Цвет сверхдержавы - красный. Часть 2 (СИ) - Страница 85

      – Станция готова, Никита Сергеич. Установку мы немного доработали, это позволит получить более качественное изображение.

      – Это за счёт чего? – немедленно заинтересовался Хрущёв.

      – Прежде всего, линия связи сделана не непрерывная, а импульсная, – ответил Королёв. – В импульсе можно на той же энергетике получить более мощный сигнал.

      – Но главное, – добавил Шмаков, – мы с Игорем Александровичем реализовали одну нашу идею. Долго к ней шли, и вот, наконец, сделали.

      – Какую идею?

      Шмаков начал объяснение издалека:

      – Ещё до войны, в середине 30-х, в Ленинграде, Гирш Вульфович Брауде изобрёл статотрон – специализированную трубку для построчного считывания изображения с киноленты, чтобы можно было транслировать кинофильмы по телевидению. Основа идеи Брауде – фотоэлемент, имеющий фотокатод в виде металлической нити с сурьмяно-цезиевым покрытием. Изображение с плёнки построчно проецировалось на эту нить, а потом считывалось с неё, но не электронным лучом, а пилообразным электрическим полем. (Источник http://625.625-net.ru/files/587/511/h_9720742ff39e9216780da478760d1d48)

      – Для телевизионной системы с чересстрочной развёрткой такая трубка не годилась, но сама идея безлучевого считывания оказалась жизнеспособной. Где-то с 1954-55 года у нас началось бурное развитие полупроводниковой электроники, и мы с Игорем Александровичем тоже решили посмотреть, что можно полезного извлечь из новых технологий для телевидения.

      – Нам выдали для изучения секретный, совершенно невероятный полупроводниковый прибор. Крошечная микросхема с простейшим объективом сверху. Но он давал небывалое разрешение изображения в два миллиона точек. (АИ)

      Хрущёв понял, что Шмаков говорит, скорее всего, о камере, вынутой из присланного сотового телефона. Павел Васильевич, тем временем, продолжал:

      – В начале этого года в НИИ-380 установили минифабрику электронных схем конструкции товарища Берга. И мы с Игорем Александровичем попытались...

      Он замолчал, сунул руку в карман, и достал спичечный коробок. Открыл и выложил на полированный стол что-то, похожее на очень длинную и узкую микросхему.

      – Это что? – поинтересовался Никита Сергеевич.

      – Полупроводниковая светочувствительная линейка. Так называемый прибор с зарядовой связью. Много-много ячеек, выстроенных в линию, и накапливающих электрический заряд, пропорциональный силе падающего света, – пояснил Шмаков. – Несколькими такими линейками, вытянутыми в линию, мы заменили фотоэлемент с металлической нитью в статотроне Брауде, и попробовали считывать изображение с проявленной фотоплёнки. Получилось не сразу, конечно, но в итоге мы получили заметно лучшее качество, чем с предыдущей модели «Енисея».

      – Избавиться от «банно-прачечного треста», агрегата для проявки плёнки в космосе, пока не удастся, – добавил Росселевич. – Но вот снимки Луны должны будут получиться более качественные.

      – Это мы проверим в начале сентября, когда запустим ракету к Луне, – сказал Королёв. – Но испытания в атмосфере Земли действительно дали результаты лучше, чем в прошлом году.

      – Если позволите подключиться к вашему телевизору, то у нас с собой опытная студийная телекамера, сделанная на этой же полупроводниковой линейке, – сказал Шмаков. – Лежит в приёмной. Охрана ваша с чемоданчиком в кабинет пускать не хотела. Можно сразу продемонстрировать.

      – Конечно! Давайте, несите её сюда! – оживился Хрущёв, не упускавший возможности посмотреть что-то новое.

      Росселевич принёс из приёмной телекамеру. Никита Сергеевич сразу отметил, что камера была заметно меньше, чем привычные ему студийные модели. Телевизор у Первого секретаря стоял цветной, работающий в новой системе SECAM. (В АИ совместная с Францией разработка системы телевещания по ТВ-стандарту SECAM идёт с 1956 г, см. гл. 02-08)

      – Маленькая! – удивился Хрущёв.

