Цвет боли: бархат - Страница 2

Так и есть:

– У Карла… или нет, у Петера… какая разница, у кого? Ладно, я поехала домой, Линн обещала заскочить на пару часов…

Хороший способ избежать расспросов с пристрастием – умчаться якобы готовить обед в связи с обещанием Линн заскочить к ним сегодня хоть на часик. Фрида улыбнулась, она прекрасно понимала, что обедом будет пицца, причем заказанная по телефону.

Она сама домой пока не собиралась, были кое-какие бумажные дела, к тому же Фрида решила узнать все, что возможно, о гибели Аники Флинт в полиции. Интересно, кто занимался этим делом? Она ушла из отдела расследований чуть больше года назад, когда ближайшие коллеги, те, кому она безоговорочно доверяла и кто, казалось, так же верил ей – Даг Вангер и Микаэль Бергман, прекрасно знавшие ее отца, заподозрили Фриду в предательстве.

Она не стала оправдываться, просто за четверть часа вывела на чистую воду настоящего «крота» Управления – помощницу самого Бергмана, через которую бандиты узнавали все планы группы, и написала заявление об уходе. Работать там, где тебе не верят, невозможно.

Все произошло так быстро, за какой-то час. Она не пожелала разговаривать с бывшими коллегами, даже уехала из дома, понимая, что Бергман появится там, знала, что оба уволились тоже, но обида за недоверие была столь велика, что думать о возможности общения не хотелось.

Однако у Фриды в Управлении остались те, кто не поверил в ее предательство, и хотя она не общалась ни с кем, разве что случайно встретившись где-нибудь, девушка понимала, что в случае острой необходимости сможет обратиться за советом или информацией, которая секретом не является.

Порывшись в мобильном, нашла телефон патологоанатома Адама Сандверга, с которым не раз пересекалась за время работы в Управлении. Услышав гудок, едва не отключилась, передумав, но Адам ответил быстро:

– Фрида! Рад тебя слышать. Как ты?

– Здравствуй, Адам. Ты меня узнал?

– Фрида, мы с тобой вроде не ссорились, чтобы удалять твой номер из записной книжки.

Хотелось спросить, почему же в таком случае никто ни разу не позвонил за целый год, но сейчас ее больше интересовало дело.

– Адам, мне нужны кое-какие сведения, не думаю, что это секрет.

– Не вопрос, что могу, расскажу. Чем ты сейчас занимаешься?

– Частное агентство «Леди +».

– А, я слышал… Выявляете потенциально неустойчивых мужей?

– Нет, этим занимается просто «Леди».

– Не очень понял, но все равно рад тебя слышать.

Фрида в очередной раз твердо решила поменять название агентства.

– У вас было такое дело – Аника Флинт разбилась на машине из-за потери сознания в связи с анафилактическим шоком? Или его отдали Нючепингу? – Все же Фрида звонила по делу…

– Наше. Вскрывала Агнесс. Там анафилактический шок из-за аллергена. А почему ты интересуешься?

Фрида решила не скрывать, иначе, если снова понадобится информация, не дадут.

– Муж и дочь погибшей не верят, что она могла принять амоксициллин, прекрасно зная, что это смертельно.

– Я не знаю, что за аллерген. Дело вел Оке Винтер… Но он расспросил всех. Похоже, тетка потеряла сознание из-за шока. Потянулась на ходу в бардачок за лекарством, потому ремень пришлось отстегнуть… Все сразу: шок, потеря сознания, отстегнутый ремень… и удар. Я помню, там месиво из водительницы было, по машине и куртке только и узнали. Тебе дать телефон Оке?

– Нет, не стоит, все равно я с ним не знакома. Лучше расскажи, как вы там?

Адам картинно вздохнул:

– Как всегда. Работаем вдвоем за десятерых. И все срочно.

Фриде хотелось спросить, как ее отдел, но не пришлось, Адам все понял сам.

– Бергман и Вангер уволились, ты знаешь?

– Догадываюсь.

– Но Даг возвращается.

– А Кевин Эк? – Фрида поспешила перевести разговор с опасной темы на другую.

– Эк совсем недавно вспоминал тебя. Можно ему дать твой телефон?

– Можно, – рассмеялась Фрида.

