Цвета пламени (СИ) - Страница 35

— Щекотно… — промурлыкала она, потягиваясь и перебирая волнистые иссиня–черные волосы юноши. Фриндесвайд фыркнул, скатываясь с нее. Вытянувшись в полный рост на постели, обманщик закурил.

— Я ей чуть плечо не прокусил — и хоть бы хны, — бросил он, обнимая любовницу за плечи. — А тут, блять, щекотно! Где у тебя вообще логика?!

— Показать? — девушка забрала у обманщика сигарету и затянулась. Синевато–сизый дымок, витиевато извиваясь, поплыл к потолку.

— Ой, а то я будто бы не видел!

— Тогда на хрена задаешь такие тупые вопросы?! — Клео вдохнула горьковатый дым и выпустила его в лицо Фриндесвайда. Уютно устроившись на плече парня, она положила ладонь на грудь демона. — Что, уже раздумал заполучить Феникса?

Михаэль поджал губы, золотые искорки в его глазах потухли. Феникс… голубая мечта всех демонов ниже второго чина. Когда–то давно обманщик уже пытался заполучить хлыст Ананке. Не удалось — архонт спалила его. В живых оставила, но наказать наказала — собственноручно выпорола носящего пятый чин этим самым Фениксом так, что демон потом сидеть не мог неделю. Тогда с Клео он только познакомился, поэтому терпел ее остроты, пока скаллэ мазала украшавшие его спину и задницу рубцы остро пахнущей мазью. Но теперь… теперь, когда Ананке отбыла хер знает куда, оружие практически оказалось в его руках! И снова сорвалось с крючка! А все из–за чего? Из–за тощей девчонки с кислотным цветом волос! Он больше года подбирался к этой «Священной войне», чуть ли не блевал от вони ладана и воска, задницы лизал этим людишкам! И все ради чего?! Страх и лепетание перед Крисом, вспышки похоти, гордыни и алчности не достаточно, чтобы возместить пресмыкательство носящего пятый чин перед смертными! Из невеселых мыслей Михаэля вырвал скрип кровати — Клео уже стояла на полу и натягивала футболку.

— Ты куда? — капризно протянул обманщик, проводя рукой по ее обнаженному бедру.

— На кухню, за выпивкой, — девушка встряхнула каштановой копной волос. Фриндейсвайд ущипнул ее за бок.

— Виски мне принеси, — коротко бросил он, — и зачем ты опять одеваешься? Все равно потом все это снимать.

— Так тебе снимать, не мне, — усмехнулась скаллэ. Босой прошествовав на кухню, девушка достала стаканы, напевая себе под нос. Зажимая в зубах тлеющий окурок, она наполнила бокал до краев водкой. Бесцветная жидкость, играя, струилась по кубикам льда, демонесса тонкими ломтиками нарезала лимон. Облизнув испачканные в соке пальцы, Клео потянулась за бутылкой виски. Чьи–то холодные пальцы сжали ее плечо. Скаллэ не успела среагировать — ее с силой швырнули в стену. Глаза вспыхнули ядовитой зеленью, когда Виктор сжал ее горло, надавливая большим пальцем на ямку меж ключицами. Серо–голубые глаза пылали яростью и ненавистью, потускневшие светлые волосы падали на изуродованное Истиной лицо — уголок одного рта был рассечен до самого уха, кожа содрана с правой стороны лица. Старший кровожадно облизнул клыки.

— Ну, вот мы и встретились, потаскушка, — просипел он, — поразвлекалась, пока нас не было, а? — от Отца исходил смрад крови и плесени. Клео невольно поморщилась, судорожно сжимая запястье мужчины. Она очень надеялась, что первым, кто ее навестит, будет Дитрих… — О, да ты, кажется, не рада меня видеть? — демон осклабился. Но если раньше его голос сочился гневом и презрением, то теперь девушка слышала в нем печаль, — Дитрих не хочет показываться тебе, изъеденный тленом… даже после того, что ты сделала, он еще любит тебя! — голос скаллэ сорвался на визг. Любовь… демоны на нее не способны, но, а как же иначе назвать одержимость Старшего этой профурсеткой?! По впалым щекам Виктора струилась мутная жижа. Неужели слезы? Он был готов ради Дитриха на все, быть игрушкой в его руках, терпеть боль… даже равнодушие. Но все его мучения из–за Клео! Сначала она, а потом и ублюдок в соседней комнате… пусть она рано или поздно вернется, но такой красивой уже никогда не будет. Посмотрит ли на нее тогда Дитрих? Пухлые губы Клео тронула скупая улыбка, которая еще больше разъярила Виктора.

