Цвет греха. Чёрный (СИ) - Страница 76

Да, прекрасно знаю, что он ещё больше взбесится от таких моих высказываний. Но мне банально всё равно. Главное, срабатывает. Злобно прищурившись, парень ругается сквозь зубы при моём упоминании о рогах. Всё-таки отпускает. Пользуюсь выпавшей возможностью, тут же поднимаясь на ноги. Ухожу.

Окон в уборной в самом деле нет. Но я же и собираюсь сбегать. Не хватает ещё ко всему прочему быть похищенной, если у Каана окончательно поедет крыша, а я окажусь на улице, где не будет ни одного свидетеля тому, что может происходить дальше. Достаточно просто запереться там. Выиграть столь нужное драгоценное время. И мне даже почти удаётся. По крайней мере, до нужной двери я добираюсь. Не успеваю только её открыть. За считанные мгновения до того, как я дотянусь до ручки, оказываюсь перехвачена тем же Кааном в узком коридоре.

Как назло, и здесь тоже нет ни одного свидетеля…

— Не так быстро, вредина, — врезается в мой разум ощущением жуткого дежавю, в то время, как его крепкие руки ловят меня за плечи.

Впечатывают меня спиной в стену не менее крепко. В карих глазах напротив — всё тот же гнев и мрачная решимость. Но не только они. Есть что-то ещё. Тёмное. Глубокое. Что-то, чему я никак не могу дать определение. Возможно, и не захочу никогда узнать, что именно.

— Если думаешь, что я жестоко с тобой сейчас поступаю, уверяю тебя, это не так. Из нас двоих ты сама — куда более жестока, Асия, — произносит, сомкнув одну из своих ладоней в кулак. — Иначе…

Его последнее слово разбавляет глухой удар. Тем же кулаком. Об стену. Чуть выше моей головы. Нет, не вздрагиваю. Но внутри всё замирает в напряжении. Словно не по стене, мне в самый центр солнечного сплетения ударяет. Не только своей рукой. Но и всем тем, что говорит следом:

— Иначе какого, мать твою, хера, Асия? Ты нарочно меня изводишь? Почему ты так упрямишься? Почему, что бы я ни сделал, всё равно воротишь нос? Что тебе ещё нужно? Что я, мать твою, должен ещё сделать, чтобы ты начала воспринимать меня всерьёз? — спрашивает, но ответа не ждёт.

Да и вряд ли услышит от меня хоть что-нибудь новое.

— Я тебе давно всё сказала, — выдавливаю из себя едва слышно.

Его последующий выдох — куда более шумный. Как и новый удар кулаком об стену. Ещё ближе ко мне. Один. Второй. Третий. До тех пор, пока на сбитых костяшках не проступает кровь. Каан болезненно морщится. Но не от своих физических ощущений. От моей фразы.

— Даже не смей мне снова втирать о том, как ты неровно дышишь к своему названному папочке, — цедит сквозь зубы. — Он тебя на сколько лет старше? На пятнадцать? У вас же нет ни хрена никакого будущего. Что он может тебе дать? Свой богатый опытом член? Который лет через пять будет страдать импотенцией.

А вот это он зря…

Или же я.

Ведь я едва ли отдаю себе отчёт в том, что делаю, когда слышу все эти намёки на мерзость. Реагирую моментально. Врезав хаму от всей души. Хлёсткий звук пощёчины остаётся красным следом на чужом лице. Возможно, пробуждает всё то, что может быть гораздо хуже всего предыдущего. Но мне и тогда плевать.

— Мне и того сполна хватит. Он и тогда будет лучше тебя, — выплёвываю с отвращением.

Ничуть не меньшее отражается и в нём. Хорошо бы, по отношению ко мне. Но нет. Не ко мне, на меня у него другие виды.

— В самом деле? Лучше меня? Берёшься сравнивать? — жёстко ухмыляется Каан, а я оторвана от стены. — Будешь утверждать после того, как попробуешь.

Дверь в уборную всё же открыта. Не мной. Им.

Внутри неё мы и остаёмся.

Совсем как тогда, в спортивном зале, где нет совершенно никого, кто мог бы вмешаться и помочь, когда Каан Дикмен вновь пересечёт все дозволенные границы...

