Цветочная романтика (СИ) - Страница 5

- Простите, - таки отступая на шаг и так и не отдав ему букет, снова, с той же отчетливостью и твердостью, только полушепотом, произнес омежка, - это впервые, посудив по связующему запаху, я ошибся.

- Сделав, что? – удивлённо переспросил Учиха. Этот омега точно был странным. Он странно воспринимался, странно на него реагировал и говорил странные вещи. И все эти странности, до дрожи самой сущности, возбуждали.

- Ваш запах связан с другим, легким цветочным, - все ещё держа этот роскошный букет белых тюльпанов в своих объятиях, пожал плечами омежка. – Этот, второй, как мне показалось, принадлежит женщине-омеге, - мальчишка робко улыбнулся. – Верите или нет, но до этого я ни разу не ошибался.

- Не ошибся и в этот, - почему-то это раздражало. Не то, что мальчишка с легкостью, по запаху, а ведь они с Харуно ещё не были повязаны ни узами клятв перед Предками, ни метками, понял, что он не одинокий альфа – скорее всего, поэтому и вел себя с ним сдержано – а то, что эти цветы он покупает для своей женщины. Что-то в этом было неправильное. Как сказал мальчишка, белые тюльпаны не предопределяют «но» или «может быть», а они в своих отношениях с Харуно натыкались на эти слова довольно-таки часто.

- Знаю, - пробормотал омежка, все так же отводя глаза, а Саске почему-то стало совестно, словно он предал доверие этого мальчика, пообещав ему что-то очень важное, но, в последний момент, не сдержав своего обещания. Сущность на него обиделась и затаилась, отказываясь в столь подходящий момент, когда омежка был открыт, и он мог бы, чуточку надавив, почувствовать исток силы его Предка, ему подчиняться. Проще говоря, это был бунт. Его сущность решила проучить его, альфу, Первородного, за то, что он, пусть и неосознанно, обидел мальчика. Пожалуй, это уже переходило всякие границы.

- Я беру этот букет, - бросил резко, недопустимо вкладывая в слова вес своей альфьей силы, а после, молча топтался у хлопочущего вокруг букета мальчишки, то ли все ещё сердясь на него, то ли таки чувствуя необходимость извиниться.

Сущность молчала, все ещё обижаясь, собственно, из-за ничего. Он выбрал Харуно Сакуру. Сознательно, пусть Ходзуки был чертовски прав в своих суждениях о том, что смотрелись они вместе пусть и красиво, но не гармонично, так что сомнений не должно было быть. Не должно… но они скреблись. Где-то глубоко внутри. И уже одного это факта было достаточно, чтобы возненавидеть этот букет белых тюльпанов, дарение которых не предопределяет «но» или «может быть».

В какой-то из моментов, все так же наблюдая за мальчишкой, Саске представил их рядом – получилось довольно занимательно. Он – высокий, широкоплечий, черноволосый альфа, Первородный, о чем свидетельствовало особое строение его глаз, именуемое Шаринган, обладающий наследием самого сильного, Десятого, Предка, и этот омежка – невысокий, хрупкий, золотоволосый и голубоглазый, улыбчивый и приветливый, со странным запахом и слабой, крайне слабой сущностью своего Предка. Да, они по всем показателям совершенно не подходили друг другу, но вместе смотрелись просто идеально.

- С вас пятнадцать тысяч иен, - дворовой альфа, скорее всего, учуяв, что его феромональный фон сгустился, покосился на него предупреждающе, но промолчал. Саске фыркнул, небрежно бросил на стол две десятитысячные банкноты, сгреб упакованные цветы и, резко развернувшись, направился к выходу.

«Цветочная романтика»… Какое глупое и неуместное название. Какой только Предок дернул его зайти именно в этот магазин, выходя из которого, он чувствует себя так, словно только что сражался с целой шайкой дворовых. Сущность по-прежнему молчала, изредка ворча о том, что все-таки стоило извиниться перед омежкой, который совершенно не виноват в его дурном настроении, нежелании ехать домой к Сакуре и том, что теперь его слабый запах Саске чует, даже несмотря на всю гамму благоуханий вокруг. А ведь в этом году у него ещё не было гона.

- Спасибо, что посетили магазин «Цветочная романтика», - Саске остановился у двери и обернулся, удивленно смотря на склонившегося перед ним мальчишку. – Меня зовут Намикадзе Наруто. Буду рад помочь вам ещё раз, - омежка выпрямился, и в его глазах цвета драгоценного сапфира не было ни капельки обиды, но в них была и не только та, традиционная вежливость, с которой, обычно, провожают покупателей. Наруто… Теперь он точно запомнит это имя.