— Что ты улыбаешься, тварь?! — прорычал он, сильнее сжимая ее горло. В ответ девушка полоснула его когтями по незажившей половине лица, скаллэ взвыл, невольно разжав пальцы, а Михаэль схватил его за волосы и вышвырнул в окно, не потрудившись даже открыть оное. Старший истошно визжал, бестолково болтая в воздухе руками и ногами, падая вниз с высоты двенадцатого этажа. Обманщик присвистнул, глядя ему в след.

— Хорошо летит, — усмехнулся он, поворачиваясь к Клео. — Знаешь, я себя прямо таки рыцарем чувствую.

— О да, выкинуть скаллэ из окна это очень по–рыцарски!

— Что? Я свою даму защищал, — Фриндесвайд гордо выпятил грудь и притянул девушку к себе. Клео обвила руками его шею, в то время как его пальцы скользнули ей под майку… но демонов прервало негодующее шипение над головами.

— Марлен, не сейчас! - процедила Клео, поднимая глаза. Михаэль лишь криво ухмыльнулся. Глаза обманщика вспыхнули ярко–алым, когда вторая Мать скаллэ буквально садилась на клинок его меча, как поросенок на вертел.

***

Данте не мог… не хотел убивать людей. Поэтому он лишь оглушал наступавших на него решительных ребят в костюмах с распродажи. С чем они на него только не бежали – от простых ножей до сверкающих серебром изогнутых клинков. Один из них вскользь задел им Гейлавер по плечу. Каратель вскрикнула, едва не падая на колени от боли — крошечная ранка дымилась и не слабо кровоточила. Рука сама вскинула Эбони, а палец нажал на курок. Голову ранившего демонессу священника буквально разорвало. Из кровавого месива тут же вылез краснокожий колченогий уродец, прямо таки двойняшка той мрази, что сидела в Хайэмсе. И, словно по сигналу, из остальных пятидесяти, разрывая плоть и кожу, ломая кости, начали вырываться на свободу и остальные члены семейки этих тварей. Мама, папа и целый выводок кузенов… эх, хватило бы пуль на всех! Блондин закрыл собой оглушенную болью демонессу и выхватил Мятежник. Широкий клинок описал дугу в воздухе, вынуждая хрипящих от ярости ублюдков отступить на шаг.

— Как, детка, цела? — наемник практически разрядил Айвори в рискнувших подступиться к ним демонов. Фриндесвайд кивнула, чуть слышно простонав сквозь зубы. Раны от освященного оружия не заживают до конца никогда. Теперь она вечно будет носить этот шрам. Гейл потерла невыносимо горящие покрасневшие глаза, морщась от боли. Ей даже от боли плакать не дано… Истина, молниеносно превратившись из кинжала в глефу, отсекла голову уродца, пытающегося напасть на нее со спины. Костлявое тело упало на пол, извиваясь и суча конечностями, из перерубленной шеи хлестала черная пузырящаяся кровь. Охотник игриво подмигнул карателю.

— Отлично, крошка, значит, ты в норме, — пронзив мечом одновременно трех демонов. Не стряхивая с лезвия извивающихся тварей, сын Спарды отшвырнул еще нескольких уродцев сторону, ударив их мечом плашмя. Стряхнув слабо шипящих мразей на их подступающих братиков, Данте прижал к себе покачивающуюся Гейлавер. Брюнетка, тяжело дыша, уткнулась лицом в шею наемника.

— Держись, малышка, — ободряюще улыбнулся блондин, — прорвемся! И не из такой задницы выбирались!

Фриндесвайд вымученно улыбнулась, обмякнув в руках охотника. Из–за прикосновения серебряного клинка, окропленного святой водой и освященного в церкви, буквально пропитанного святостью, голова кружилась, в глазах темнело, и каратель практически не чувствовала оцарапанной руки. Он, может, и выбирался, но тогда на нем не висела обузой раненая носящая четвертый чин, а тем временем демоны продолжали наступать. Их оставалось, по меньшей мере, тридцать штук, и они не спешили атаковать. Алчно щелкали челюстями, стоя в метре от Данте и Гейлавер, прекрасно понимая, что могут задавить их количеством. Данте крепче прижал к себе Гейл, в глубине льдисто–голубых глаз мелькнули кроваво–алые искорки. Тлеет глупая и бессмысленная надежда, что до этих мутантов дойдет, что лучше свалить! Но нет — демоны кинулись вперед, рассекая воздух когтями. Они подпрыгнули в воздух, ощерив широкие пасти и бешено вращая глазами. Мужчина выставил вперед меч, но неведомая сила расшвыряла демонов по всему залу церкви и прижала их к сводчатым стенам. Твари истошно визжали, бестолково размахивая руками и ногами, но не могли освободиться от невидимых оков.