Цитадель твоего сердца (СИ) - Страница 5

  Спустя пару недель Асторе распорядился устроить бал в городской ратуше в честь дня моего рождения. Я всячески сопротивлялся, считая, что подобное празднество не подобает бастарду, но братец мой был, как известно, упрямее осла. Сделав вид, будто согласен со мной, он в тот же день объявил в совете, что намерен развлечься, и велел готовиться к балу. Распорядителем был назначен Джакопо Моранти, веселый лысый толстяк, ведавший городскими налогами и казной, который тут же с воодушевлением стал предлагать идеи для программы праздника.

  - У вашей светлости есть какие-нибудь пожелания? - спросил он. - Вы не часто балуете горожан развлечениями, было бы неплохо, если бы они повеселились в честь такого события, как...

  Он сделал паузу, ожидая подсказки, и Асторе, прежде чем ответить, посмотрел на меня; в его взгляде читалось слишком знакомое мне лукавое выражение. Я незаметно погрозил ему кулаком, и он с невинным видом приподнял брови. Синьор Моранти, казалось, не заметил этой пантомимы и спокойно ждал.

  - Ну, мы не празднуем ничего особенного, - пожал плечами Асторе. - Жара спала, молитвы епископа о дожде были наконец-то услышаны, так что урожай, похоже, ожидается славный. Чем не повод для праздника? Я думаю, в самый раз было бы устроить на площади представление артистов и музыкантов, потом танцы, игры и угощение для горожан.

  - И, разумеется, ужин в ратуше для вашего сиятельства, синьора Оттавиано и членов совета, - подхватил старик Браччано, потирая руки.

  - Пожалуй, - с неохотой кивнул Асторе. - А чтобы не было слишком скучно, также и для ваших жен и детей. Очень надеюсь, что дамы найдут праздник интересным. Что ж, синьор Моранти, препоручаю вам заботу о том, чтобы никто не был разочарован.

  Праздник, вопреки моему ожиданию, действительно получился неплохим и запомнился горожанам надолго. Я отчитал Асторе за расточительность, но он возразил, что считает своим долгом вознаградить тех, кому обязан своим положением и достатком. К тому же, заявил он, пирушки и бесконечные празднества для Фаэнцы непривычны, а городская казна уже давно не пустует. Собираясь на праздник, он позволил слугам надеть на себя темно-вишневый костюм, в прорези рукавов которого была видна белоснежная рубашка, белую герцогскую мантию и золотую цепь с гербовым медальоном. Пристроив на голове белую атласную шапочку, он критически оглядел себя в зеркало и повернулся ко мне.

  - Что скажешь?

  Я чуть насмешливо поклонился, но не мог скрыть своего восхищения.

  - Тебе идет вишневый цвет.

  - И все?

  - Думаю, каждый сразу скажет, кто из нас правитель города.

  - Оттавиано, прекрати. Надень ты белую мантию, и нас запросто перепутают.

  - Ты чертовски красив. - Я сказал чистую правду, и он рассмеялся.

  - Ты тоже, - сказал он, подойдя ко мне и поправив сбившееся кружево манжеты на моей левой руке. - Думаю, сегодня ты будешь иметь успех.

  Я критически оглядел себя в зеркало. Мой костюм был почти такого же покроя, как у Асторе, но из зеленого бархата, зеленый берет украшали изумруды, у пояса висела шпага в ножнах, а с плеч мягкими складками ниспадал черный короткий плащ. Я знал, что зеленый цвет идет мне, повторяя оттенок моих глаз. Не знаю, какое впечатление я производил на горожан, но сам себе я понравился. Асторе смотрел на меня сияющими глазами.

  - Ты создан для блистательных дворов, Оттавиано. Не понимаю, что ты делаешь в маленькой Фаэнце, твое место в Риме или в Милане.

  - У тебя плохо получается лицемерие, братишка.

  Он засмеялся, прицепил к поясу ножны со шпагой, и мы отправились в город.

  На центральной площади стоял такой шум, что базарный день показался бы в сравнении с ним тишиной. Казалось, тут собралось все население Фаэнцы, включая стариков и грудных младенцев. Мы ехали к ратуше верхом в сопровождении охранников и слуг, и люди приветствовали нас радостными криками, уступая дорогу. Девушки смотрели с восторгом и робостью, а женщины постарше и побойчее не скрывали своих чувств, благословляя нас и желая процветания.

  - Боже, какие они оба красавчики! - воскликнула одна пожилая дама, всплеснув руками. - Храни вас Бог, ваши сиятельства!

