Цвет любви - Страница 2

Рейс, на котором я остановила свой выбор, был самым удобным для перелета из Чикаго в Лондон, но по расписанию он должен приземлиться в восемь часов, то есть через четверть часа, а в десять часов у меня уже назначена встреча с Энни Френч, сотрудницей компании «Хантингтон венчурс», которая будет ждать меня на проходной, чтобы показать мне все и рассказать, чем я буду заниматься. А фирма расположена в лондонском Сити, в самом центре города. Если предположить, что мне придется подождать, пока выдадут багаж, времени остается чертовски мало, и вся надежда только на то, что лондонские часы пик на самом деле не так страшны, как о них говорят.

В конце концов в Хитроу мы приземлились с опозданием на двадцать минут, а потом прошла еще почти целая вечность, пока самолет остановился. Я беспокойно барабаню пальцами по подлокотнику, считаю стремительно летящие минуты. Путь до выдачи багажа тоже неблизкий, и, конечно же, когда мы оказываемся там, наших чемоданов еще нет. Ленточный транспортер пока что неподвижен, а над ним мигает сообщение с номером нашего рейса.

И тут меня обжигает осознание того, что время ожидания можно использовать, чтобы освежиться; я сразу же бросаюсь в ближайшую дамскую комнату, где критически оглядываю себя в зеркале. Это я уже неоднократно проделывала во время перелета, и результат по-прежнему тот же самый: пока что все нормально.

Я быстро проскальзываю в одну из кабинок, снимаю джинсы, в которых была в самолете, и надеваю узкую черную юбку и шелковые чулки, которые все это время лежали в сумочке. То же самое происходит и с зеленой тенниской, которую я заменяю черной блузкой. Единственным цветным пятном становится пестрый шелковый платок, подходящий к моим рыжим волосам. Я торопливо запихиваю старую одежду в сумку, настолько большую, что в нее, наверное, вошла бы половина моего гардероба, из-за чего она является моей постоянной спутницей в путешествиях, и возвращаюсь к зеркалу. Идеально. Моя мама сказала бы, что слишком мрачно: ей всегда хочется, чтобы я надела что-то «повеселее», но мне нравится и так. С рыжими волосами я и без того достаточно яркая. И выделяться на общем фоне еще сильнее мне совершенно не хочется.

Кстати, по поводу рыжей копны: мои волосы уже не лежат на плечах такими красивыми волнами, как в начале перелета, но, слегка подправив прическу, я привожу их в порядок: да здравствует пенка для укладки! Мой макияж, и без того неброский, легко освежить – немного пудры, тушь для ресниц и блеск для губ. Готово.

Зеленые глаза устало смотрят на меня из зеркала, ночь была слишком коротка, и постепенно я начинаю это замечать. Ну да ничего, я молода и охотно готова пожертвовать сном ради двухсот долларов, сэкономленных на билетах.

Рядом со мной в зеркале возникает Элизабет Армстронг, сменив стоявшую рядом со мной женщину. Удивленная, но обрадованная, я оборачиваюсь к ней.

– Ну что, милочка, наведем красоту? В отличие от меня, кстати, вам это делать без надобности. – Она подмигивает мне и опускает руки под струю холодной воды.

Я так и знала – она устала, и в этом виновата я, потому что не дала ей поспать. Несмотря на это, она улыбается, пока мы обе моем руки, и я просто не могу не ответить.

Она немного напоминает мне бабушку Роуз, оставшуюся дома, в Лестере, штат Иллинойс, – маленьком городке, где я выросла. Несмотря на то что бабушка выглядит совершенно иначе – всю свою жизнь она работала, и ее не сравнить с хрупкой Элизабет, – она обладает таким же лукавым чувством юмора.

– Я ведь должна выглядеть хорошо, раз уж сразу еду знакомиться, – объясняю я, хоть в этом и нет необходимости.

Моя попутчица наверняка помнит об этом, ведь на протяжении последних часов я добрых тридцать три раза объясняла ей, насколько важна для меня эта практика, к которой я собираюсь немедленно приступить. Она только кивает.

– Может быть, вас все же кто-нибудь встретит, – говорит она и направляется к сушилке, чтобы автомат сдул с ее рук капельки воды.

