Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ) - Страница 226

Когда фараон со своей свитой достиг храмовых ворот, он наконец остановился. Рамсес тяжело дышал, словно после битвы, и все еще был красен.

Он посмотрел назад и спросил, не глядя на свою стражу:

- Где остальные женщины?

- Жрецы предоставили им одно из помещений храма… - начал было один из воинов, но фараон перебил его криком:

- Привести их! Немедленно пригнать сюда!..

Как будто речь шла о стаде, которое он чуть было не упустил целиком. Фараон снова побагровел; все стражники без дальнейших слов устремились обратно.

Спустя совсем небольшое время они пригнали испуганных и негодующих женщин – до чьего негодования сейчас никому не было дела. Фараон, не сказав никому больше ни слова, приказал подать своей особе носилки и отправляться на причал. Он покидал город немедленно, не удостоив объяснениями никого из придворных.

***

Тотмес некоторое время стоял во дворе, глядя вслед фараону и его приближенным; когда стражники вернулись за женщинами, не сказал ни слова, предоставив им самим возвращать наложниц. Ему доставило большое удовольствие то, что в конце концов стражники неуверенно и почти почтительно обратились за помощью к нему. Они уже успели запутаться в переходах Опета Амона.

- Направо, потом мимо кладовой – в малый двор, затем поворачивайте налево. У колонны с изображением солнечного диска и хвалебным гимном богу вы найдете жрецов, которые покажут вам дорогу, - с наслаждением проговорил верховный жрец.

Не то чтобы он думал, что стражники сумеют распознать, где начертан хвалебный гимн, а где – хозяйственные пометки.

Ему поклонились, прежде чем выполнить его указания.

Когда женщин выручили, Тотмес немного посторонился, пропуская спешащую мимо орду, мало напоминающую разнеженных обитательниц царского гарема. Кто-то из стражников снова поклонился ему, как они ни торопились.

Когда наконец воины и женщины фараона окончательно скрылись – а значит, фараон окончательно скрылся – верховный жрец повернулся и направился в сторону зала совещаний, где по его приказу поместили Меритамон. Конечно, это было… едва ли простительно, прятать женщину в таком месте; но великий ясновидец знал, что им это простится. Слуги Амона совершили сегодня большое дело во славу бога, исправили большую несправедливость. Хоть речь и шла о такой семье…

Тотмес, изредка отвечая кивками на низкие поклоны младших жрецов, спустился к бронзовым дверям зала и вошел. При его появлении те, кто окружал Меритамон и Хепри, тотчас же расступились. Влюбленные заметили его не сразу; наконец Меритамон подняла голову от плеча своего друга и посмотрела на великого ясновидца с робкой надеждой. Хепри тоже смотрел на него с некоторой робостью… но вместе с тем и с вызовом.

- Вы ничего не скажете мне? – спросил Тотмес, направляясь к ним.

Меритамон быстро встала и низко поклонилась.

- Я не знаю, как благодарить тебя…

Тотмес не смотрел на нее – он смотрел на Хепри. Тот встал медленнее, чем его подруга, и не поднял глаз; молодой человек закраснелся.

- Всей моей жизни не хватит, чтобы отплатить тебе за твое благородство, великий ясновидец, - глухим прерывающимся голосом сказал Хепри.

Он медленно и низко склонился.

Тотмес поморщился.

- Может быть, твоя жизнь будет вовсе не так длинна, как тебе представляется, - заметил он, прервав торжественность момента, и Хепри быстро распрямился; глаза были большие и полные наивного недоумения.

- Будьте осторожны – очень осторожны, - сказал Тотмес. – Нет более слабого врага, чем торжествующий враг. Ты понял?

Четвертый пророк Амона кивнул и притянул к себе свою соблазненную возлюбленную. Ничего он не понял, конечно же. Для этого нужно прожить жизнь.

- Яхмес, нужно спрятать их, - сказал верховный жрец, повернувшись к второму хему нечер. – Надеюсь, ты и сам понимаешь, что этим двоим нельзя возвращаться в дом Неб-Амона?

- Разумеется, - серьезно сказал Яхмес.

Он с досадой и некоторой долей вины подумал о том, в доме Неб-Амона все еще живет его сын. Жрец нахмурился, размышляя о том, что от пьяницы, каким стал всегда бывший слабовольным Менкауптах, можно ожидать чего угодно… особенно при появлении его бывшей жены вместе с любовником…

- Думаю, можно пока поселить их… - начал Яхмес и тут замолчал.