      – Да удаленькая, – усмехнулся Шмаков. – Сейчас сами увидите. Это потому, что в ней электронно-лучевой трубки нет. Только объектив, моторчики трансфокатора, и плата с ПЗС-линейками. Чересстрочную развёртку организовали проецированием изображения на ПЗС-линейку с попеременным считыванием сигнала с неё по двум трактам. Полноценную ПЗС-матрицу достаточно высокого разрешения мы пока изготовить не можем, а развернуть элементы в линейку оказалось несколько проще.

      Камеру подключили длинным кабелем к телевизору, прямо ко входу антенны, через согласующий блочок. Росселевич включил камеру. На экране телевизора появилось изображение. Цветное, и заметно более чёткое, чем обычная телевизионная трансляция.

      – Ого! – Никита Сергеевич с интересом наблюдал за плывущим по экрану изображением собственного кабинета. – Очень качественное изображение, товарищи! На удивление качественное. Это цифровое?

      – Нет, с ПЗС-линейки считывается аналоговый сигнал. Цифровой на этом телевизоре показать без преобразования не получилось бы, – пояснил Росселевич. – У нас в планах создание специализированного сигнального процессора, для обработки сигнала с камеры в цифровом виде. То есть, считываем аналоговый сигнал, переводим в цифру, чистим от шумов, передаём на дальнее расстояние, и уже на приёмной станции, если это необходимо, переводим обратно в аналог. Пока что цифровая техника слишком дорога, а сила телевидения в его массовости. Потом, когда элементная база подешевеет и станет мощнее, можно будет в каждый телевизор ставить процессоры. Но это – планы на будущее.

      – Сейчас речь идёт о том, чтобы сделать на таком принципе передачу данных с будущего космического телескопа, – пояснил Келдыш. – Отработав на нём принципиальные технические решения, можно будет внедрять их в потребительский сектор экономики.

      Академик знал, чем можно пронять Хрущёва.

      – То есть, вы имеете в виду, что ваш телескоп будет вроде как огромной телекамерой на орбите? – спросил Никита Сергеевич.

      – Можно и так сказать, – улыбнулся Шмаков. – Он будет объективом полупроводниковой телекамеры. Надо только защитить электронную часть от радиации, но этот вопрос мы уже придумали, как решить.

      – А как сохранять изображение планируете?

      – Магнитную плёнку на лавсановой основе мы делать научились, – ответил Павел Васильевич. – Вот на неё и будем записывать изображение. Причём в цифровом формате, для сохранения качества записи. Эту аппаратуру ещё предстоит разработать, никто не говорит, что она появится в будущем году.

      – Но если не начнём сейчас, то кто-нибудь сделает это вместо нас, – резюмировал Хрущёв. – Хорошо. Мстислав Всеволодович, смету мне приготовьте по телескопу. Расходы пока будем проводить по линии Госкомитета по новой технике, когда появятся опытные образцы аппаратуры – там решим.

      – Никита Сергеич, – Росселевич слегка замялся. – Вопрос не совсем моей компетенции... Совсем не моей... У нас Пётр Фёдорович Брацлавец, один из непосредственных разработчиков фототелевизионной установки, высказал идею: поставить на телевизионный спутник «Молния-1» телекамеру внешнего обзора. Смысл в том, что у стартующей ракеты факел двигателя очень яркий, его что днём, что ночью будет хорошо заметно.

      (П.Ф. Брацлавец пробивал эту идею долго. Наконец, в 1966 г на спутник связи «Молния-1» поставили телекамеру и провели тест по обнаружению запуска ракеты, давший прекрасный результат. http://www.cosmoworld.ru/spacehistory/bratslavets.html Позже из этой идеи родилась СПРН космического базирования «Око»)

      Хрущёв, Келдыш и Королёв многозначительно переглянулись. Разговор о создании космической системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) шёл давно, но специалисты полагали, что необходимо разрабатывать специализированные инфракрасные камеры и специальные спутники. Работа шла с 1954 года, дала уже немалый выход в виде различных ИК-приборов, но самой системы ещё не было. Впрочем, и МБР в США пока только разрабатывались.