Цвет греха. Чёрный (СИ) - Страница 13

— Здесь? — уточняю, не рискнув развернуться к нему спиной, но заведя руку назад, чтоб нащупать затвор, который я так опрометчиво защёлкиваю при возвращении из коридора. — Что:  другой спальни не нашлось?

Ответ я получаю не сразу. Затвор, как назло, совершенно не поддаётся, что нервирует больше прежнего. И особенно сильно, когда мои жалкие попытки заполучить освобождение замечены, а он сокращает расстояние между нами, уложив ладонь чуть выше моей головы, прямо на дверь, тем самым не оставив мне ни шанса.

— Это и есть моя спальня. Не твоя.

______________От автора:Желаю крепких нервов и спокойствия Асие, они ей в ближайшие проды очень пригодятся :)

И как это понимать?

Как-как…

— Разве не ты сам сказал, что я буду спать здесь?

Он снова не спешит с ответом. Склоняется настолько опасно близко, что у меня дыхание враз перехватывает, а я сама вжимаюсь спиной в дверь. Сердце пропускает удар. И и тут же начинает колотиться, как бешеное, стоит почувствовать скользящее прикосновение его ладони к моей талии. Сперва к ней, затем и к руке, которой я до сих пор безуспешно пытаюсь нащупать затвор.

— Верно. Будешь.

Ещё немного и моё сердце вовсе остановится!

Щелчок…

Замка.

Именно к нему, как оказывается, тянется бывший муж моей матери, пока я до судорог в пальцах цепляюсь за дверную ручку, раз уж ничего другого не получается. И нет вовсе ничего из того, что успевает напредставлять моё шальное воображение за эти невыносимые секунды. Едва затвор открыт, как он отстраняется, разворачивается к кровати. И кажется, собирается в самом деле спать.

Дыши, Асия…

Дыши!

Глубже…

Говорят, иначе не жить.

Хотя, если учесть частоту моих микроинсультов в присутствии этого мужчины, сомневаюсь, что то надолго поможет. А значит, пора бы уже перестать страдать…

Чем попало!

И выяснить то, что так засело в моей голове, никак не отпускает. Быть может тогда полегчает.

Или нет?

Всё-таки довольно проблематично набраться смелости, чтобы озвучить нечто подобное вслух.

А когда всё же решаюсь:

— Что это значит? — цепляюсь за его слова, в несколько шагов сокращая разделяющее нас расстояние, чтобы увидеть его лицо, а то не очень комфортно смотреть ему в спину. — Зачем ты вообще меня сюда притащил? — перехожу к насущному, возникнув прямо перед ним. — Только не рассказывай снова, будто бы тебе нужна домработница, — привожу весомым доводом. — Нанять даже двух служащих, которые будут тут убирать и готовить, и то дешевле тебе обойдётся, чем тягаться с семейством Дикмен, — выпаливаю на одном дыхании.

И снова замираю, отсчитывая удары моего всё ещё бьющегося, как в последний раз сердца, наблюдая, как на чужих губах расцветает снисходительно-небрежная ухмылка. Не только она — моя пытка. Ещё одна пауза. Его шаг, и моё отступление. На два шага. Которые становятся ничем за ещё один — последующий, принадлежащий ему. За моей спиной прикроватная тумба, и всё, что мне достижимо, чуть податься назад, прогнувшись в спине. А ещё пожалеть о том, что вот так, напрямую спросила.

Если бы не спросила, быть может удалось бы прожить в относительном спокойствии ещё одну ночь?

Ведь совсем не кажется больше, что будущий ответ — то, что привнесёт спокойствие в мою душу. Скорее, наоборот. Так и выходит.

— Твоя мать забрала у меня кое-что. Кое-что — очень ценное. И я намерен это вернуть. До тех пор ты будешь жить со мной. Под одной крышей. Здесь, — вкрадчиво проговаривает мужчина. — Будешь следовать моим правилам. Делать, что я говорю. И не будешь создавать проблем. Нам обоим. Сбегать от меня больше тоже не будешь. Всё равно найду. А когда найду… — не договаривает.

Я сама перебиваю его.

— Спать я тоже буду здесь? Вместе с тобой?

Кто-нибудь, заткните меня, пожалуйста!

А ещё отмотайте время вспять…

Хотя бы ровно на два моих последних вопроса.

