Could you break our Fall? (СИ) - Страница 49

- Его разум для нашего разговора не предназначен, – ровно ответил Сноук, но взгляд черных глаз потемнел настолько, насколько это было возможно. – С каких пор ты смеешь не подчиняться моим приказам?

Рен сжал ладони в перчатках в кулаки и твердо, отрывисто выплюнул:

- С тех пор, с которых я считаю их неверными.

Черная фигура Учителя не пошевелилась и лишь слабо наклонила голову набок, насмешливым блеском глаз будто говоря: “Да неужели?”

- Генерал Хакс показал себя превосходным стратегом, – не намеревался сдаваться Кайло. – Он заставил покориться Первому Ордену многие системы и выиграл бой с проклятым Сопротивлением без единой людской потери. Более того, он завоевал доверие не только к организации, но и к самому себе. Как мы можем его убрать сейчас, когда он действительно нам нужен?

- Он нужен тебе, – покачал головой Верховный Лидер. – Тебе. С ним ты чувствуешь себя уверенней, но он же не дает погаснуть твоему Свету, который ты так ненавидишь. Ты обманываешь сам себя, ученик.

Рен помотал головой, но ему не дали продолжить.

- Ты считаешь за образец Дарта Вейдера, но мы оба знаем, что его сгубили эмоции, – холодно обронил Сноук. – И затем одна-единственная слабость одного-единственного человека обрушила величайшую державу в бездну разброда и хаоса. Ты этой участи желаешь для Первого Ордена?

Рен моргнул, на миг запутавшись в мыслях, а Учитель продолжал:

- Стратегов, как Хакс, найдутся десятки, если не сотни. Ты же – уникален. Важен именно ты, важен для общего будущего только ты. Не глупи, Кайло. Обратный путь найти будет сложно.

Магистр Рен молчал, но упрямое выражение не сходило с его лица.

Тогда рука Верховного Лидера слабо двинулась, и рыцарь вдруг как подкошенный рухнул на колени, с грохотом роняя маску и со сдавленным стоном вцепляясь пальцами в виски – будто ему проломили их, а обломки костей теперь медленно вкручивали в начавший ощущать происходящее мозг.

- И в чем же теперь неверность моих приказов, ученик?

Рен зажмурился, пытаясь поставить привычную ментальную стену, но голос Сноука бил в голову со всех сторон, раскаленными шипами выжигая в нервной системе каждое слово, мешая концентрации.

- В том, что ты не учил меня ставить себя выше общей цели, – прошипел он.

Мелькнула мысль, которую Учитель точно не успел ухватить, и вокруг сознания со скрежетом опустилась бронепанель лобового стекла Финализатора, заставляя боль откатиться, пусть и оставляя, но отсекая и вынуждая прекратить быть такой яркой и мучительной.

Броня разлетелась на куски с ослепительной вспышкой от взрыва прорвавшего оборону брандера, и Кайло обнаружил себя в кромешной темноте.

Темнота жила. Клубилась вокруг, протягивала липкие, длинные нити, стремясь закутать в вечный кокон, хватала за пальцы в надежде выпить последнее тепло из холодных ладоней. Вокруг не было видно ничего, ни единой подсказки, ни одной зацепки за то, как можно выбраться отсюда.

“Нет выхода”, – насмешливо прошелестел чужой голос в голове у Рена.

Кайло протянул вперед руку.

- Ты учил меня, что выход есть всегда.

С пальцев сорвался длинный заряд лилового электричества и успел на несколько мгновений пронзить темноту, обнажая под ней её новые слои, прежде чем мрак навалился сверху, и свет опять угас.

Кайло мог бы сдаться. Что ему сделал генерал Хакс, что из-за его жизни он идет поперек слова Учителя? Смерть являлась естественным продолжением всякого существования, к тому же Хакс уже однажды ей принадлежал.

Может быть, верным решением и впрямь было бы вернуть его назад. Может быть, он на самом деле сам себя обманывает, говоря, что с Хаксом стал сильнее.

Может быть, он действительно слаб, только сейчас отказывается это признавать.

Темнота вокруг замерцала, сильнее сжимая тиски. В голове вновь начинала пульсировать жгучая боль.

Перед глазами Кайло замаячило лицо отца: тогда, когда он убил Хана, он не почувствовал себя сильнее. Он почувствовал себя обманутым и лишенным чего-то очень важного.

