Цусимские хроники. Новые земли - Страница 10

Старые номерные миноносцы Владивостокской базы также решили оснастить беспроволочным телеграфом, для чего каждый из них должен был в ближайшее время получить по две новые легкие мачты для растяжки антенн. Их изготовлением решили озадачить железнодорожников. Оставалось только решить, где добыть нужное количество радиооборудования. Конечно, можно было всемерно использовать станции разбитых судов, которые, по заверениям специалистов, удастся восстановить. Но на всех их не хватало. Тогда решили снять радио еще и с «Александра» с «Сисоем», явно надолго застрявших в ремонте. Для ускорения дела помогать с монтажом и обслуживать радио на миноносцах будут те же минеры, переведенные вместе с оборудованием.

Для более надежной работы службы наблюдения за морем предполагалось развернуть сеть телеграфных станций и на островах на южных подступах к заливу Петра Великого. Это было проще, быстрее и дешевле, чем ставить туда радио. К тому же телеграфная связь не зависит от погоды и соответственно надежнее любой светосигнальной, что особенно важно для Приморья с его частыми летними туманами.

После совещания, отправив всех офицеров, что с ним были с различными поручениями, адмирал отправился на базу подводных лодок, в качестве которой использовался пароход «Шилка». Когда его катер пришвартовался к борту, командующий поднялся на палубу, где его встретил дежурный офицер лейтенант барон Трубецкой – командир подводной лодки «Сом», единственной, стоявшей пока без дела у своей базы.

Барон первым делом предложил командующему отобедать, но Рожественский изъявил желание сначала осмотреть подлодку, на что было потрачено более получаса. При этом молодой лейтенант объяснял внутреннее устройство лодки, стараясь загородить собой бензомотор, весь в подтеках масла, так как «Сом» только что вернулся из дозора.

Однако это не помогло. Почти отодвинув командира, адмирал прошел в корму, дотронулся рукой до еще теплого двигателя, посмотрел на свои испачканные мазутом пальцы, понюхал их и задал совершенно неожиданный вопрос: «Как же вы всем этим дышите, когда погружаетесь? Какова скорость вашей лодки, глубина погружения?»

Вопросы следовали один за другим, так что лейтенант едва успевал отвечать. Он был немало смущен сначала тем, что адмирал обнаружил грязь на вверенном ему корабле, а после уже таким вниманием высокого начальства к технической и даже бытовой части службы ее экипажа. Но это был явно не праздный интерес большого начальника. По вопросам чувствовалось, что Рожественский хочет понять, насколько серьезную силу представляет собой этот принципиально новый и не освоенный еще в должной мере вид оружия[3].

Закончив осмотр лодки, офицеры поднялись на борт плавбазы и продолжили беседу уже за обеденным столом, где к ним присоединились также прибывшие по вызову командиры лодок, стоящих в заводе на ремонте и достройке. Командующий слушал своих собеседников очень внимательно, как обычно отмечая что-то в блокноте.

Выяснилось, что кроме «Сома» в крепости имеется еще две боеготовые лодки. «Фельдмаршал граф Шереметев», приписанная к гвардейскому экипажу, несет дозорную службу у острова Аскольд, а «Касатка» ждет очереди на ремонт, так как на самой «Шилке» не то что ремонтироваться, а даже жить затруднительно. Еще одна лодка, «Скат», готовится к практическим стрельбам и пока еще только осваивается экипажем. Сегодня с утра она вышла в учебный поход к острову Попова. «Дельфин» пятого мая поврежден взрывом паров бензина и не боеспособен. Подлодка «Налим» уже полностью прошла курс боевой подготовки, но после произошедшего девятого мая взрыва аккумуляторной батареи ждет новых аккумуляторов и в море не выходит. Ее экипаж временно используется на строительстве береговых укреплений. В течение одного-двух месяцев ожидается введение в строй двух лодок типа Лека – «Осетр» и «Кефаль», если не будет задержек с поставками, каковые уже случались неоднократно. Их экипажи уже сформированы, но в данный момент также задействованы где-то на берегу.