— А если не найдёшь? — добавляю спешно.

В надежде, что если уж отмотать назад невозможно, то за новым вопросом он забудет предыдущие.

И на этот раз я права.

Хотя уж лучше бы нет…

— Найду, — заявляет твёрдо и бескомпромиссно.

Кого или что именно — тот ещё вопрос. То, что присвоила моя мать. Или меня, в случае если…

— А если всё-таки сбегу?

Зачем уточняю?

Должно быть я всё-таки мазохистка. Тем более, что лёгкий оттенок садизма, проявившийся в ухмылке на его губах — самый красноречивый ответ.

А ещё…

— Поверь, тебе это совсем не понравится, Асия.

Его ухмылка становится шире. Дыхание — ещё ближе. Я почти чувствую его на своей щеке. И малодушно закрываю глаза. Впечатлений и без того с избытком, смотреть уже не обязательно.

— Не понравится? — срывается с моих губ жалким полушёпотом. — Например, что?

Да что ж я никак не заткнусь?

С другой стороны, если уж начинать — стой до конца.

Возможно, ещё минутка позора, и…

Следует то самое, чего я добивалась. Хотя и не знала на тот момент, насколько ответ будет жесток.

Нет, не слова…

Лёгкий толчок выдвинутого ящичка тумбы за мной. Колени закономерно подкашиваются, с учётом её высоты и моего положения. Не падаю лишь потому, что чужая ладонь ловит, перехватывает за поясницу, поддерживает, помогает вернуть вертикальное положение. На этом мои впечатления не заканчиваются. Следует ещё один за прошедшие минуты щелчок. Наряду с ощущением чего-то холодного и тяжёлого на моём запястье.

Напрасно я закрыла глаза!

А когда открываю:

— Что ты делаешь? — не понимающе рассматриваю сталь, обвивающую моё запястье.

Крепко. Браслетом. С цепочкой, на другом конце которой ещё один браслет, через секунду зафиксированный вокруг изголовья кровати.

— Собираюсь, наконец, поспать. Ты много болтаешь.

Наручники.

Мой новый опекун приковал меня наручниками к кровати. Видимо, чтоб наверняка не сбежала.

И да, без малейшего зазрения совести завалился спать…

Глава 7

Асия

Звук сработавшего будильника в телефоне слышится, как нечто далёкое, слишком уж медленно моё сознание возвращается из сна в реальность. Совершенно не высыпаюсь. Уткнувшись лицом в подушку, маленькая часть меня отчаянно мечтает вырубить писклявый сигнал и продолжить пребывать в царстве Морфея, забив на всё и вся. Но я всё же открываю глаза, намереваясь дотянуться до гаджета. И не сразу соображаю, почему кровать — слишком широкая, потолок — незнакомый, а я… в чужой спальне, точно. В самом деле провожу ночь, деля постель со своим новым опекуном.

Последнее, как мелькает в голове, так и затухает за мыслью о том, как же жутко звучит даже формулировка.

Зато помогает окончательно проснуться!

В комнате — я одна. За окном давно рассвело. А на запястье нет ни намёка о том, что происходило накануне. На какое-то мгновение даже кажется, что мне всё это приснилось, и Адем Эмирхан не настолько хам.

Но нет…

Наручники покоятся на тумбе поблизости. Мелькает идея вышвырнуть их в мусорку, но её я быстро отметаю, на случай, если потом и за это расплачиваться придётся. Рядом с ними не умолкает мой телефон. Вырубаю сигнал. Поднимаюсь с кровати. Спешу в уборную и собраться к новому дню. И с некоторым изумлением обнаруживаю по возвращению из ванной новую школьную форму, а также кеды — тоже новые, моего размеры, похожие на мои, но и не мои. А вот моих как раз нет.

Что ж, если это такие своеобразные извинения за все мои былые страдания, то… разумеется я приму.

Надо же в чём-то идти в школу!

Кстати, о ней…

И о том, кто заявил, что непременно туда меня отвезёт.

Спустившись вниз, почти удаётся выскользнуть из дома незамеченной. По крайней мере так думается поначалу, ведь гостиная, которую я пересекаю, пуста. Вот только у самой двери, ведущей на выход, стоит потянуться к ней, за спиной раздаётся: