Цветочная романтика (СИ) - Страница 92

— И? — Наруто аж сгорает от нетерпения. А ещё острой потребности в близости. Так и хочется прильнуть к альфе, кожей почувствовать крепость его тела, глубоко, до предела, вдохнуть его запах и раскрыться до самого сосредоточия, чтобы золотистый свет разбавил кромешную тьму, обратив её в марево.

— Многоженство для Первородных — это союз альфы и омег. Омег, — выразительно подчеркивает Учиха, — и ни в каком документе не указано, что это именно женщина или же мужчина непременно из клана альфы. Это уже традиция, которую придумали сами Первородные, дабы сохранить чистоту крови. К тому же, Суй не тот человек, который будет зариться на чужое, а Хьюго — не тот клан, членство в котором сулит сытую, беззаботную жизнь. Дети Суйгетсу и Нейджи будут принадлежать к побочной ветви без права на наследство, а сам альфа не будет свободен от союза с супругой даже после рождения преемника. Ну, и ещё много-много пунктов и подпунктов сложного, трёхстороннего договора, гарантами которого выступили мы с Шикамару.

— Да, сложно, — Наруто кивает, свесив голову. — И жестоко. По отношению ко всем троим.

— Не грусти, лисёнок, — альфа подымает его голову за подбородок. — Мне кажется, что со временем все у них наладится. Главное, чтобы никто из них не натворил эгоистичных ошибок, помня о том, что все они по-своему дороги друг другу, — Саске приподнимается, касаясь его губ лёгким поцелуем, а Наруто прошибает волна удовольствия от макушки до самых пяток, вынуждая застонать под шорох взметнувшегося третьего хвоста.

Омега не помнит, как оказался на альфе, жадно впиваясь в его губы. Уже без футболки, собственнически царапая сильные плечи и гладкую грудь. Возбуждение накатывает толчками, чередуясь с беспамятством и выжигающим огнём, рвущимся из его сосредоточия навстречу тёмному пламени. Саске целует его в ответ в шальном темпе, зарываясь пальцами в отросшие густые волосы, вынуждая обнажить шею.

— Не стесняйся, лисёнок, — шепчет альфа, скользя губами вдоль пульсирующей под кожей венки. — Мы же взрослые особи и все прекрасно понимаем.

— Как неромантично, — Наруто фыркает, позволяя Саске уложить себя на спину. В свете полной луны альфа производит загадочное, захватывающее впечатление. Или это его запах? Принадлежащий сильному самцу и сводящий своим ароматом с ума. Подчиняющий его податливую омежью сущность, раскрывающуюся, словно созревший бутон.

Наруто хочется отдаться на волю и во власть. Он выгибается в сильных объятиях, сжимая бёдра альфы коленями. Тает от щекочущих поцелуев и совершенно неромантично хихикает, когда горячее дыхание опаляет чувствительную кожу во впадинке ключиц. Провокационно закусывает нижнюю губу и томно постанывает, когда альфа прикусывает, а после зализывает твердую горошину соска.

— Ты беспощаден, Узумаки Наруто, — омега же думает о том, что это альфа не щадит его, нежничая и осторожничая, изматывая трепетными прикосновениями и все ещё придерживая свою сущность. А хочется бури — сметающей всё на своем пути и кружащей в своем беспамятном водовороте. Хочется чувствовать, осязать, принимать, впитывать страсть альфы, чтобы запах сильного самца въелся под кожу, а его клыки оставили на ней эгоистичные, кричащие метки.

— Присвоил моё сердце, сущность, всего меня, со всеми моими недостатками… — Наруто фыркает, повыше приподнимая бёдра. Может, почувствовав его нетерпеливое желание, альфа поймёт, что пора бы уже перейти к более откровенным ласкам, раз они, как говорит Учиха, взрослые особи? — И жаждешь ещё большего.

— Не больше, чем ты готов мне дать, — Наруто приоткрывает один глаз, переводя все в шутку, а у самого сущность внутри переворачивается, теснясь в беснующемся огне Бездны.

— Я готов хоть мир бросить к твоим ногам, — с придыханием заверяет альфа, смотря на него в ответ алым цветком Мангекё на фоне клубящейся тьмы.

— Мне будет достаточно и уютного семейного гнездышка.

— Ты такой скромник, мой лисёнок, — альфа фыркает, увлекая его в головокружительный поцелуй. Огонь с рёвом и треском устремляется к пламени. Тьма, словно простирая над ними свои необъятные крылья, принимает пыл Бездны, сплетаясь с её языками, и взрывается миллиардом пепельных искр, оседая на коже золой мрака.

