Cor ardens - Страница 5

Сатана свои крылья раскрыл, Сатана

   Над тобой, о родная страна!

И смеется, носясь над тобой, Сатана,

   Что была ты Христовой звана:

«Сколько в лесе листов, столько в поле крестов:

   Сосчитай прогвожденных христов!

И Христос твой — copом: вот идут на погром —

   И несут Его стяг с топором»…

И ликует, лобзая тебя, Сатана, —

   Вот, лежишь ты, красна и черна;

Что гвоздиные свежие раны — красна,

   Что гвоздиные язвы — черна.

1906

Вас Каин основал, общественные стены,

Где «не убий» блюдет убийца-судия!

   Кровь Авеля размоет ваши плены,

     О братстве к небу вопия.

Со Смертию в союз вступила ваша Власть,

Чтоб стать бессмертною. Глядите ж, люди-братья!

Вот на ее челе печать ее проклятья:

«Кто встал на Каина — убийцу, должен пасть».

В надежде славы и добра

Гляжу вперед я без боязни:

Истлеет древко топора;

Не будет палача для казни.

И просвещенные сердца

Извергнут черную отраву —

И вашу славу и державу

Возненавидят до конца.

Бичуйте, Ксерксы, понт ревучий!

И ты, номадов дикий клан,

Стрелами поражая тучи,

Бессильный истощи колчан!

Так! Подлые вершите казни,

Пока ваш скиптр и царство тьмы!

Вместите дух в затвор тюрьмы!—

Гляжу вперед я без боязни.

Пришелец, на башне притон я обрел

  С моею царицей — Сивиллой,

Над городом-мороком — смурый орел

  С орлицей ширококрылой.

Стучится, вскрутя золотой листопад,

  К товарищам ветер в оконца:

«Зачем променяли свой дикий сад

  Вы, дети-отступники Солнца,

Зачем променяли вы ребра скал,

  И шепоты вещей пещеры,

И ропоты моря у гордых скал,

  И пламенноликие сферы —

На тесную башню над городом мглы?

  Со мной — на родные уступы!..»

И клекчет Сивилла: «Зачем орлы

  Садятся, где будут трупы?»

В этой призрачной Пальмире,

  В этом мареве полярном,

О, пребудь с поэтом в мире

  Ты, над взморьем светозарным

Мне являвшаяся дивной

  Ариадной, с кубком рьяным,

С флейтой буйно-заунывной

  Иль с узывчивым тимпаном,—

Там, где в гроздьях, там, где в гимнах

  Рдеют Вакховы экстазы…

В тусклый час, как в тучах дымных

  Тлеют мутные топазы,

Закружись стихийной пляской

  С предзакатным листопадом

И под сумеречной маской

  Пой, подобная менадам!

В желто-серой рысьей шкуре,

  Увенчавшись хвоей ельной,

Вихревейной взвейся бурей,

  Взвейся вьюгой огнехмельной!..

Ты стоишь, на грудь склоняя

  Лик духовный — лик страдальный,

Обрывая и роняя

  В тень и мглу рукой печальной

Лепестки прощальной розы,—

   И в туманные волокна,

Как сквозь ангельские слезы,

  Просквозили розой окна —

И потухли… Всё смесилось,

  Погасилось в волнах сизых…

Вот — и ты преобразилась

  Медленно… В убогих ризах

Мнишься ты в ночи Сивиллой…

  Что, седая, ты бормочешь?

Ты грозишь ли мне могилой?

  Или миру смерть пророчишь?

Приложила перст молчанья

  Ты к устам — и я, сквозь шепот,

Слышу медного скаканья

  Заглушенный тяжкий топот…

Замирая, кликом бледным

  Кличу я: «Мне страшно, дева,

В этом мороке победном

  Медно-скачущего Гнева»…

А Сивилла: «Чу, как тупо

  Ударяет медь о плиты…

То о трупы, трупы, трупы

  Спотыкаются копыта»…

Над севами грады

Голубиные падают.

Над гневами радуги

Любимою радуют

Надеждой оратаев,

Небес соглядатаев.

Я ль пагубным вестницам

Доверюсь, пророчица?

По радужным лестницам

Сойти к вам захочется

Зверям-погубителям,

Царям-опалителям,

Огням-небожителям.

Ирида коварная —

Приспешница Герина,

Владычицы Громовой.

Дугой огнезарною

Година размерена

Гордыни Содомовой.

Вам радуги кинуты

Не вестью заветною

(Заветы отринуты!) —

Петлей многоцветною.

Повынуты жребии,

Суды напророчены;

И кинут отребия,

Цепом отмолочены.

В тайник богатой тишины

От этих кликов и бряцаний,

Подруга чистых созерцаний,

Сойдем — под своды тишины,

Где реют лики прорицаний,

Как радуги в луче луны.

Прильнув к божественным весам

В их час всемирного качанья,

Откроем души голосам

Неизреченного молчанья!

О, соизбранница венчанья,

Доверим крылья небесам!

Души глубоким небесам

Порыв доверим безглагольный!

Есть путь молитве к чудесам,

Сивилла со свечою смольной!

О, предадим порыв безвольный

Души безмолвным небесам!

День третий рдяные ветрила

К закатным пристаням понес…

В душе — Голгофа и могила,

И спор, и смута, и вопрос…

И, беспощадная, коварно

Везде стоит на страже Ночь,—

А Солнце тонет лучезарно,

Ее не в силах превозмочь…

И неизбежное зияет,

И сердце душит узкий гроб…

И где-то белое сияет,

Над мраком зол, над морем злоб!

И женщин белых восклицанья

В бреду благовестят — про что?..

Но с помаваньем отрицанья,

Качая мглой, встает Ничто…

И Кто-то, странный, по дороге

К нам пристает и говорит

О жертвенном, о мертвом Боге…

И сердце — дышит и горит…