Он гудел так громко, что я едва не пропустила звонок своего мобильного. Выйдя из самолета, я снова включила его – только для того, чтобы мне могли оставить какие-нибудь важные сообщения из «Хантингтон венчурс». Но, наверное, я переоценила собственную значимость для фирмы, поскольку единственным абонентом, приславшим мне СМС, оказалась моя сестра. И именно она сейчас и хочет поговорить со мной, это видно на экране. Я поспешно вытираю руки о юбку и принимаю вызов.

– Эй, Грейси! Приземлились, все в порядке?

Мне так приятно слышать знакомый голос Хоуп, что я судорожно сглатываю.

– Да, только что. Жду чемодан. Секундочку.

Я прижимаю мобильник к груди и прощаюсь с Элизабет, которая касается моей руки и желает удачи, прежде чем достать из сумки губную помаду и наклониться к зеркалу, чтобы освежить губы. Она снова подмигивает моему отражению в зеркале, а я поднимаю руку, толкаю дверь и, прижав руку с мобильником к уху, выхожу в зал. Как раз начинают появляться чемоданы, и в ожидании своего я рассказываю Хоуп о перелете. Я обожаю разговаривать с ней, она для меня словно порция нормальности, которая так нужна мне в моем теперешнем нервозном состоянии.

– И что теперь? – спрашивает она в тот самый момент, когда я снимаю с ленты черного монстра, позаимствованного у матери: для того, чтобы взять примерно столько же вещей, сколько помещается в него, мне пришлось бы путешествовать с тремя сумками. Когда чемодан оказывается на полу, я поднимаю ручку, благодарю создателя за то, что у чемодана есть колесики, хотя от его веса у меня все равно отрываются руки, и решительно направляюсь к таможне.

– Теперь мне нужно поторопиться, чтобы успеть.

– На тебе черная блузка и черная юбка?

– Да, а что?

Хоуп хихикает.

– Как я и опасалась.

– Это не смотрится? – Меня охватывает ужас. Неужели она не могла сказать об этом раньше?

– Смотрится, но это так на тебя похоже: ты пытаешься спрятаться. А тебе в этом совершенно нет нужды, Грейси. Ты очень хорошенькая, и англичане это заметят, поверь мне. Кроме того, черный совершенно не годится – совсем не весенний цвет.

Как бы мне хотелось ей верить! Правда. Но Хоуп хорошо говорить, с ее-то идеальными пропорциями. Если бы я была спортивной блондинкой ростом метр семьдесят пять, я вообще, наверное, ничего не носила бы – или, по крайней мере, гораздо меньше, чем сейчас. Но в ней проявились скандинавские корни нашей семьи. А я, похоже, унаследовала от какого-то давнего предка все те крохи ирландских генов, которые еще оставались, потому что ни у кого из моих родственников нет рыжих волос, даже у отца – насколько я помню, ведь я не видела его уже целую вечность. А еще только у меня невысокий рост и вьющиеся волосы. Я не толстая, но довольно кругленькая там, где у достойных зависти женщин, вроде моей сестры или стюардессы, все спортивно и подтянуто.

– Черный стройнит, поняла? – Я выуживаю из сумки свои документы, которые мне предстоит предъявить. – Я тебе перезвоню.

Внезапно в голосе Хоуп слышится тревога.

– Будь осторожна, ладно, Грейси? И пообещай мне позвонить сегодня же вечером и все рассказать – в подробностях!

Я обещаю и с иронической улыбкой вешаю трубку. Она моя младшая сестра – а ведет себя как мама. Но, возможно, она права. Во многом Хоуп гораздо опытнее меня. Вздохнув, я прячу телефон. Впрочем, в Англии она еще никогда не была. И это первый раз, когда я ее опережаю.

Мужчина за окошком бросает быстрый взгляд в мой паспорт, и таможенники не обыскивают меня: я ведь уже говорила – если не считать волос, я совершенно неприметный человек, никто не обращает на меня внимания, поэтому вскоре я оказываюсь у выхода, ведущего прочь из аэропорта.

За дверями оказывается неожиданно много людей, поэтому я испуганно останавливаюсь и на меня налетает идущий сзади мужчина. Он озадаченно глядит на меня, а потом бежит дальше. Спасибо. Ничего страшного.

Мимо меня течет поток людей, они спешат к машущим руками родственникам или друзьям. Вверх поднимают таблички с именами, люди находят друг друга, обнимаются, встречаются. Мимо меня пробегает и Элизабет, направляясь к молодому человеку, который совершенно искренне обнимает ее, он рад ее видеть. На меня она уже внимания не обращает.