Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ) - Страница 184

========== Глава 75 ==========

Меритамон на другое же утро, взяв с собою Хепри и мужа, отправилась в храм – узнать о своем брате. Конечно, не у Тотмеса. У свекра, например…

Она бы охотно оставила мужа дома, но было нельзя. Поэтому надеялась, что хуже от его присутствия уже не будет; все, что мог, Менкауптах уже испортил.

Второго пророка Амона они нашли скоро – и вид у него был такой безнадежно-печальный, что Меритамон поняла: брат арестован.

Свекор вывел их в пустой храмовый двор, и там вполголоса сказал:

- Аменемхет взят под стражу ночью. Сейчас он в храмовой темнице, суд состоится завтра… великий ясновидец собирает кенбет…

- А ты будешь среди судей? – спросила Меритамон, подавшись к доброму старику во внезапной надежде.

- Нет, - ответил второй раб бога. – Господин Тотмес уже говорил со мною и сказал, что преступление, в котором обвиняется твой брат, слишком тяжкое. Аменемхета не могут судить пристрастные люди… такие, как родственники…

- А разве Тотмес сам беспристрастен!?.. - Меритамон замолчала раньше, чем жрец прервал ее неосторожную речь.

- И я рад, что меня отстранили от участия в кенбете, - вдруг сказал ее свекор. – Я действительно не смог бы судить беспристрастно. Если твой брат и вправду виновен в убийстве отца, Меритамон, я…

Жрец поднял руки и покачал головой.

- Это очень плохо, - сказал он. – Это преступление, достойное самой суровой кары.

- Ты мог бы казнить его? – прошептала Меритамон.

Она всегда считала этого человека добрым и снисходительным. Но существовали, очевидно, деяния, к которым даже он не мог быть снисходителен…

- Я не мог бы казнить его, - коротко сказал свекор. – И поэтому я устранен.

Он отвернулся, потом посмотрел на молодых людей снова. Все трое были в ужасе; Менкауптах был больше всех испуган, потому что никогда не слышал из уст своего мягкого отца таких страшных речей.

- Сожалею, что ничего не могу для вас сделать, - сказал жрец, обращаясь сразу ко всем троим своим духовным детям.

- Ты не знаешь, отец, кто еще войдет в кенбет? – спросил вдруг Хепри, молчавший до сих пор. Второй раб бога покачал головой.

- Нет, и мне этого и не скажут, раз я устранен от ведения дела, - ответил он. – Ты ведь знаешь, что суд Амона всегда заседает тайно?

Хепри слишком хорошо это знал.

- А можешь ли ты помочь нам увидеться с Аменемхетом? – спросила Меритамон.

Жрец снова покачал головой.

- Его охраняют очень строго, число караульных удвоено. К нему никого не пустят… особенно, полагаю, тебя, Меритамон, - он серьезно и грустно посмотрел на невестку.

- Почему? – воскликнула она. Хотя догадывалась.

- Потому что ты любишь своего брата, - сказал жрец. – Потому что ты можешь пойти против закона и попытаться помочь ему бежать.

- А ты не стал бы?.. – шепотом спросила Меритамон.

Второй раб бога качнул головой. С лица его исчезли мягкость и сочувствие.

- Это оскорбительный вопрос, - сказал он.

Меритамон нагнула голову, чтобы с ее языка не сорвалось настоящее оскорбление. И этот человек казался ей другом!..

- Идемте, - шепнула она своему мужу и любовнику; в этот миг они не помнили, кем приходятся друг другу. Это были просто страдающие люди, объединенные общим несчастьем.

И вдруг Хепри остановился.

- Мать!.. – воскликнул он.

Он мог говорить о ней что угодно – но по-прежнему любил ее и болел за нее сердцем! Разве можно перестать любить мать?

Юноша побежал обратно, разыскивать жреца, который уже скрылся. Он настиг его и чуть не схватил за одежду, с полубезумным видом.

- Где моя мать? – выкрикнул Хепри.

Второй пророк Амона поднял брови с выражением сочувствия и тревоги.

- Твоя мать? Мне это неизвестно, к сожалению, - сказал жрец спасителю своей невестки и своего внука. – А кто твоя мать, Хепри?

Хепри, в ужасе, вспомнил, что этот человек ничего о нем не знает.