Он чуть было не сглупил, причем ужасно. Второй пророк бога совсем забыл, что о местонахождении Тамит Тотмесу ничего не известно – и не должно быть известно!..

- Где? – спросил верховный жрец.

- Я найду сам, - сказал Яхмес. – Не беспокойся…

- Ты уверен? – спросил Тотмес, пристально глядя на него.

Яхмесу показалось, что Тотмес может счесть законной такую плату – жизнь Тамит за счастье этой пары…

- Да, - твердо сказал Яхмес. – Ты можешь больше не занимать себя этим, великий ясновидец.

Он медленно и торжественно поклонился верховному жрецу, давая понять, что больше ничего не скажет.

Тотмес некоторое время смотрел на него с выражением, далеким от приязни. Потом резко повернулся и ушел, и за ним ушли все остальные жрецы, кроме Яхмеса и Хепри, снова обнимавшего Меритамон.

- Сейчас день клонится к вечеру, - сказал наконец Яхмес, когда удостоверился, что опасность миновала. – Меритамон, ты очень устала? Сможешь ли ты идти пешком? Путь неблизкий…

- Куда? – с волнением спросила Меритамон.

Хепри молчал, но, кажется, тоже догадывался.

- Ты не знаешь этого места – но это земля жрецов Амона, наша земля, - сказал Яхмес. – Скромный дом близ храма на окраине города. Но там тебя может ждать удивительная встреча…

И вдруг она рассмеялась, откинув голову, звонко по-девчачьи, весело.

- Кажется, я догадываюсь, с кем, божественный отец, - смеясь, сказала Меритамон. – Я, наверное, должна поблагодарить тебя, что ты позаботился о матери Хепри… ты святой, а я – нет…

- Меритамон! – оборвал ее Хепри.

Меритамон быстро обернулась к нему, и смягчилась при виде того, как он помрачнел, готовый отстаивать свою мать.

- Ну что ты, - нежно сказала она. – Я ей и слова поперек не скажу! Даже поклонюсь, это же твоя мать!..

Дочь Неб-Амона снова засмеялась; Хепри обхватил ее, так что Меритамон уткнулась головой ему в грудь, а потом зарыдала. Яхмес отвернулся, едва не прослезившись от жалости к ним обоим.

Предложить Меритамон собственный дом Хепри нельзя – он слишком близко к главному храму. Увы. Хоть это и дом преступника, сейчас в нем живет четвертый пророк Амона, к которому некстати могут прийти гости.

Надолго ли это? Яхмес надеялся, что нет, но опасался, что да…

- Идемте, - сказал он Хепри и Меритамон. – Я вас провожу. Ничего не бойтесь, эта опасность для вас уже миновала.

Он был далеко не так уверен в этом, как говорил – но, наверное, эти молодые люди и сами все понимали. Они оба были очень умны.

У выхода из зала Хепри вдруг обернулся к своему наставнику и сказал:

- Отец, неужели ты отпускаешь меня с Меритамон?

О, сколько чувства было в этих глазах. Яхмес и не помнил, когда сам был способен на подобную пылкость.

- Отпускаю, - с улыбкой сказал он. – На сегодня, весь последующий день и ночь. Надеюсь, ты вернешься в храм сам, господин четвертый хему нечер…

Поняв, что подразумевает его учитель, Хепри покраснел, но глаза счастливо вспыхнули. Он поклонился, потом приобнял свою подругу, и они вместе вышли.

Яхмес был уверен, что они поцеловались в храмовом коридоре перед тем, как он вышел следом.

Они шли долго – Яхмес был проводником; но он чувствовал, что эти двое, несмотря на то, сколько они пережили сегодня, не ощущали усталости. Ему казалось, что он сам согревается в лучах их счастья.

Немного охладели они, когда подошли к порогу дома, где жила Тамит. Меритамон остановилась, внезапно потеряв всякое желание входить. А может, и силы…

- Я не… - начала она, но Хепри быстро склонился к ней, заглушив окончание фразы поцелуем.

- Я прошу тебя, - прошептал он, сжимая ее руки и вглядываясь в глаза. – Я тебя умоляю…