Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ) - Страница 219

В огромных черных глазах женщины-кошки появилось изумление при виде сына, потом она быстро шагнула к нему и крепко взяла за одежду.

- Ты?..

Хепри кивнул, и уже приготовился ответить на объятие, но мать не обняла его. Она отступила, разглядывая его с головы до ног… потом взгляд снова поднялся к лицу.

- Ты четвертый пророк Амона? – спросила она.

- Как ты это узнала? – спросил Хепри.

- Я же знаю моего сына, - ответила Тамит, и уголки ее губ раздвинулись, делая морщинки у яркого рта четче. – Кому, как не мне, все о тебе понимать?

Она теперь разглядывала его с жадностью, а Хепри думал – не оттого ли, что он наконец занял желанный этой женщиной пост… Юноша с насмешкой над собой приготовился к тому, что именно сейчас мать его обнимет. Но она снова этого не сделала. Села, ничего не говоря, и он сел рядом с ней.

- Зачем ты пришел? – спросила Тамит. Она не пыталась коснуться его, и даже не смотрела на него; вся ее поза выражала безразличие. Но приглядевшись, юноша понял, что на лице матери удовлетворение, смешанное с горечью. Яркий рот приоткрылся, придав этому необыкновенному лицу выражение злобы на судьбу, и Хепри вдруг так захотелось, чтобы это не означало никаких новых гибельных планов…

Он мягко обнял женщину, и Тамит, застыв на мгновение, покорно прижалась головой к его плечу.

- Зачем ты пришел? – повторила мать тогда, когда Хепри чуть было не показалось, что между ними все улажено.

Все улажено?.. Да разве можно уладить то, чему Тамит была виной?..

- Я пришел, чтобы проститься, - сказал Хепри, не глядя на нее. Он выпустил мать из объятий, которые теперь тяготили обоих; потом встал.

- Что ты намерен сделать? – сказала мать, и впервые в ее голосе и взгляде прорезалась настоящая тревога. – Ты хочешь умереть?

Хепри улыбнулся ей с нежностью.

- Нет, матушка, я хочу жить. Я не могу жить без нее.

- Мне тоже казалось, что я не смогу жить без твоего отца, - сказала Тамит, пристально глядя ему в лицо. – И, однако же, живу. Ты хорошо подумал, прежде чем решился?

Хепри пожал плечами.

- Что изменится для тебя, мать, если я умру? Разве ты не сможешь пережить и это тоже?

Вдруг ему захотелось причинить матери боль, и, кажется, ему это удалось. Тамит отвернулась, взявшись за лоб, и несколько мгновений не двигалась и молчала.

“Она пережила и моего друга, - подумал Хепри, глядя ей в спину. – Мне кажется, что она любила его не больше, чем дорогие одежды и вкусную еду, которыми наслаждалась под его властью”.

Тамит повернулась к сыну и сказала:

- Так ты все еще здесь?

На лице ее была смесь удивления и возмущения. Тамит всегда была искуснейшей притворщицей. Хепри поклонился матери и пошел.

Он не получил от нее ни благословения, ни напутствия – а может, и получил. Лучшее благословение и напутствие, которое его мать могла дать. Хепри почувствовал, что улыбается, а в сердце поселилось спокойствие и уверенность… все, что ему было нужно, это ощутить, что у него все еще есть мать.

- Идем, господин Яхмес, - сказал он.

Жрецы вышли, и за дверью Хепри тронул своего покровителя за рукав.

- Я сегодня увижусь с ней? – прошептал он.

Яхмес кивнул.

- Прямо сейчас – если ты готов. Она знает о тебе и ждет.

Хепри подавил невольную улыбку.

- Уж не так ли она узнала, как всегда узнает?..

Он все еще не верил до конца, хотя получил сведения об этой женщине от Яхмеса.

- Может быть, и так, - сказал Яхмес. – Когда я пришел сказать ей о тебе, она сразу же спросила – кого я от нее прячу.

Хепри ощутил смущение и что-то похожее на страх под пристальным взглядом своего учителя. Потом Яхмес взял его под руку, и они пошли прочь; Хепри пришлось примериться к стариковской походке, хотя ему сейчас хотелось лететь. Однако до главного храма Амона они добрались быстро – Яхмес шагал скорее, чем казалось. Он завел юношу в одну из кладовых – передохнуть и поесть. Они запросто сдернули по луковице со стены, где лук висел связками, и открыли ларь с хлебом.

