Цвет греха. Чёрный (СИ) - Страница 80
Кому?
Как выясняется буквально через несколько секунд…
— Господин Якуп! — глазам своим не верю.
Хозяин открытого кафе на стамбульской набережной выглядит немного непривычно в своём новом фраке с бабочкой, но и вместе с тем совсем как всегда, ведь его красит добрая широкая улыбка и пышные усы, которые смешно дёргаются, когда он переживает. Вот как сейчас.
— Дочка, — без лишних предисловий обнимает.
С тех самых пор, когда он впервые дал мне работу, он ведь мне и правда был как самый настоящий отец, поэтому даже одно это его слово — для меня значит очень много. Тем более, в такой день.
А ещё…
— Чуть не забыл? — ехидничаю, обнимая старика в ответ, через его плечо смотря на Кая.
Тот лишь надменно усмехается.
— Вы — турки, очень болтливые. Привези я его раньше, вы бы до вечера болтали, забыв про моего брата, — заявляет без малейшего зазрения совести. — Ну и да, Адем напомнил.
Как и его жена совсем недавно, страдальчески закатываю глаза на такую наглую клевету с обозначением национальной принадлежности. И всё равно добавляю:
— Спасибо, — практически беззвучно.
— Подумал, пусть он отдувается на всеобщее обозрение вместо меня, пока ты идёшь на свой расстрел, — опять язвит.
За это я ему тоже благодарна. Но выразить вслух не успеваю. Он же сваливает сразу. Подозреваю, к своей жене.
Мы и сами надолго не задерживаемся…
— Будь счастлива, девочка, — единственное, что ещё говорит господин Якуп, целуя меня в лоб, прежде чем действительно повести меня под руку дальше.
И, кажется, я и правда буду. Счастлива уже сейчас, пока ступаю по усыпанной ярко алыми лепестками дорожке, ведущей к пышной арке, украшенной зеленью и бантами в лучших церемониальных традициях. Ведь там есть он. В неизменно белоснежной рубашке — тот, в чьём чёрном взоре существует такая глубина, что хочется безвозвратно потонуть в ней. Она способна заменить мне целый мир. Адем Эмирхан и есть мой мир. Всё остальное рядом с ним не так уж и сильно что-либо значит.
Что я там про свои сомнения размышляла?
К чёрту их…
Если любить так сильно — это грех, то он совершенно точно будет моим. Нашим. Другое — безразлично. Само происходящее в том числе. Только бы чувствовать тепло его сильных рук, что бережно касаются моих, как можно дольше. Смотреть на него и знать, что я не одна. Всегда. При любых обстоятельствах.
А вот после того, как известный с давних времён ритуал заканчивается, всё-таки случается заминка…
С тем, чтобы букет невесты бросить.
— Нет, — наотрез отказываюсь.
Сама так и представляю лица всех окружающих, когда цветочная композиция в своём будущем полёте одарит кого-нибудь ещё вывалившимся по пути известием о моей беременности.
— Нет? — переспрашивает удивлённо мой едва состоявшийся супруг.
Киваю.
В том смысле, что…
— Нет, — прижимаю свидетельство своего преступления с умалчиванием к себе как можно крепче.
Сказать, что удивлён лишь Адем Эмирхан…
Все остальные точно решают, что я умом тронулась!
Неспроста же так пялятся, словно я только что на развод сразу подала и в монастырь ушла.
Но то они.
— Ну ладно, нет — так нет, — подозрительно легко соглашается со мной мой мужчина.
Я ведь прекрасно знаю, что никогда не сдаётся он на полуслове, пока все недоговорённости не будут исчерпаны, а он не получит нужный ему итог и докопается до сути. На этот раз точно так же и выходит. Едва музыка становится громче, а гости возвращаются к своим угощениям, напиткам и дальнешему времяпровождению, как я прижата со спины к нему плотнее.
— Мог бы подумать, что эти каллы тебе до такой степени понравились, что ты в них влюбилась и поэтому не желаешь ими ни с кем делиться, — тихим вкрадчивым голосом, склонившись над моим ухом, проговаривает он. — Но ты не любишь цветы настолько сильно, ведь правда же? Так в чём тогда наша внезапно случившаяся проблема, родная?
Вот же…
Проницательный!
— А с чего ты взял, что именно проблема? — оборачиваюсь к нему. — И почему сразу наша?
Так себе попытка заговорить ему зубы.
Но да ладно!
