Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира - Страница 25

Всего через 3 года Фридрих Великий приказать перевести “Новые основания артиллерии” на немецкий язык. Леонард Эйлер, сам превосходный математик, исправил некоторые расчеты Робинса, присовокупив свои таблицы, дающие значение дульной скорости для орудий различного калибра в зависимости от относительного веса снаряда и длины канала ствола[213]. В 1751 году появился французский перевод. В то время были, конечно, и другие великие новаторы, например Йозеф Венцель фон Лихтенштейн и Жан Батист Грибоваль, но именно Робинсу принадлежит честь быть зачинателем революции xviii века в баллистике. Наука, это “приложение-убийца”, дала Западу смертельное оружие. (Довольно удивительный поворот для Робинса, родившегося в семье квакеров.)

Турки пропустили Робинсову революцию в баллистике, как и открытие Ньютоном законов движения. Турецкие пушки xvi века, изготовленные на литейном заводе Топхане в Стамбуле, могли на равных состязаться с современной европейской артиллерией[214]. В xvii веке ситуация стала меняться. Уже в 1664 году габсбургский стратег Раймондо Монтекукколи, разбивший османскую армию при Сен-Готарде, отметил: “Громоздкие орудия [турок] причиняют при стрельбе сильный урон, однако их трудно перевозить и они требуют слишком много времени для перезарядки и прицеливания… Нашу артиллерию удобнее транспортировать, и она эффективнее”[215]. В следующие 200 лет разрыв увеличивался по мере того, как на Западе в заведениях вроде Вулиджской военной академии (открыта в 1741 году) совершенствовались теория и практика. В 1807 году, когда эскадра Джона Дакуорта вошла в Дарданеллы, турки еще пользовались старинными орудиями, швырявшими огромные каменные ядра в общем направлении судов противника.

Герои романа Монтескье “Персидские письма”[216] – двое мусульман, направляющихся через Турцию во Францию. Один из них, Узбек, замечает: “С удивлением убеждался я в слабости империи османлисов… Турки до такой степени забросили все искусства, что пренебрегли даже искусством военным. В то время как европейские народы совершенствуются с каждым днем, эти варвары коснеют в своем первобытном невежестве и надумываются применять новые изобретения европейцев только после того, как эти изобретения уже тысячу раз применялись против них”[217].

Поездки для изучения причин явно растущего военного превосходства Запада предпринимались и на самом деле. В 1721 году Йирмисекиз Челеби Мехмед-эфенди, назначенный послом в Париж, получил инструкции “разузнать о средствах цивилизации и образования во Франции и сообщить о тех, которые можно применить [в Османской империи]” и с восторгом описывал французские военные школы и плацы.

Турки к тому времени поняли, что должны учиться у Запада. В 1732 году Ибрагим Мутеферрика (чиновник, родившийся в Трансильвании в семье христиан) представил султану Махмуду I свои “Основы мудрости в устройстве народов”. В этом трактате Мутеферрика дал ответ на вопрос, который с тех пор часто посещал мусульман: почему “христиане, бывшие [некогда] презренным народом, сравнительно малочисленным по отношению к мусульманскому населению и ничтожным и слабым по природе и характеру, с некоторых пор распространились по свету, захватили множество стран и даже стали явно побеждать победоносную османскую армию Высокой Порты”[218]. Ответ Мутеферрика был обширным: он упомянул парламентскую систему Англии и Голландии, христианскую экспансию в Америке и на Дальнем Востоке. Он даже отметил, что, в то время как Османская империя подчиняется законам шариата, у европейцев есть “законы и правила, найденные разумом”. Но прежде всего туркам следовало догнать Европу в военном деле:

Послание было недвусмысленным: если Османская империя желает быть великой державой, она должна принять и научную революцию, и Просвещение. Не случайно именно Мутеферрика открыл в 1727 году первую в Османской империи типографию, а год спустя издал первую книгу, набранную арабским шрифтом – “Словарь Ван-кулу” (Ванкулу люгаты). В 1732 году Мутеферрика напечатал “Действия магнетизма” (Фуюзат-и мыкнатисие) – компиляцию из нескольких английских и латинских работ[220].

2 декабря 1757 года турецкий чиновник и дипломат Ахмед Ресми-эфенди отправился в Вену, чтобы объявить о вступлении на султанский престол Мустафы III. Его миссия сильно отличалась от порученной в 1683 году Кара Мустафе. Ресмиэфенди сопровождали более 100 военных и гражданских официальных лиц, и его задача состояла не в том, чтобы осадить столицу Габсбургов, а чтобы учиться там. После 153-дневного пребывания в Вене он представил детальный (и восторженный) отчет объемом более 245 рукописных страниц ин-фолио[221]. В 1763 году Ресми-эфенди отправили с дипломатической миссией в Берлин. Пруссия впечатлила его еще сильнее, чем Австрия. Хотя посла несколько смутил “пыльный, поношенный” королевский мундир, он одобрил страсть, с которой Фридрих посвящал себя государственным делам, отсутствие у монарха религиозных предрассудков, а также многочисленные свидетельства экономического прогресса Пруссии[222].

Прежде тон записок османских послов о Европе был насмешливым. Комплекс превосходства препятствовал турецким реформам. Восторженные отзывы Ресми-эфенди ознаменовали собой сильную – и болезненную – перемену, однако не все в Стамбуле были столь же восприимчивы к западному влиянию. Явная и неявная критика Ресми-эфенди турецкой административной системы и армии, вероятно, стали причиной того, что этот талантливый чиновник так и не стал великим визирем.

В Стамбул приглашали западных советников. Клод Александр де Бонневаль занимался реформированием корпуса хумбараджи (бомбардиров). Франсуа де Тотта, француза венгерского происхождения, пригласили руководить постройкой новых защитных сооружений столицы. Де Тотт с изумлением увидел, что многие укрепления на Босфоре не только устарели, но и просто были неправильно расположены, так что вражеское судно находилось бы вне досягаемости даже современных орудий (“Скорее руины после осады, чем приготовления к обороне”). Он основал артиллерийское училище (Сюр’ат топчулары оджайи) по образцу французского Corps de Diligents и военно-инженерную школу (Хендесхане), в которой шотландец Кэмпбелл Мустафа учил кадетов математике. Де Тотт построил новый литейный завод и способствовал развитию полевой артиллерии. Однако вновь и вновь реформы наталкивались на политическое противодействие, не в последнюю очередь янычар. В 1807 году они даже добились роспуска армии “нового образца” (Низам-и джедид), созданной под руководством французского генерала Обера-Дюбайе. Казалось, что турецкая армия служит прежде всего для обогащения и удобства ее командиров. Она не справлялась даже с восстаниями в империи[223]. Лишь в эпоху Танзимата (“упорядочение”) – при Махмуде II и Абдул-Меджиде I – правительство смогло противостоять оппозиции.