На вопрос: «Насколько серьезен необходимый уже боеспособным лодкам ремонт?» командующему ответили, что все работы можно выполнить за день, максимум полтора. На «Касатке» после переделки балластных цистерн нужно устранить выявленные небольшие недостатки, а на «Скате» починить привод горизонтального руля, но лодки уже неделю стоят в очереди. Там же в заводе с начала мая почти не ремонтируется лодка «Дельфин». И так продвигавшиеся не слишком успешно работы с приходом эскадры вовсе встали.

Выслушав все это, Рожественский нахмурился, затем сказал: «Предлагаю вам в трехдневный срок, а лучше еще раньше собраться всем отрядом и составить записку с указанием всего необходимого для скорейшего приведения в полную боеготовность всех имеющихся лодок. Все подводные лодки сводятся теперь в отдельный отряд подводного плавания. Кого назначить старшим, решите сами. С несения дозорной службы ваш отряд снимается. От строительных и прочих работ на берегу, безусловно, тоже. В ближайшее время получите в качестве базы госпитальное судно «Кострома», где будете иметь гораздо больше возможности для полноценного отдыха.

Из порта «Кострома» перебазируется в бухту Новик, для соблюдения секретности. Ремонт и обслуживание техники отряда поручим плавмастерской «Ксения». Вам надлежит теперь максимально сосредоточиться на боевой подготовке и разработке тактических приемов применения подводных лодок. Вопросы взаимодействия с другими отрядами в процессе боевой подготовки согласуете через штаб. Всемерное содействие со своей стороны я вам обещаю, но и от вас жду многого и надеюсь на вас!»

После чего тепло простившись, отбыл на свой флагман.

Было уже совсем темно. На пути в бухту Новик катер трижды останавливали дозорные суда, что каждый раз вызывало улыбку одобрения у Зиновия Петровича. На «Орле» Рожественский затребовал к себе уже вернувшихся с полигона артиллеристов для доклада о результатах сегодняшних стрельб.

Их доклад по противоминной артиллерии был так же неутешителен, что и предыдущий. 75-мм снаряды пробивали стальные конструкции с минимальным ущербом для них, взрываясь далеко не всегда, 47-мм гранаты взрывались, но их мощности было недостаточно для нанесения серьезных повреждений атакующим миноносцам. А заряда 37-мм снаряда хватало лишь на то, чтобы расколоть его корпус или даже просто вырвать донный взрыватель. Никаких разрушений произвести он был не в силах. Осколки просто падали и ничего не пробивали.

Разглядывая схемы и зарисовки, слушая Берсеньева, командующий все больше мрачнел. Потом приказал ускорить работы со снарядами, а на полигоне использовать для опытных стрельб один из трофейных миноносцев, поскольку это позволяло без сооружения макетов, на что требовалось время, произвести натурные испытания доработанных снарядов уже через два дня.

Затем флагманский артиллерист приступил к докладу о результатах испытаний мелинитовых и «улучшенных» пироксилиновых «старых» стальных снарядов, выпущенных из устаревших орудий, аналогичных установленным в барбетах и казематах «Нахимова» и «Наварина». Начинка снарядов состояла из французского мелинита и флегматизированного пироксилина 12–15 %-ной влажности, а взрыватели заменили трубками Барановского. Стреляли с той же дистанции, но картина была уже совсем другой.

Шестидюймовые снаряды производили значительные разрушения. Старая деревянная баржа-мишень после такого попадания лишилась кормы, разбитой напрочь силой взрыва. От попадания 203-миллиметрового фугасного снаряда коечные сетки, закрепленные на берегу, перебило пополам, скрутив в жгуты их обшивку, а за ними во влажной почве образовалась воронка диаметром около 4 метров.

Уверившись, хоть и не до конца, в безопасности стрельбы, руководивший учениями флагарт Берсеньев решил рискнуть. По его распоряжению, припасенный на всякий случай двендцатидюймовый снаряд доставили на борт «Наварина», дымившего на якоре рядом с полигоном, и зарядили в правое орудие носовой башни. Заряд пороха был подобран таким образом, чтобы при выстреле с четырех кабельтовых стальная граната при подлете к цели имела скорость как при выстреле с трех миль.