Цунами - Страница 17

Потом за обед пришлось заплатить. Расплачиваясь, Рад думал о том, что денег, потраченных на обед, хватило бы недели на три его затворнической жизни. Ему не удалось спасти от своих бывших клиентов столько зелени, чтобы пастись на заливных лугах ресторанов.

В «сузуки» Жени-Джени на примонастырской площади садились уже в сумерках.

И что-то подобное сумеркам должно было вскоре разлиться в их отношениях, так стремительно возникших вчера около барной стойки, – только Женя-Джени пока еще не догадывалась об этом.

За руль «Сузуки» снова сел он.

– Ты куда? Нам же прямо! – воскликнула она, когда он, не доезжая до железнодорожного переезда, свернул направо.

Чтобы в Москву, следовало действительно ехать прямо, а чтобы попасть в Семхоз, нужно было свернуть – сделать на пути к Москве крюк.

– Ты что, собираешься бросить меня здесь, не довезя до дому? – спросил Рад.

– Так ты в самом деле здесь живешь, на даче у Сержа? Судя по всему, это обстоятельство дошло до нее во всей полноте только сейчас.

– Живу, живу, – подтвердил Рад. – Я же тебе сказал: я человек-невидимка.

– Да? Человек-невидимка? – переспросила она. Похоже, то понимание, которое она вложила в эти его слова вчера, основательно поколебалось. – И от кого же ты прячешься здесь, человек-невидимка?

– От жизни, – сказал Рад.

Что было истинной правдой. Хотя и выраженной в туманной форме.

Ответ его ей не понравился.

– Опять ты говоришь – тебя не поймешь. Загадка на загадке.

– Нам, шпионам, так положено, – отозвался Рад. Он видел, она ощутила дыхание сумерек. Но того, что солнце уже почти закатилось, тени проросли до самого горизонта, воздух загустел и стремительно остывал, она еще не осознала.

Они выехали из города, два километра белым холстом поля, рассеченного темным хлыстом шоссе, просвистели за минуту, шоссе запетляло по поселку, промелькнуло справа стеклянно-бетонное одноэтажное строение магазина, похожего сейчас в сумерках на залитый желтой водой аквариум, еще один поворот – и Рад сбросил скорость. За зданием бывшего дома культуры, темнеющего в глубине черно-скелетного сада, у ответвления дороги, уходящего к церкви на взгорье, он съехал на обочину и остановился.

– Что, – сказал он, поворачиваясь к Жене-Джени и обеими руками хлопая по рулю, – садись. По шоссе, никуда не сворачивая, – до поста гаишников, около него налево, и там все по главной дороге, она тебя выведет на Ярославку. А по Ярославке уже прямо и прямо.

Женя-Джени молча смотрела на него со своего места и поглаживала себя по крылу носа. Что прежде делала, только когда разговаривала.

– Так ты в самом деле здесь живешь? – повторила она свой вопрос.

Рад утвердительно кивнул.

– И в Москву не ездишь?

– В общем, нет.

Женя-Джени снова помолчала. Губы у нее подобрались.

– Я к тебе сюда ездить не буду, – изошло из нее потом.

– И не езди, – сказал Рад.

Пауза, что последовала после этих его слов, была достаточна, чтобы солнцу окончательно свалиться за горизонт, наступающей тьме разлиться по всему небесному куполу и сумеркам благополучно перейти в ночь. Наконец Женя-Джени проговорила:

– Ты это серьезно?

– Вполне, – сказал Рад.

Может быть, это было и не так. Может быть, он и хотел, чтобы их приключение продолжилось. Но по-настоящему ему сейчас хотелось одного: вернуться к компьютеру, включить его… и он отвечал, как шахматный автомат, выбирающий из всех возможных ходов тот, что наиболее кратким путем приведет к запрограммированному результату.

– Жалко, – сказала Женя-Джени, перебрасывая ногу к нему на сиденье, чтобы перебраться на водительское место, и тем понуждая его открыть дверцу со своей стороны и выступить наружу. – Ночь была замечательная. Да и утро. Ты мне доставил настоящее удовольствие.

Рад внутренне с облегчением вздохнул. Она претендовала на его тело, но не на его жизнь. Он был для нее лишь гимнастическим снарядом, занятия на котором дают глубокую, полноценную физическую нагрузку. И который легко можно заменить другим.