На месте Соло образовалась пустота, которую было ничем не восполнить.

Кайло опустился на одно колено и закрыл глаза.

Ему всегда казалось, что в нем слишком много Света. Слишком много этого безжизненного, бесчувственного, равнодушного Света, который только и твердил: не испытывай эмоции, не привязывайся, не гневайся, не люби. Бесконечная вереница “не”, череда однозначных запретов, что перекрывала кислород хуже всякой Силы и вынуждала захлебываться в самом себе, пытаясь выбить даже понятие личности.

Давно, еще до перехода на Темную сторону, Свет начал вызывать у Кайло отторжение. Он хотел думать за себя сам, но Свет не позволял этого делать, Свет требовал подчинения.

Но Тьма требовала не меньшего. Ненависть. Боль. Отсутствие сострадания. Агрессия.

Магистр раскрыл глаза навстречу черному искореженному шлему Дарта Вейдера и подумал о том, что столь часто упоминалось в их разговорах с Учителем:

Деда уничтожили эмоции.

Кайло бесшумно вдохнул, чувствуя, как присущая шлему темнота сгущается вокруг изувеченного металла, и тут же медленно выдохнул. Дарт Вейдер отрекся от Светлой Стороны, уничтожил джедаев, но по сути своей... По сути своей быть джедаем дед никогда не переставал. Он оставался одинок, не позволял себе привязанностей, никого не любил.

Просто к этому примешались ситхские черты в виде жестокости, злобы и ярости.

А потом в его жизни появился сын, и у самого конца пути Дарт Вейдер понял, что выбрал не ту дорогу.

Но Кайло не стоял у конца пути, он только ступил на него и сейчас как никогда отчетливо осознавал, что именно погубило деда.

Одиночество.

И приверженность исключительно собственным интересам.

Рен смотрел в выбитые визоры и понимал, что ошибок прошлого повторять нельзя. Слушать только свое “я” – это было в ситхских правилах. Но и оставлять свои желания в стороне ради обретения эфемерного покоя он не собирался.

Покой существовал, только если существовали эмоции. Одно без другого не имело шансов на жизнь. Познать покой можно было только познав страсть, и равноценно – наоборот.

В темноте что-то тихо отзвучало, как будто вдалеке капнула вода.

Кайло сжал холодные руки в кулаки.

Пророчество гласило, что Вейдер восстановит равновесие сил, но не дед управлял им, а оно дедом. Рен не намеревался становиться вторым Дартом Вейдером, лишь перед смертью осознавшим свою неправоту.

- Я закончу, – беззвучно шепнул он пустым глазницам шлема. – Закончу.

Одиночество и добровольное затворничество в самом себе не являлись выходом; крайности, в которые ввергали себя ситхи и джедаи – тоже. Только собрав в себе Свет и Тьму можно было познать истинный баланс.

Темнота дрогнула, и терзающая виски боль пошла на спад.

Кайло хотел жить и продолжать чувствовать, но для полного равновесия ему никогда не хватало приверженности к порядку, в то время как хаоса всегда было достаточно.

Но один человек мог дать нужное. В темноте холодного рыжего генерала не было видно, но Рен точно знал, что когда он выберется отсюда, то Хакс будет там, чтобы продолжать бесить его и одновременно вынуждать становиться лучше.

Рыцарь усмехнулся одними уголками губ.

Он сможет.

Дотянуться до той старой, светлой части себя не составляло никакого труда; она всегда здесь, рядом, на поверхности, просто на неё стойко не обращали внимания.

И когда Кайло коснулся Света, тот вдруг не оказался ничем, кроме энергии, из которой можно было черпать и над которой Темная сторона не была властна. Никакого следа джедайских идей, которыми они наполнили Светлую сторону, никакого вреда. Действительно тишина и действительно покой, но они не тянули за собой и не затягивали на шее удушающую петлю.

Тогда рыцарь спокойно окунул в Свет ладонь, чувствуя неведомую прежде гармонию с собой.

Жаль, что дед, скорее всего, прожил слишком мало, чтобы отчетливо её ощутить.

Темнота мокрым пеплом потекла по стенам сознания, и Кайло обнаружил себя сидящим на коленях рядом с бессознательным Хаксом перед ступенями, ведшими к Учителю, на обожженном лице которого была ясно видна довольная усмешка.