- Конечно же, ещё поможешь, малой, - глаза блондинчика гневно сузились, и его сущность альфы снова в игре. Саске почувствовал её азарт, как когда-то давно, когда он ещё был подвластен сущностным порывам, и это дает просто невероятный прилив сил. Такое ощущение, что у него за спиной вырастают крылья, хотя у его Предка крыльев точно не было.

- Я уже совершеннолетний, - прошипело цветочное чудо, и на миг Саске показалось, что в глубине сапфировых глаз мелькнул опасный, обжигающий огонек. Это заводит, но ему уже не шестнадцать, а двадцать шесть, так что поставить опрометчиво распоясавшуюся сущность на место – дело опыта и техники.

- Спасибо за букет, - бросает, разворачиваясь, и машет на прощание рукой – Ещё увидимся, Намикадзе Наруто, - над дверью мерно звякает колокольчик.

Улица встречает его уже привычным шумом. Саске торопливо садится в машину, бросает белоснежные цветы на переднее сидение, заводит мотор, переводит взгляд на букет и, глубоко выдыхая, откидывается на спинку сидения. Внутри все бурлит. Уже давно так не бурлило, как и сущность ещё ни разу ни на кого не реагировала столь странно, но приятно. И все это потому, что пятнадцать минут в его жизни существовал продавец-омежка из магазина «Цветочная романтика». Похоже, даже опрометчивые решения, порой, бывают своевременными.

Комментарий к О своевременности опрометчивых решений.

*О-кяку-сама – в Японии вежливое обращение к покупателю, дословный перевод – «уважаемый следующий клиент».

========== О буре, предшествующей затишью. ==========

- Я дома! – глупая японская традиция, извещать кого-то о своем приходе. Смысл говорить эту фразу, если, например, дома тебя все равно никто не ждет или же ждет тот, чье ожидание не имеет для тебя никакого значения.

Саске, будучи человеком практичным, прагматичным и даже немного циничным, редко заморачивался такими вещами, произнося стандартную, утвержденную вековыми традициями фразу каждый раз по возвращению домой, при этом ничего не чувствуя… ничего домашнего, уютного. Просто привычка, можно сказать – обязанность, но сегодня почему-то стало муторно от того, насколько буднично и безжизненно это прозвучало. Прислушавшись к сухой, констатирующей, отстраненной интонации собственного голоса, Саске и сам не поверил в то, что он искренне рад вернуться домой, к своей омеге, которая верила в обратное.

Ведомый странным волнением, Саске пришел к выводу, что раньше его совершенно не беспокоило то, что рядом с Сакурой ему удобно как мужчине, человеку, бизнесмену, в какой-то мере альфе, но совершенно некомфортно, когда речь шла о чем-то более глубоком и менее материальном. Например, об искреннем смехе. Как бы Саске не силился, но он не мог вспомнить ни один момент, когда бы он над чем-то смеялся вместе с Сакурой, просто потому, что это смешно. А над этой мелочью стоило задуматься, особенно, учитывая то, что ещё полчаса назад он улыбался только потому, что мальчишка-продавец оказался забавным. И красивым. Это так. К слову.

- С возвращением, дорогой, - Сакура выпорхнула ему навстречу, но сразу же, только успев окинуть его взглядом, остановилась, удивленно хлопая длинными, подкрашенными ресницами.

- «А у мальчишки они золотистые, густые и пушистые», - Саске глубоко выдохнул, пытаясь сосредоточится не на том, что было всего лишь мимолетностью, последствием его опрометчивости и, возможно, коварно подбирающегося гона, а на том, что он имел сейчас, причем имел по собственному выбору и желанию.

Он никогда не говорил, что Сакура некрасива. Есть, конечно, омеги и получше, и позаманчивей, и покраше, и ещё многое «по», но не каждая омега умела подать себя так, как Сакура. Жена Первородного не должна теряться на его фоне. Она может оставаться в тени, обязана не привлекать к себе излишнего внимания, не давать поводов для сплетен о том, что макияж криклив, прическа портит, наряд безвкусен и прочее, но при этом не должна производить впечатление серой мышки. Саске уверен, что в подобных вещах Сакура будет идеальной супругой для него, Первородного, пусть, скорее всего, и не преемника главы клана Учиха. Даже сейчас, всего-то встречая своего альфу у порога, Сакура выглядела изумительно.