— Наша, потому что у нас же всё до конца дней наших общее, — со снисходительной насмешкой припоминает он одни из слов произнесённой брачной клятвы. — А проблема… — замолкает и слегка прищуривается. — Если не проблема, тогда что?
Что-что…
Сказала бы я!
И скажу…
Всё равно ведь придётся.
Но не здесь же и прямо сейчас?!
— Видимо, сюрприз, — вздыхаю уже вслух, пусть и выходит чуточку ворчливо. — Ну, или подарок. Тебе.
Не особо вразумительно выходит. Мой собеседник и не вразумляется. Вообще ни разу не перестаёт на меня смотреть всё с тем же молчаливым требованием во взгляде продолжить и выдать более правдоподобную версию.
Делать нечего…
Сознаюсь!
— Говорю же, сюрприз и подарок. Позже узнаешь. Сейчас пока ничего тебе не скажу. Терпи, — заявляю нагло.
Позже — да, самое то!
В конце первого триместра.
Учебного…
— Терпение — благодетель, — соглашается он со мной. — Тут ты однозначно права, девочка моя.
Вот только очень сомнительно звучит это его согласие, с учётом, что одновременно со словами мужские пальцы задевают мою скулу, ласково очерчивают, на ней и остаются. Ещё секунда, равная моему вдоху, пока он притягивает меня к себе ещё ближе.
Поцелуй…
Долгий. Протяжный. Упоительно жадный и глубокий. Вынуждающий тянуться навстречу. Прижиматься к нему и самой как можно плотнее, лишь бы чувствовать его как можно ярче и отчётливее. Чтоб никаких границ и расстояний между нами не осталось. Никогда. Чтоб чувствовать под своими пальцами крепкие плечи. Обнять их как можно крепче. Позабыть…
Про чёртов букет!
Который банально вываливается из моих рук.
А вместе с ним и то, что он в себе таит…
Бряк!
Предательски падает тест на беременность чуть поодаль от наших ног.
Аккурат двумя полосками вверх!
А вместе с этим приходит осознание не только ко мне одной. Да, не сразу. Секунд через пять. Но приходит.
— Если бы это был действительно подарок для меня, ты бы не стала отказываться в нём признаваться, — комментирует увиденное Адем Эмирхан, вернув мне своё внимание с оттенком подозрения в слегка прищуренных глазах. — А если бы в самом деле собиралась подарить мне его немного позже, тогда бы и не взяла с собой. Какой в этом смысл? — очень даже верно разгадывает ход моих возможных действий. — Никакого, — добавляет. — Ведь ты и не собиралась мне об этом сообщать. По крайней мере, не сегодня. Верно?
Когда любая другая нормальная девушка узнаёт о том, что у неё будет малыш, она обязательно должна быть рада. И я рада. Теперь. Пусть и не сразу. А когда эта самая любая другая сообщает об этом своему суженному он тоже непременно должен быть рад. Ведь да? Но на того, кто обрадовался, Адем Эмирхан в данную минуту, не особо похож. Скорее зол. На меня. От этого становится ещё больше не по себе. Настолько, что уже сто раз себя прокляла, да и вообще обо всём на свете пожалела.
— Ну, дольше шести месяцев уж точно бы не получилось, ты бы и сам в таком случае наверняка заметил, — язвлю на нервах, отшагнув от него назад.
Так себе попытка избежать намечающегося скандала.
— Да что ты? — даже не думает меня отпускать.
Сделанный мной прежде шаг — скорее усиливает ощущение сомкнувшегося из его рук капкана, нежели реально помогает обрести больше дистанции.
А значит…
Ну, скандал, так скандал!
— А что я? — округляю глаза. — Я только поступила в универ. Я всегда мечтала учиться в таком, как этот, между прочим! Разумеется, я не хочу отказываться от этой своей мечты только потому, что залетела. И не буду. Даже если теперь ты опять будешь против. И ни на какое дистанционное обучение я не согласна! — выдаю, как есть. — А ты, если…
Что там дальше, ни он, ни я никогда не узнаем. Вся моя речь прервана самым безотказным способом. Поцелуй — всё такой же жадный. Но и требовательный. Не менее пьянящий. Выметающий из головы все мысли враз и безотказно прочь. И… вот вечно он так! Стоит мне начать возмущаться, я потом вообще ни разговаривать, ни связно соображать не могу! Только сдаваться. Каждый раз сдаюсь. Ему одному. Полностью и без остатка. У нас так каждая ссора заканчивается. Любая. Даже толком не начавшись.