Адем

Моё полицейское сопровождение выглядит настолько внушительно, словно они за отъявленным мафиози или же контрабандистом приходят. Не могу их в этом винить. Всё-таки последовавшей за мной охраны ничуть не меньше. Кажется, парочка-другая молодняка из тех, что в форме, даже слегка напрягается, когда осознаёт, что заберут они меня одного, а в участок нас прибудет на две дюжины больше. Что сказать, старательный у меня глава службы безопасности. Тем более, ему не впервой.

Привозят не в камеру…

Кабинет шефа полиции выглядит столь же сухо и устало, как и его худощавая физиономия, когда меня туда доставляют. Те самые полицейские остаются за дверью, и только после этого самый главный из них начинает говорить:

— Добрый вечер, господин Эмирхан, — кивает с видимым почтением. — Надеюсь вам удобно, — явно имеет в виду кресло, в которое я усаживаюсь без приглашения.

— Вполне, — соглашаюсь с ним.

Если не засовывают за решётку, значит, либо на самом деле не хотят, либо хотят, но не могут. Даже на мгновение интересно становится, первое или второе? То, что дальше нас всех тут ждёт небольшое представление, это наверняка, с учётом, что внятной формулировки о причине задержания мне так и не предоставляют, да и допрос устраивать явно не начальнику управления.

— Приношу свои извинения за столь радикальные меры, будь то в моей власти, мы бы с вами встретились при других обстоятельствах, господин Эмирхан, — продолжает собеседник, сцепив пальцы в замок перед собой на столе. — Но, к сожалению, это не в моих силах. Так уж складываются обстоятельства.

То есть всё-таки второе, но с попыткой обратного на первое. По инициативе тех, что куда выше находящегося передо мной.

Что ж…

Сыграем.

— Чай? Кофе? Может быть, воды? — предлагает он следом.

Судя по всему, его и самого воротит от своей деланной вежливости, но лицо он держит старательно.

— Воды, — не отказываюсь.

Мужик понятливо кивает и зовёт тех, кто остаются за дверью. Им же передаёт моё пожелание. Заказанное приносят с такой скоростью, словно только того и ждут, чтобы доставить. Делаю вывод, что находящийся напротив достаточно хорошо обо мне осведомлён, раз его показная обходительность максимально правдивая из возможного. Переключаюсь на рассматривание благодарственных писем в пластиковых рамках, развешанных по всей стене за его спиной.

Долго он тут служит…

— Ну, и? — возвращаю к нему внимание.

Шеф полиции едва заметно, но морщится.

— Полагаю, вам уже сказали о причине того, почему вы здесь, — наконец, переходит к насущному.

— Весьма расплывчато, — соглашаюсь с ним на свой лад, выдерживаю паузу, после которой сам же и добавляю, облегчая ему задачу: — Но, так понимаю, дело в драке на территории дома семьи Юксель.

Тот снова кривится.

— Верно, — неохотно, но соглашается.

Ему явно есть что ещё сказать. Но он не спешит. А меня начинает подбешивать эта игра в угадайку.

— И мои юристы разберутся с этим максимум за час, — подталкиваю его к продолжению.

И он, и я — это прекрасно знаем. Иначе бы он не сидел и не распинался так старательно сейчас передо мной.

— Верно, — соглашается он и в этом. — Именно поэтому ваши адвокаты в данную минуту получают бумаги о совершенном другом. После того, как с этим будет закончено, им предоставят другие основания для вашего задержания. А потом ещё. И ещё. До тех пор, пока вы не договоритесь с Энгином Дикменом.

Прозвучавшая фамилия — очень знакомая. И вполне ожидаемая. Он и раньше порывался со мной пообщаться, после того, как я перекрыл ему кислород, вынудив забрать жалобу его жены на мою подопечную. Другое дело — этот коротышка едва ли способен провернуть такое в одиночку.

Кто ему помогает?

Однозначно, самый старший из их семейки. Неспроста служит на высокой должности в Анкаре, судя по тому, что я узнал о них. Хотя и этого не достаточно, чтобы иметь столько смелости.

Кто ещё?

Если не сыграю дальше, не знаю сразу. А оставлять второсортный последыш у себя за спиной я не люблю.

Вот и…

— Раз такое дело, — отзываюсь на его речь.

На этом прерываюсь. Достаю свой телефон. Набираю Каю. Он же первым из всех моментально взбесится и примчится, когда узнает, что будет дальше. У Айзека пока свои заботы.