Взрослые особи, да? Они ведут себя, как подростки. Срывают друг с друга одежду, путаясь в ней. Альфа костерит бету, придумавшего зауженные джинсы, плотно, гармошкой сбившиеся на его лодыжках. Наруто безвозвратно расправляется со старыми трениками альфы, выпуская коготки, хозяйничая и изливая собственную жгучую страсть.

А ещё им мешают хвосты. Сразу девять. И Узумаки почти ничего не может с ними поделать, являя возлюбленному своё наследие. Саске ворчит, пытаясь их перехватить, а Наруто, входя в азарт, щекочет их кончиками соски альфы, его поджарый живот и сильные бёдра. Дразнит налитую плоть и собственнически обвивает тело возлюбленного, словно связывая его. Пока Саске не являет свою суть альфы.

Наруто шаловливо прижимает ушки к голове и, таки подчиняясь, прячет хвосты. Тянется к возлюбленному, влажным язычком касаясь каждого местечка, ранее ласкаемого его хвостами, пока альфа не начинает порыкивать на него, а после Саске опять пригвождает его к постели, больно кусая за предплечье, как и он, борясь с желанием спешно утолить голод инстинктов.

Саске заводится ещё больше, стягивая с него мокрое от смазки бельё. По-глупому утыкается носом в бедро и долго, с упоением вдыхает запах. Наруто перебирает чернильные волосы, дыша глубоко и медленно. Им обоим нужно перевести дух, дабы не сгореть в витках огня и пламени обоюдной страсти.

Жадные порывы сменяются неторопливым смакованием. Саске с нежностью прикасается к его губам своими, нависая над ним. Тело над телом. Их обоих бьёт крупная дрожь. Кожа покрыта мурашками и испариной. Лунный свет серебрится на простынях, судорожно сжатых в онемевших пальцах.

— Люблю тебя, Нару… — шепчет Саске, прижимаясь к нему. Наруто охает, чувствуя на себе столь желанную тяжесть тела сильного, гибкого, возбужденного самца, прогибается и закатывает глаза в безмолвном удовольствии. В ответ скрещивает ноги у альфы за спиной и по-омежьи, на уровне инстинктов, двигает бёдрами, чувствуя горячую, влажную плоть своего мужчины. — Мой невинный цветок…

Саске подавляет любую инициативу, покоряя и властвуя. Ласкает его мягкими губами и слегка шероховатыми ладонями. Заставляет стонать в глубокие, откровенные поцелуи, сжимая его член и дразня чувствительную головку. Срывает с его губ рваные выдохи, изучая его тело неторопливыми прикосновениями. Любуется ярким румянцем на его щеках, касаясь языком чувствительного, пульсирующего входа и проникая в его тело так глубоко… и нежно… осторожно, лаская тугие стеночки.

— Нару, как тебе нравится? — Саске пахнет им. Весь и везде. Вместо ответа Наруто целует перепачканные его собственной смазкой губы альфы, снова оказываясь сверху. Голова кружится. В ней ни одной мысли. Только жар внутри, под кожей, на ней, томная ломота во всем теле и отчаянное нетерпение — щемящее и причиняющее лёгкую боль. А над ними шуршит тьма, танцуя под песнь огня Бездны.

Упирается ладонями альфе в грудь, прогибаясь назад. Провокационно дразнит, то медленно подымаясь, то опускаясь. Горячая плоть альфы скользит по ложбинке между ягодиц, задевая припухшие края мокрой, пульсирующей дырочки, а Наруто не может остановиться, изводясь и падая во тьму.

— Нару… — уже в который раз шепчет альфа, переворачивая его на бок. Наруто выгибается, прижимаясь затылком к сильному плечу и ловя тяжёлое, нетерпеливое дыхание возлюбленного своими горящими губами.

Плоть альфы заполняет его медленно, на выдохе. Саске целует его, ласкает, словно просит извинения за лёгкую, желанную боль, позволяя раствориться в ощущении заполненности. Он же дрожит от предвкушения первого толчка, тугим луком выгибаясь в объятиях возлюбленного.

Саске шепчет на ушко нежные слова, сбившимся, прерывистым дыханием щекоча чувствительную кожу. Целует и покусывает его плечо, явно сдерживаясь, боясь причинить боль.