Цветок под куполом (СИ) - Страница 4

Проснулась я по ощущениям поздно, уже давно так не просыпалась. Почему-то никто не стоял над душой и не тормошил, не орал, что пора вставать. И было почему-то тепло — это было подозрительнее всего. В оплоте светлых холодно, где бы ты ни был, холодно всегда. Даже если ночуешь с комфортом под теплыми шкурами, все равно холодно. Или сквозняки блуждают по старым камням крепости, или веет холодом с ледяных Молфурских гор, или с болот Забулвейта приползла сырость и морось, похожая на траву морянку, от которой невозможно избавиться, если она поселилась в огороде. А тут было тепло. В воздухе витала сладость, как в магазине у столичного пирожника, после того как он вынес свежие тарталетки. Я прислушалась к ощущениям и со страхом распахнула глаза.

Петер спал рядом, свернувшись в клубочек и прижавшись ко мне. Рядом с сыном возвышалась гора из мускулов, туго обтянутых грязной рубашкой. Когда я слегка повернула назад голову, за мной, обнимая меня со спины, находилась точно такая же гора в не менее грязной рубахе.

— Спи, Ана. Рано еще. Светило только поднимается из-за края земли. Спи, у тебя резерв и до половины не полон даже, а тебе еще Марка лечить, — Послышался из-за спины сонный голос Ива.

Так вот кто меня греет и так нагло обнимает. Спереди защищает Ян, это его могучую спину я увидела, а сзади, значит, Ив примостился. А кто тогда на карауле? Наверное, ездовые грифоны, если б они у нас были.

— Я выспалась, а резерв выше не поднимется. Это мой предел на данный момент.

Я завозилась и встала, потягиваясь и разминая затекшие мышцы. Я привыкла спать на жестком полу, но все-таки камни пещеры комфорта в мой сон не внесли. Петер спал на магическом одеяльце, но оно было у меня одно и хватало его только на сына. Я пошла к выходу из пещеры, когда меня остановил голос Ива.

— Далеко не отходи, у выхода есть ручей неподалеку. Не задерживайся.

Пройдя к выходу, я замерла в восхищении. Насколько хватало взгляда, простиралось безбрежнее море красной травы. Трава была не выгоревшая под светилом от жары, а именно красная. В траве то тут то там встречались островки ярко алых цветов, которые источали этот сладкий запах пирожных, который меня разбудил. Когда я читала про Туруанские Красные степи, мне все время казалось, что это жуткое место, напоминающее кровавое поле боя, с вывороченными внутренностями и реками крови. Во всех талмудах и учебниках светлых это описывалось так. Увидев степи своими глазами, я поняла, что они прекрасны и ничего страшного и ужасающего в них нет. Трава была мягкой и воздушно пушистой, похожей на шерстку кошечки, а цветы походили на дорогие кружева столичных модниц. Выйдя из пещеры я, следуя интуиции, повернула в сторону ручья. Трава и на ощупь оказалась мягкой, по ней так и тянуло пробежаться босиком, забыв обо всем на свете.

Найдя небольшой ручей, я умылась и напилась, а потом стянула с себя теплую хламиду и ополоснула шею и руки. Ужасно хотелось искупаться и, сняв жреческий наголовник вымыть волосы, но ручей был маленький и едва пробивался из камней, да и раздеваться, а тем более снимать наголовник было пока нельзя. Мои спутники и так задают много вопросов, и увидев меня во всей красе, боюсь, совсем испугаются. Я вздохнула и отправилась назад в пещеру. Нужно выяснить наши дальнейшие действие и перекусить лепешками, которые были у меня в рюкзаке. Выяснить пришел ли в себя Марк, и чем я могу ему помочь с моим скудным резервом. Разбудить Петера и напоив его микстурой, погрузить в лечебный сон. Туруанские Красные степи оказались, конечно, прекрасными, но эта территория почти вся заселена воинственными орками, которые не очень то и любят у себя чужаков. И среди них я вряд ли отыщу темного магистра. У орков только шаманы, которые по силе могут и не уступать магистру, но в моем случае это не поможет. Если в ближайшие дни я не найду магистра, все окажется бесполезным. Хотя я спасла троих темных, так что не совсем бесполезно. Размышляя о не очень веселых перспективах, я вернулась в пещеру и увидела Яна, который почти перегородил собой вход.

