Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ) - Страница 217

Но Яхмес страдал за успех своего замысла.

Амон должен был объявить фараону свою волю во время Опета Амона, в своем главном храме, и Рамсес должен был подчиниться, потому что одна женщина не стоила бедствий, которые непослушание царя могло навлечь на всю страну. Но Рамсес мог не приехать в город вообще. Рамсес мог отказаться от посещения святилища. Амон был самым могущественным богом, но богом небесным, а Рамсес земным; божественная кара грядет не так скоро, как скоро пострадают подданные земного бога…

Тотмес отмалчивался – а в особенности стал избегать всяких разговоров об этом предприятии после того, как фараон потребовал к себе Менкауптаха. После такого возмутительного суда над безвинным жрецом Яхмес пришел к своему главе и предложил не сложить оружие – а действовать! Как будто не его собственный сын был взят, и не жрец Амона!

- Яхмес, тебе мало этого? – спросил верховный жрец с таким изумлением и негодованием, что Яхмес чуть не принял это выражение за неподдельное. – Ты хочешь, чтобы следом за твоим сыном взяли тебя?

- Я не думаю, что это произойдет, великий ясновидец, - ответил Яхмес.

Тотмес боялся действовать, конечно же. Яхмес – тоже. Но ему было ради кого преодолевать этот страх.

- Я опасаюсь другого, Тотмес, - сказал второй хему нечер. – Не думаешь ли ты, что следом за этой дочерью верховного жреца фараон может умыкнуть другую? Что он почувствует, будто поднялся над обязательствами Амону… и может повелевать царем богов?

Тотмес долго смотрел на него, не в силах отвечать.

- Это безумные слова, - сказал он наконец. – Такого никогда не может быть.

Яхмес покачал головой с горькой улыбкой.

- Обо всем говорят – не может быть, пока это не случается, - сказал старик. – До того, как фараон взял Меритамон, никто из нас и помыслить не мог, что он посягнет на дочь божественного Неб-Амона. Что будет дальше?

Он развел руками, представляя для Тотмеса.

- Фараон займет главный храм? Низвергнет Амона и поставит в святилище свое собственное изображение?

Тотмес приоткрыл рот.

- Да ты бредишь, - сказал он.

Яхмес посмеялся.

- Фараон уже ввел в дом бога войско, когда отнял у тебя арестованного, - сказал он. – Или ты забыл, великий ясновидец?

Это употребление высочайшего титула вместе с упоминанием о надругательстве над ним наконец произвело желаемое действие. Тотмес покраснел, что случалось с ним редко, и после паузы резко сказал:

- Но до праздников Амона фараон у нас не появится!

- Боюсь, что он пренебрежет и праздниками Амона, господин Тотмес, - высказал Яхмес свою главную тревогу. – А у госпожи Меритамон скоро минует половина беременности.

Тотмес хмыкнул от смущения и раздражения.

- Хорошо же ты осведомлен о ее беременности, - сказал он. – Я так сочту, что…

- Ты оскорбил меня, - шепотом, но оттого не менее страстно перебил его Яхмес. – Я ничего не знал о Хепри до тех пор, пока Меритамон не взяли в гарем.

Несколько мгновений два жреца прожигали друг друга взглядами, потом Яхмес отступил и поклонился, а Тотмес принял более мирный вид.

- Что ты предлагаешь? – спросил он.

Яхмес прокашлялся, и сразу стал старым и утомленным.

- Нужно добиться того, чтобы Рамсес приехал в город и посетил храм ранее праздников, - сказал он. – Чем дольше он держит у себя госпожу Меритамон, тем это опаснее для нее… тем меньше надежды, что он захочет ее отдать.

Тотмес покрутил головой.

- Странно ты говоришь, - сказал он. – Думаю, что уже сейчас он не отдаст ее без вмешательства бога. Но Амон не может действовать в его городе, в его храмах…

Яхмес нагнулся к уху великого ясновидца и что-то быстро прошептал. Тотмес сглотнул, всухую.

- Неужели?..

Он был изумлен словами второго пророка Амона и глубоко взволнован.

- Но как убедить его величество, что это сделал Амон? – сказал Тотмес.

- Фараон никогда не видел ничего подобного, поэтому будет поражен и уступит нам без рассуждений! – ответил Яхмес.