– Да и ты мне, Жечка, доставила, – уже с земли ответил он, пригнулся поцеловать ее на прощание – она уклонилась. Рад выпрямился, отступил от машины, сказал: – Счастливо доехать, – и захлопнул дверцу.

Женя-Джени тронулась, только дверца закрылась. Дав сразу такой газ – благонравная бархатная «сузуки» едва не подпрыгнула. Но Рад не успел еще двинуться с места, как Женя-Джени затормозила. Дверца приоткрылась, и Женя-Джени, высунувшись наружу, крикнула:

– Ты же хотел у меня электронный адрес Дрона взять!

Рад, шагая к машине, отрицательно помахал рукой:

– Уже не надо! Спасибо!

Лицо Жени-Джени в дверном створе исчезло, дверца снова захлопнулась, и машина, вновь встав на дыбы, рванула от него – он не успел до нее дойти.

Ну ладно, ну что же, ну не объясняться же с нею было, почему ему больше не нужен адрес, успокаивающе говорил себе Рад, шагая быстрым шагом обочиной дороги кдому. Он не любил врать, это для него всегда было сложно, и осадок, оставшийся от вранья, к которому пришлось прибегнуть, саднил внутри подобно тому, как першит в горле от простуды. Не смертельно, но мучительно.

– Должна предупредить вас, это самый дешевый тариф, – сказала кассир. У нее был птичий щебечущий голос, интонации его словно баюкали тебя и гладили по голове. Разговаривая с клиентом, она смотрела ему прямо в глаза – с такой непритворной приязнью, что казалось, Рад – тот единственный человек, ради которого она и работает здесь.

– Да-да, – подтвердил Рад, – мне самый дешевый и нужен.

Кассир настукала на телефонном аппарате перед собой некий номер, продиктовала в трубку номер кредитной карточки Рада, удостоверилась, что на ней достаточно денег, чтобы заплатить за билет, и продиктовала своему невидимому собеседнику (или собеседнице) сумму, которую должно списать.

– Все, деньги за билет заплачены, – сообщила она, положив трубку. Взяла с полки у себя за спиной устройство для сканирования карты, напоминавшее крысоловку, вложила карту в приемное гнездо, листки платежной квитанции сверху и с хрустом прокатила по ним сканирующий бегунок. – Пожалуйста, – вернула она карту Раду. С удовлетворением посмотрела на оттиск карты, оставленный на квитанции и подала квитанцию Раду: – Расписывайтесь. Вот там, в верхнем углу. Сумма в рублях проставлена в левом нижнем углу.

Рад глянул в левый нижний угол. Сумма, написанная там, соответствовала той, что была произнесена кассиром в трубку.

Приняв от него подписанную квитанцию, кассир разделила ее листки, возвратила Раду второй экземпляр.

– И билет. Не забудьте ваш билет, – заботливым движением подала она Раду синюю узкую книжицу с яркой красной полосой на обложке и белой крупой надписью «AEROFLOT». – Самый дешевый тариф, как вы просили. Вы не можете сдать билет…

– Да вроде я и не собираюсь, – проговорил Рад, изучая нутро билета.

– Не можете поменять дату вылета, дату возвращения, – понимающе улыбнувшись ему, продолжила кассир своим птичьим щебечущим голосом. – Если вы опоздаете на рейс при вылете туда или оттуда, вы не можете рассчитывать на вылет другим рейсом: билет аннулируется.

Рад оторвал глаза от аэрофлотовской книжицы.

– Как это? – удивился он. – Мало ли что может случиться. А если вдруг заболею? «Билет аннулируется» – вы имеете в виду, я плачу за замену его на другой неустойку?

– Нет, – терпеливо произнесла кассир. – Совсем аннулируется, и никакие справки о состоянии здоровья не принимаются. Нужно покупать новый билет.

– Как это? – повторил Рад. Он никак не мог поверить в то, что говорила кассир. – Я не лечу, место свободно, может кому-то быть продано, а мне даже часть денег не возвращается? Так?

– Так, – подтвердила кассир. – Я же вам сказала: это самый дешевый тариф.

– Но вы же не сказали о таком зверстве!

– Я полагала, вы опытный путешественник и понимаете, что дешевый тариф предусматривает различные ограничения, с которыми вы согласны. – Голос ее все так же баюкал его и гладил по голове.