами и костылями. Постоянно раздражаясь, Наста то и дело срывалась на Рузе, потому что на ком еще срываться, как не на том, кто все время рядом.

– Я жалею, что с тобой связалась! – вопила Наста, когда видела, что Рузя незаметно подбирается к ней с очередным бутербродиком или куском курицы в фольге.

– Ты не кричи! Ты поешь! Тогда и сил кричать будет! – вкрадчиво отвечал Рузя.

И Наста сдавалась. Она знала, что, мягкий во всем прочем, Рузя ни за что не отстанет, пока она не сжует этот злосчастный бутерброд.

– Я жнаю, жто ты хочежь! Жтобы я была толштая как бочка и никому не нужна! Ты это сожнаешь или это проходит мимо твоего сожнания? – убито повторяла она сквозь забивавший ей рот кусок полукопченой колбасы.

Рузя с умилением кивал и доставал бутылочку с йогуртом или термос с чаем.

Сейчас Наста строго воззрилась на Рузю и, ткнув в него пальцем, велела:

– Давай сюда подарок! Ты его не потерял?

Рузя залез в рюкзак, извлек руку, зачем-то с ужасом понюхал пальцы, затем опять, уже с некоторым страданием во взгляде, вернул руку в рюкзак и достал котенка. Котенок был как две капли воды похож на того, что подарила Окса, только не имел ленточки.

– С новосельем, короче, вдовы! – сказала Наста.

– Спасибо! – поблагодарила Яра. – И за котенка, и за пожелание!

После Насты толпой пришли Сашка с Риной, Влад Ганич, Фреда и Кирилл. В руках у Кирюши был котенок, отличавшийся от двух первых пятном на носу и тем, что он непрерывно мяукал. На шее у котенка была черная бабочка на резинке, снятая, судя по некоторой незавершенности костюма, с Влада Ганича.

– В наш век мертвенных подарков из области бытовой техники, в век прагматических отношений и всеобщего равнодушия ничто не может согреть душу сильнее, чем маленький и пушистый комочек жиз… – торжественно начала Рина, сигнализируя Кирюше глазами, чтобы он не отходил далеко с котенком.

– О! – завопила Наста. – Старый знакомый! Мы тоже хотели сперва этого поймать, но он под мусорный бак залез! Я костылем стала шарить – не вылезает! А там такая грязища, ну мы и взяли другого. А вы его чем подцепили? Или он сам вылез?

Яра вежливо улыбнулась.

– Там еще много котят? – спросила она у Насты.

– Три штуки было и мамаша, но гостей еще много впереди. Думаю, и мамашу тоже подарят, – предположила Наста – и не ошиблась. Подарили и мамашу, воссоединив тем самым семейство. Кроме мамаши подарили еще двух дворняг, которые, с воем вырвавшись, убежали, скамейку из парка и новую железную урну в форме распахнувшего клюв пингвина. Прежде она, кажется, стояла у магазина.

– Это вандализм! – сказала Кавалерия и велела отнести все обратно.

Родион с Максом, не споря, ушли относить, но вернулись подозрительно быстро. Кавалерия сдвинула было брови, собираясь разбираться, но тут появился Даня. Он прихрамывал и вид имел поцарапанный.

Кавалерия сразу забыла про похищенную урну и уставилась на него.

– На тебя что, ведьмари напали? – спросила она.

– Ни в коем разе, – ответил Даня смиренно. – Я был злодейски загипнотизирован велосипедом. Кстати, вашим. Но вы не переживайте. Велосипед не пострадал. Пострадало только устройство для кручения педалей. То есть я.

Обстоятельства же падения были такие. Даня мчался по лугу, глядел на переднюю шину – и происходило чудо. Ему казалось, что рисунок протектора останавливается и начинает двигаться в противоположную сторону. Даня знал, что это такой зрительный эффект, но все равно не мог оторваться и смотрел, смотрел, смотрел, пока не заехал передним колесом в кусты. Не успев затормозить, спрыгнул с велосипеда, поцарапал себе о ветку веко и дальше шел уже пешком, сердито катя велосипед за руль и плача раненым глазом.

Самое забавное, что Дане и бетонная стена не повредила бы, но для этого ему требовалось сперва перейти в призрачное состояние. Даня же не настолько еще освоился со своим даром, чтобы делать это мгновенно.