- А как он проверит ее слова? – спросил Тотмес.

Яхмес подумал и сказал:

- Она может смотреть недалеко – так, что для проверки не потребуется покидать дворец. Кроме того, эта женщина может показать и другое…

Тотмес прижал палец к губам.

- Она молода и красива, - заметил Яхмес.

Тотмес прервал его с уничтожающей улыбкой.

- Посмотрел бы я на то, как фараон захочет присвоить ее! Нет – перед такими чудесами склонится даже Хор, забывший, что божественность ему дарована высшим богом…

Жрецы кивнули друг другу – это движение больше походило на поклоны, выражение взаимного почтения и восхищения.

Но этот разговор еще долгое время не возобновлялся – то ли великий ясновидец раздумал опять, то ли… колебался. Слишком он ненавидел семью, которой сейчас следовало помочь.

Яхмес совсем было решил действовать один, как случилось то, чего он давно ожидал… но разрешать еще и это дело было сейчас чересчур. Однако смерть никогда не спрашивает.

Эйе, четвертый хему нечер, умер во сне. Тотмес, по горло занятый другим, не приготовился к смерти четвертого высшего жреца Амона, и не нашел ему замены.

Эта должность была не настолько значительна, чтобы замечать ее, и, в то же время, это место никак не могло пустовать. Амон всегда имел четверых пророков, как каждый дом – четыре угла; и как только тело Эйе передали бальзамировщикам и объявили траур по нем, трое оставшихся пророков Амона собрались, чтобы решить, кто станет четвертым.

Когда жрецы расселись за столом, Тотмес некоторое время молчал, потому что не знал, как начать, и Яхмес воспользовался этим.

- Великий ясновидец. Божественные отцы, - сказал он, вставая. – Я предлагаю избрать того, кого сам достойный Симут, четвертый хему нечер, избрал своим учеником.

- Ну и кто же это? – спросил Тотмес. Он чуть нахмурился, ожидая неприятного известия, и не ошибся.

- Хепри, заклинатель Амона, - сказал Яхмес. – Это жрец самых высоких достоинств, несмотря на молодость.

- Ты, должно быть, смеешься над нами, - вырвалось у Тотмеса. – Посвятить в такой сан преступника?

- Если он преступен, как же ты допускаешь его до служения? – спокойно спросил в ответ Яхмес. – Я не знаю человека, который был бы более достоин этого положения, великий ясновидец. А ты, господин?

Он быстро повернулся к третьему хему нечер, и тот от неожиданности сказал, что тоже не знает. Тотмес растерянно переводил взгляд с одного жреца на другого.

- Но это невозможно… - сказал он.

- Господин Тотмес, ты знаешь, что я прав, - быстро проговорил Яхмес. – Разве имел я когда-нибудь склонность к порочным людям?

Тотмес молчал.

- Симут тоже не имел такой склонности, - напомнил Яхмес. – Он взял Хепри в школу, потому что знал – это доброе семя, какова бы ни была почва…

Тотмес ничего не говорил.

- Сделай это ради своей дочери, - сказал Яхмес совершенно неожиданно.

Верховный жрец встал, лицо налилось кровью. Он оперся ладонями на стол и наклонился к своему противнику.

- Какое отношение этот мальчишка имеет к моей несчастной дочери? – шепотом спросил он.

- Неферу-Ра должна была бы жить, но она мертва, - ответил Яхмес. – Хепри не совершал грехов своего отца и своей матери, однако платит за них…

Тотмес сел.

- Я ненавижу ее, - шепотом сказал он. – Я никогда не перестану ее ненавидеть.

Яхмес не ответил.

Верховный жрец еще некоторое время боролся с собой, потом вдруг сказал:

- Хорошо. Согласен.

Он резко встал, словно боясь передумать или показать, что ни минуты не был согласен, и быстро покинул зал, оставив двух младших жрецов в обществе друг друга и безмолвного Амона у стены.

***

Хепри посвятили в сан четвертого хему нечер на другой же день после этого разговора – Яхмес за руку привел его к верховному жрецу, чтобы не дать тому времени одуматься.

А потом второй пророк Амона опять заговорил с Тотмесом о спасении Меритамон.