— Ты ранняя пташка, Ана. Темных тебе свершений, — Поприветствовал меня он.

— Светлых тебе путей, — отозвалась я.

Ян захохотал. Я тоже улыбнулась. И в самом деле, забавно получилось. Надо мне переучиваться на темный лад. А то, как пожелаю при встрече с магистром ему светлых свершений, он и слушать меня не станет.

Ян посторонился и пропустил меня внутрь пещеры. От его зычного хохота Петер проснулся и обиженно захныкал. Я кинулась к нему, взяла на руки и принялась привычно убаюкивать и успокаивать малыша. Петер, попав на ручки, перестал плакать, но почти сразу же закашлялся и захрипел. Кашель перешел в свист и клекот, как у ночной птицы рурк. Я схватилась рукой за рюкзак и достав микстуру аккуратно влила по глоточку в Петера половину бутылки. Сын открыл глазки, протянул ко мне ручку и дотронувшись до моего лица через силу залепетал что-то похожее на мама. Я улыбнулась ему в ответ, и пока не начался новый приступ кашля начала осторожно погружать самое дорогое для меня существо в лечебный сон. Сын заснул и я, подняв голову, натолкнулась на суровые взгляды Яна и Ива.

— Что с ним? Это грудной мор? И на каком он этапе? Судя по тому, что мальчик все время в лечебном сне, это последняя стадия болезни? — голос Ива звучал тихо и отстраненно.

— Ана, ты ведь понимаешь, что ни один темный магистр ему не поможет? — подал голос Ян и жалостливо на меня посмотрел.

— Я может и светлая, но не курица ивишу, у которой мозг размером с маковое зернышко. Я знаю, что Темный магистр ему не поможет. И кажется, я не просила вашего совета, как мне вылечить сына. Я просила помочь найти Темного Магистра. Давайте обсудим, как нам добиться этого.

Ян посмотрел на Ива, а тот странно взглянул на меня. Долго мы в гляделки будем играть? Эти двое все время нашего знакомства ведут себя так, будто мы играем в веселую игру в висячих садах светлой императрицы, жмурки или догонялки. И это не этих двоих должны были отправить в пыточную камеру столичного палача, и это не они должны были предстать перед очами светлого Ульриха Праведного, самого сурового и жесткого жреца в истории светлой империи.

— Ты можешь посмотреть, что там с Марком? Он так и не пришел в себя. У него нет серьезных повреждений, и резерв должен был за ночь восстановиться, но магия у него прибавилась плохо и регенерация почти не работает, — наконец сказал Ив, будто продолжая что-то решать.

Я переложила сына на одеяло и встала. Марк лежал в глубине пещеры и выглядел по-прежнему бледным и похожим на спящего прекрасного принца. Я сосредоточилась и стала аккуратно проводить диагностику его состояния, стараясь использовать магию бережно, экономя каждую магическую частицу. Закончив, задумчиво покачала головой и провела рукой по длинным белокурым волосам прекрасного спящего принца, отводя от лица непослушный локон.

— Я не могу ему помочь. Помимо истощения магического резерва, пары тройки синяков и сломанных ребер на вашего друга повесили болезнь святого Эльма, или как зовете ее вы темные «глубинная барракуда». Она не дает ему восстановить резерв, тормозит регенерацию и постепенно разрушает его внутренние органы, разлагая и превращая в кровавую кашу. Если ее не снять, он умрет не приходя в сознание в течение недели.

И вот тут я увидела, как они изменились. Пропал балагур и весельчак Ян, на его месте появился суровый и жесткий воин. Ив из загадочного и слегка отстраненного вдруг стал серьезным и властным. Они больше не улыбались, не переглядывались и будто престали играть в игрушки на конюшне у Первого Императорского Министра.

— Ана, ты уверена, что это «глубинная барракуда»? — В голосе Ива звучала сталь.

— Ана, если это «глубинная барракуда», то она смертельна. Она не снимается и не лечится. Мы сами прекращаем мучения несчастных, которые попали под нее. В конце они заходятся в крике от невыносимых болей, — Ян был собран и суров.

— Мне жаль. Я не могу помочь. Вы можете мне не верить, но это не изменит ничего. И Ян, ты не прав. Болезнь святого Эльма лечится практически на любом ее этапе, кроме последнего. Сначала снимается сама болезнь, а потом медленно и планомерно восстанавливаются поврежденные органы.