- Ты сейчас ешь лучше, чем раньше, а все равно худой, - заметил Яхмес. – Ведь ты не старик, как я, тебе нужна сила!

- Я худею не от голода, отец, - ответил Хепри.

Яхмес замолчал, сочувственно глядя на его лицо.

- Все сейчас зависит от тебя, сын мой, - сказал он.

Хепри не ответил.

Яхмес поднялся на ноги первым и тронул его за плечо:

- Идем.

Жрецы пересекли двор и спустились по коридору к тому же подземному залу, где несколько месяцев назад обсуждалась судьба Меритамон; и Хепри, который должен был войти первым, остановился. Яхмес понял его чувства.

- Сперва войду я и предупрежу ее, - сказал он.

Жрец скрылся за дверью.

Хепри это не успокоило, а только разволновало еще больше.

Через несколько мгновений приоткрылась дверь, и голос Яхмеса сказал Хепри войти.

Хепри сам не знал, чего он ожидал – но, в любом случае, то, что он увидел, не соответствовало ни одному образу, который он себе измыслил.

Перед ним за столом сидела девушка лет пятнадцати. На ней было узкое зеленое платье на одной бретели, открывавшее груди – такие носили с древнейших времен, но знатные женщины давно уже одевались гораздо затейливей. При виде ее наряда Хепри не ощутил никакого греховного влечения, только изумление.

Густо подведенные малахитовой пудрой глаза девицы были опущены, выкрашенные в синий цвет волосы бросали синеватые тени на бледные щеки. Она как будто спала сидя. Но как тогда Яхмес мог с ней разговаривать… как такое возможно, спать в подобном положении? Она бы свалилась со скамьи…

Вдруг глаза девицы открылись, и Хепри с изумлением увидел, что они такие же синие, как ее волосы. Она посмотрела юноше в глаза и подняла тонкую руку, и он приблизился, поняв безмолвный приказ. Хепри опустился перед девушкой на колени, как опустился бы перед статуей Исиды. Но это существо было чудеснее любой неподвижной статуи богини.

- Ты – Хепри, сын Хепри, - красивым мелодичным голосом сказала девушка, коснувшись его щеки. Ее лицо было так бледно, точно она никогда не выходила на солнце, а в глазах юноша не увидел никакого чувства – словно она продолжала спать, даже открыв глаза.

- Да, госпожа, - ответил Хепри, не поднимаясь с колен.

“Яхмес, наверное, рассказал ей, кто я такой”.

- Я Исида, видящая, - сказала девушка, и молодой жрец отпрянул, глядя широко раскрытыми темными глазами в мечтательные синие глаза.

- Исида, госпожа? Ты богиня, спустившаяся на землю?..

- Нет, но я ношу одно с нею имя, - без улыбки ответила девица. – Иногда богиня и вправду воплощается в меня. Я не выбираю, когда мне видеть и колдовать.

- Что видеть? – нахмурившись, спросил Хепри, но Исида, не отвечая, склонилась к нему со своей скамьи и положила руки на выбритые виски.

Она смотрела ему в глаза, а Хепри казалось, что гораздо глубже – до самой глубины его существа… Ее пальчики холодили его голову, и он чувствовал, что его одолевает какое-то приятное… а может, и не слишком приятное, но непреодолимое томление. Как будто он утонул и опускался на мягкое илистое дно.

- Юг, - негромко сказала Исида. – Кровь носом и горлом – лишенный имени умер. Пятый год… о несчастье, бедный оступившийся…

Хепри сильно вздрогнул в ее руках, но пальцы девушки держали – хотя она не применяла к нему никакой силы. Видимой силы.

- Судьбы переплетены так, что не разделить, - монотонно продолжала Исида. – Восемь лет, восемь лет. Стрельба из лука… змея в доме. Змееныш убил дом.

- Это безумие! – вырвалось у Хепри. Он сумел освободиться от власти одержимой девицы и вскочил с колен. Исида смотрела на него так спокойно, точно все еще не проснулась. Он не видел по ней, бодрствует она… или спит. Этим ужасным сном, который порождал такие видения и слова.

- Что - безумие? – спросила Исида, и Хепри понял, что она слышит и понимает все; она не более безумна, чем он сам.

- Я увидела, что случилось с твоим отцом, - сказала девушка, и впервые в ее глазах появилось какое-то сожаление. – Хепри сгинул в золотых рудниках, когда тебе шел пятый год. Теперь тебе понятен смысл моих слов?