  Асторе улыбнулся и помахал ей, а я вытащил большую горсть монет и бросил обступившим нас людям.

  Повсюду на площади стояли жаровни, на которых городские трактирщики и повара из замка жарили мясо, и ароматный дым плыл над головами людей, смешиваясь с запахами вина и лошадей. На колокольне зазвонили к обедне. У дверей ратуши нас встретили советники и знатные горожане, приглашенные на праздник в синьорию, и мы поднялись на балкон, чтобы понаблюдать за представлением, которое должны были разыгрывать под окнами ратуши артисты, приглашенные из Урбино. Заметив нас, все бывшие на площади приветствовали нас восторженными криками, и я с гордостью понял, что любовь простого народа к Асторе и ко мне не была наигранной: люди действительно были рады видеть нас. Что было тому причиной - наш юный возраст, печальная судьба, легкий нрав моего брата или умелое правление городского совета - мне до сих пор неизвестно, да разве это так уж и важно? Стоя на балконе ратуши перед своим городом, мы упивались всеобщим восхищением и ликованием, пока Асторе не поднял руки, давая сигнал к началу представления.

  Спектакль был не слишком интересный, я даже не помню точно, о чем там шла речь. Немного оживили его лишь танцовщицы, исполнявшие свои роли с изяществом и заученной легкостью. На мой взгляд, в игре остальных актеров было много пафоса и мало настоящего чувства, так что мне было интереснее поглядывать по сторонам, чем на представление. Асторе смотрел внимательно и временами даже смеялся, так что я счел благоразумным не отвлекать его от представляемого действа, и стал вполголоса обмениваться своими мыслями о спектакле с молодой девушкой, сидевшей по правую руку от меня. Она негромко смеялась, и я, воодушевленный собственным остроумием, понемногу осмелел. К концу представления мы уже едва сдерживали смех, и я держал ее за руку, против чего она совершенно не возражала.

  За представлением последовали состязания в стрельбе из лука, борьбе и беге. Асторе объявил, что лично будет награждать победителей, и желающие получить из рук герцога плащ, кошель золотых дукатов или бычка отыскались быстро. Заметив, что я вовсю флиртую со своей новой подружкой, которую, как я успел узнать, звали Фелицией, мой брат с плохо скрываемым неудовольствием велел мне вести себя прилично и не давать повода к пересудам. Я присмирел, но ненадолго. Пока стрелки из лука демонстрировали свое мастерство, я еще сдерживался, однако присутствие Фелиции лишало меня привычного самообладания.

  - Ах, если бы только вы не были братом государя Асторе, - склонившись к моему уху, проговорила девушка. - Ваше сиятельство, если я мешаю вам наслаждаться праздником, только скажите - и я тотчас оставлю вас.

  - Как вы могли подумать, Фелиция, - ответил я, поглаживая ее пальцы. - Это вы мой праздник, я счастлив, что познакомился с вами. Асторе не выносит, когда я отвлекаюсь, ведь тень моего поведения падает и на него, но ведь мы с вами не делаем ничего предосудительного, не правда ли?

  - Мой отец и не позволил бы. - Она засмеялась, и по спине у меня пробежали сладостные мурашки. Она была так чудесна: белокожая, стройная, с темными волосами, убранными в высокую прическу, со свежими щечками и блестящими глазами. Синее с золотой отделкой платье смело открывало моему жадному взгляду высокую грудь, и я поневоле терял над собой контроль.

  - Я не какой-нибудь ремесленник, - улыбнулся я, наклонившись к ней ближе, и, касаясь губами ее щеки, продолжал. - Вам, должно быть, известно, что я располагаю влиянием и средствами, достаточными для того, чтобы успокоить вашего отца.

  - Он не так уж суров, ваше сиятельство. - Она придвинулась ко мне ближе, так что я ощущал живое тепло ее юного тела. Внезапное желание, вспыхнувшее во мне, привело меня в настоящее смятение. Смущенно отодвинувшись, я вполголоса сказал, что у нас еще будет время пообщаться, а пока можно по достоинству оценить меткость победителя соревнований стрелков. Почти в то же мгновение Асторе толкнул меня в бок, напоминая о необходимости сосредоточиться, и я со вздохом сожаления отвернулся от Фелиции. Впрочем, до ужина мы успели с ней еще всласть наговориться, пока мой братишка вручал призы и благодарил жителей Фаэнцы за их любовь и чудесные развлечения.