Они еще немного поболтали о личной жизни Адама, по поводу которой тот постоянно жаловался, что ее нет из-за нехватки времени.

Ну что ж, информацию не добыла, так хоть побеседовала. Они со Сандвергом не были большими друзьями, но слышать его приятно. Может, позвонить Кевину Эку самой, он компьютерщик, вряд ли что знает об этом деле, но просто поболтать можно…

Разыскав номер Кевина, позвонила и ему… О деле не спрашивала, просто поговорили. Кевин тоже был ей рад.

Но ощущения, что вернулась, все равно не осталось. Это ощущение мог дать только один человек – ее бывший напарник Даг Вангер, но Дага после увольнения Фриды тоже не было в Управлении. А ведь когда-то ей казалось, что она до пенсии будет работать там, где работал отец. А еще казалось, что они с Дагом… Нет, эту мысль Фрида гнала от себя и тогда, а теперь тем более.

Она носила Дагу кофе из автомата, который принципиально ломался, стоило Вангеру приблизиться, покупала семлы и задыхалась, если его голова склонялась близко к ее голове, когда разглядывали что-то на экране компьютера.

Но все разрушило недоверие – Даг смог усомниться в ее порядочности, заподозрить в предательстве. Тогда Фриде показалось, что она со всем справилась, в одночасье уйдя из Управления и вычеркнув из памяти все предшествующее. Но память предательски вытаскивала то одно, то другое.

Если она хочет заглянуть к подругам до приезда мужа, то должна поторопиться. Линн предстояло еще добраться яхтой с острова, где после рождения дочки они все жили в замке Ларса, до набережной Стокгольма, а потом до Эстермальмсгатан в районе Энегльбрекстчурка. Там переодеться, посмотреть, что следует купить к ужину, и поскорей к подругам либо в офис, либо домой в так любимый ею СоФо – район Седермальма. Ларс вернется из Гетеборга вечером, он не любит терять дневные часы зря, поэтому у нее есть время, все успеет, нужно только попросить капитана их яхты Петера пришвартоваться ближе к Седра Хамнваген у международного терминала, оттуда до «Квартала жаворонков» добраться несложно.

А с малышкой пока побудут бабушка и Свен.

Линн смотрела на сладко посапывающую во сне дочку Линн-Мари. На первой половине имени настоял Ларс, на второй она, бестолково, когда мать и дочь зовут одинаково.

– Вернемся завтра. Вы справитесь?

– Линн, это у тебя дочка первая, у меня третий ребенок, – усмехнулась бабушка Линн Осе Линдберг. – К тому же две няни и Свен…

О да, если Свен рядом с бабушкой, можно вообще ни о чем не беспокоиться. Линн казалось, что в мире не существует домашних и семейных дел, которые не умел бы делать Свен. Это замечательно, что у них с бабушкой роман, старомодный, со всеми приличествующими настоящему роману отступлениями и ограничениями… Линн иногда сомневалась, что они переспали, хотя ухаживание продолжалось уже полтора года. Наверное, сам процесс ухаживания доставлял пожилой паре особое удовольствие.

Свен заменил Ларсу умершего деда, как тот в свое время заменил родителей. Свена даже язык не повернулся бы назвать слугой, он был наставником и опекуном уже взрослого и самостоятельного Юханссона.

Потому Осе и Свен считали маленькую Линн-Мари своей внучкой и заботились о малышке, ревнуя ее к родителям.

– Они избалуют Мари! – возмущалась Линн, в очередной раз обнаружив, что девочка спит не в кроватке, а на большой подушке, лежащей на коленях у Свена, а тот старается не дышать и боится пошевелиться в большом кресле.

– Не успеют, – возражал Ларс, – я их опережу.

Спасало только то, что сама малышка не капризна, ей все равно где спать – в кроватке или на руках у Свена. Она не отдавала предпочтения никому из четверых – ни Линн, ни Ларсу, ни Осе или Свену. Только это не ссорило ненормальных в своем стремлении избаловать ребенка родных.

Супруги договорились переночевать в квартире в «Квартале жаворонков», потому что там имелась особая комната – комната боли. Ларс создал ее, когда решил познакомить Линн с БДСМ. Позже многое оттуда было убрано, но кое-что вернулось. В эту комнату, кроме них, никто не имел права входить.