Цвет боли: черный - Страница 18

Вангера мучила совесть из-за того, что оставлял все на Фриду, но та махнула рукой:

– Иди, на меня орать не будут.

Хотелось возразить, что и на него не будут, но Вангер понимал, что девушка говорит не о повышении голоса, а просто о недовольстве. Дагу нельзя вызывать на себя недовольство, он работал шесть лет и уже должен получить за эту выслугу все полагающиеся надбавки и привилегии.

Как раз в это время позвонила подружка Ларса Юханссона с диким известием, что они нашли Анну Свенссон, которая якобы была участницей какого-то телевизионного реалити-шоу. Бред, потому что женщина, сбежавшая от полиции, обвиняемая в убийствах, объявленная в розыск Интерполом, причем в «Красном уголке», то есть как особо опасная преступница, да еще и со сломанной рукой, появиться перед камерами никак не могла, если только она не сумасшедшая.

Первой мыслью Дага было пригласить беспокойных подруг в кабинет, но он подумал, что разговор может получиться недостаточно длинным, а начальство припозднится, и решил не рисковать, назначив встречу в «Лимоне». Линдберг в ответ рассмеялась:

– Вы давно там были?

– Не бывал.

– Заметно, этот бар открывается в пять вечера.

– Хорошо, тогда говорите сами.

– Напротив вашего Управления на Бергсгатан есть азиатское кафе «Мункейк», его хоть знаете? Оно открыто с одиннадцати, то есть через час.

Это кафе Вангер, конечно, знал, они частенько забегали туда перекусить, но сидеть со свидетелями на глазах у возможных коллег (мало ли кому еще придет в голову смыться на время проверки?) не хотелось, потому Даг проворчал:

– Где-нибудь подальше…

– От родного заведения? Тогда приходите в кафе «Уго» на Шлеегатан, почти на углу с вашей Бергсгатан, кстати, рядом с «Лимоном». Там хороший эспрессо, и оно точно открыто с половины восьмого утра.

– Хорошо, через полчаса буду.

Из двух зол – общения с недовольным начальством или с ненужными помощницами – Вангер выбрал меньшее, в данном случае это были помощницы.

Даг подозревал, что девушки были на низком старте, потому что, когда он вошел в небольшой итальянский эспрессо-бар, подружки уже сидели там.

Место неплохое, и посетителей в этот час негусто, те, кто решил позавтракать, уже сделали это, а для ланча еще рановато. Конечно, летом получше, столики стоят снаружи, но зимой выбирать не приходится. Внутри запах кофе и свежей выпечки.

Линдберг посоветовала взять именно эспрессо и итальянские круассаны:

– Кофе привозят прямо из Сан-Ремо, и булочная хорошая.

Вангер не понял, почему на его чашке было имя Елена, но и кофе, и круассан понравились. Он честно пытался изобразить заинтересованность в том, что преподнесли ему беспокойные подружки, прекрасно понимая, что пальцем о палец не стукнет, чтобы проверять их идеи, и Фриду к этому привлекать не станет, в крайнем случае, поручит Кевину. Никто из сыщиков не любит, когда вмешиваются дилетанты, но говорить об этом самим дилетантам не рекомендуется, во-первых, обидятся, во-вторых, начнут действовать на свой страх и риск, и тогда вместо расследования придется вытаскивать горе-помощниц из разных неприятностей. А одного взгляда на подружек хватало, чтобы понять, что этих вытаскивать понадобится обязательно.

Даг вспомнил разумного и спокойного Ларса Юханссона и решил обязательно позвонить ему и попросить урезонить подругу во избежание будущих проблем. Это тем более удобно, если Юханссон как-то связан с бандой, такая просьба должна бы успокоить его и его подельников.

* * *

Даг Вангер с нашими доводами согласился, но сомневался, что это Паула. И все же обещал проверить.

– Нет, если это сделает полиция, станет ясно, что мы их раскусили. Давайте лучше я как журналист?

Даг Вангер откинулся на спинку стула и рассмеялся:

– Вы у Анны собираетесь брать интервью?

– Нет, поговорим с ведущей.

– А если они заодно?