- Моя мать – жена Аменемхета, - сказал он. – Ее зовут Тамит, и она была много лет назад осуждена как жена грабителя могил, моего отца, с которым я ношу одно имя… мой отец лишен имени…

Пусть старый жрец его хоть проклянет сейчас, но Хепри был уже не в силах скрывать свое происхождение.

Второй раб бога долго молчал, глядя на юношу с изумлением и волнением – но без отвращения. Хепри был очень этому рад.

- Я не знал твоего отца – жаль, - наконец сказал жрец. – Я уверен, что это был человек, похожий на тебя…

- Он был преступником, - грубо сказал Хепри. – Что может быть в таком человеке хорошего?

Старик не ответил.

- Тамит сбежала, и ее до сих пор не нашли, - со вздохом сказал он. – Не знаю, обрадовал ли я тебя этими словами.

- А мать мою ты знаешь, божественный отец? – спросил Хепри. Он чувствовал, что жрец знает. И действительно, тот кивнул.

- Я судил ее первого мужа, - произнес он.

Хепри отпрянул.

- Как? – воскликнул он. Старик прижал палец к губам.

- Да, Нечерхета, казненного за…

Он вдруг замолчал.

Хепри никогда не слышал ни о каком первом муже. Хотя, конечно, знал, что его матери от кого-то достался дом, в котором он вырос, как в тюрьме; но Тамит никогда не рассказывала сыну, кто был ее благодетелем.

- За что казнили этого человека? – спросил юноша.

- Тебе не следует этого знать, - ответил старик. – Напрасно я сказал.

Он замолчал.

- Мне жаль тебя, Хепри, у тебя очень тяжелая судьба…

Хепри сделал еще один шаг назад.

- Ты не стыдишься говорить со мной, отец? Мое дыхание и речь оскверняют тебя. Я из тех, кому не следовало родиться!..

Жрец оборвал этот крик боли, подняв руку. Он покачал головой.

- Ты один из лучших людей, известных мне, - ответил он. – Господин Тотмес уже сказал мне о твоем втором подвиге. Сердце твое сияет, как у Осириса… Ты всегда будешь самым желанным гостем в моем доме…

Хепри чуть не расхохотался, услышав, что его называют бескорыстным праведником. Но за такие слова следовало поблагодарить; он низко поклонился.

- Я грешник, как и другие, отец, - сказал он; потом убежал. Он тотчас же забыл о первом муже матери и об этом разговоре. Хепри нагнал Меритамон и ее мужа, которые не ушли далеко – едва ли вообще двинулись с места.

- Что мы будем делать? – спросила Меритамон; она так и стояла посреди храмового дворика, теребя свои рукава, то сцепляя, то разъединяя пальцы, как будто думала, что может помочь брату одним этим стоянием. Хепри не знал, кто из них двоих страдает больше.

- Госпожа, есть ли у тебя знакомые среди придворных? – спросил он. – Я говорю о тех, что противники жрецам…

- Тише ты!..

Меритамон схватила любовника за руку и потащила прочь; ее муж позорно поплелся за ними хвостом. К своему счастью, он был слишком недогадлив, чтобы узнать о собственном позоре.

Они вышли за ограду храма и остановились в тени одного из сфинксов, лежавших по сторонам аллеи. В тени сфинкса говорить о вражде с жрецами было грешно и опасно. А разве есть в стране место, где это не грешно и не опасно?..

Двое жрецов и дочь великого ясновидца собирались обсуждать, как побороть жрецов Амона, чьи алчность и коварство возбуждали ненависть у многих, особенно у придворных, преданных фараону. Меритамон вспомнила человека, у которого была особенно веская причина ненавидеть слуг Амона.

- Господин Хорнахт может помочь, - сказала она.

Она вдруг подумала, что Аменемхет – сын мертвого врага Хорнахта, к тому же, похожий на Неб-Амона как две капли воды.

Но разве есть у нее выбор?

- Идемте…

Она огляделась с досадой, готовая метать проклятия от собственной непредусмотрительности. Ну зачем они отправились пешком!..

- Наймем лодку и вернемся домой, - сказала она, кладя руку на пояс, в который был увязан кошелек. – Потом отыщем слугу, который знает дорогу в дом господина Хорнахта; отправимся к нему тоже на лодке, это быстрее, чем на носилках.