Черт возьми, кто дал ему право приподнимать бровь точно как Ларс? Наступила моя очередь ерничать:

– Вы полагаете, что Анна размножила мою фотографию и раздала всем, кто с ней связан? Я просто поговорю с организаторами этой встречи, не больше, задам несколько вопросов об их работе.

– Каким образом?

– Сделаю репортаж с целью пропаганды их начинания. Мне нужно удостоверение какого-нибудь женского журнала.

– А я?!

– А ты, Бритт, мой фотограф. Ну, так вы поддерживаете мою идею? – Я была так довольна сама собой, что просто сияла. И получила ведро холодной воды на голову:

– Поддержать вашу аферу? Да ни за что! Не смейте приближаться к этой Анне или кто там она, ближе, чем есть в данную минуту! А этого разговора просто не было.

Глядя вслед уходящему Дагу, Бритт чуть не плакала:

– А сначала казалось, что он согласен…

– Он согласен, но боится за нас и просто не имеет права впутывать. Ладно, справимся сами. Трудно сделать фальшивое удостоверение?

– Нетрудно, только не нужно.

– Это почему?

– Я буду журналисткой, а ты моим фотографом, тем более у тебя снимки получаются куда лучше, чем у меня.

– Думаешь, ты больше похожа на журналистку?

– Нет, но у меня есть настоящее удостоверение внештатного сотрудника Калифорнийской студенческой газеты, я писала туда статьи о дизайне, помнишь?

– Да, помню. Это не будет выглядеть странно: американская студентка интересуется проблемами миграционной политики Швеции?

– Это как раз не будет! Пошли за удостоверением и фотоаппаратом! Как там называется благотворительная организация? Кстати, я могу действительно написать статью о такой проблеме и начинании, не одна же Паула там была. Если это вообще она.

По сравнению с энергией моей подруги «Катрина» или «Сэнди» не больше чем легкое волнение в стакане воды, в порыве энтузиазма Бритт способна стереть с лица земли пару штатов, даже не заметив этого, и остановить ее не сможет ничто. Через час я щелкала фотоаппаратом, а Бритт уверенно расспрашивала Эрику Торсен об их благом начинании. Однако… моя подруга держалась столь свободно, что я даже позавидовала. Может, она выбрала не ту профессию?

– Я обязательно расскажу американским читателям о вашем почине, уверена, он вызовет большой интерес и множество откликов. Возможно, миграционные службы Америки, заинтересовавшись идеей, пригласят вас для обмена опытом. Вы не против?

Слетать за океан по приглашению, да еще и получив столь широкую известность… кто же откажется? И все-таки мне показалось, что Эрика заинтересована делом по-настоящему, она знала все реальные проблемы женщин-беженцев и рассказала многое, о чем мы даже не задумывались.

Бритт слушала с настоящим вниманием. Так… у меня в доме определенно появилась воинствующая феминистка. То, что Бритт феминистка, я знала всегда, но теперь она увлечется проблемами иммигранток и просто забудет, зачем мы пришли.

Нет, не забыла.

– Скажите, а как вы отслеживаете судьбы своих подопечных? Вы как-то с ними потом связываетесь?

– Не со всеми, конечно, это слишком трудно для общественной организации, но о большинстве знаем много.

– Ну вот во вчерашней передаче женщины вручали свои адреса, а можно нам посмотреть, как устроились иммигрантки, поговорить с участницами проекта? Вы не могли бы нас сопроводить? Или эти адреса неизвестны?

Сейчас Эрика даст нам координаты нескольких своих активисток, которые не имеют к Анне-Пауле никакого отношения, и на этом все закончится.

И снова я ошиблась, Эрика открыла журнал регистрации. Как у них все серьезно!

– Все адреса имеются. Вот, например, вчерашняя страница.

Страниц две, на них действительно записаны имена и фамилии желающих пригласить в свой дом иммигранток, а также адреса.

– Эрика, пожалуйста, продемонстрируйте этот журнал Бритт. Теперь с этой стороны… еще вот так… и так… Спасибо, одна из фотографий обязательно попадет в большую статью Бритт, чтобы все видели, насколько это серьезно.

– Эрика, а бывали случаи, когда семьи отказывались от тех, кого приглашали?