Цитадель твоего сердца (СИ) - Страница 34

  Сам же герцог, казалось, вовсе перестал обращать на нас внимание, всецело захваченный военными действиями. Я уже заметил, что война могла полностью лишить его сна, аппетита и интереса ко всем прочим делам. Он был слишком занят, чтобы отвлекаться на что-то еще. Правитель Пьомбино, Джакомо д'Аппиано, оказался достойным противником; он уходил от открытого сражения, а осада была бесполезна - у Пьомбино имелась поддержка со стороны моря в лице генуэзцев, без помех снабжавших город всем необходимым. Взбешенный Чезаре после недели безуспешных попыток навязать Джакомо бой направил послание в Рим, прося папу о помощи. Через несколько дней гонец вернулся с сообщением, что папский флот уже вышел на подмогу армии, а самого герцога святейший отец настоятельно просит немедленно вернуться в Рим.

  Чезаре был вынужден наконец подчиниться. Когда он сообщил офицерам, что уезжает, Асторе тут же заявил, что мы отправляемся вместе с ним. Я не успел ничего возразить, и Чезаре улыбнулся, мягко потрепав Асторе по руке. Он сказал, что нам следует собрать вещи и заночевать в его шатре, потому что мы выезжаем рано утром. Я пытался спорить, но герцог не терпящим возражений тоном велел мне готовиться в дорогу.

  - Только без глупостей, - предупредил я радостно суетившегося Асторе, складывая одежду и оружие в походные сумки.

  - Подумай, Оттавиано, мы увидим Рим! - восторженно сказал он. - Если мы останемся в свите Чезаре, он отведет нас к самому папе!

  - Выходит, тебе уже надоела солдатская жизнь? - ехидно поинтересовался я. - Как же это ты собирался стать наемником?

  - Ты прав, это оказалось слишком трудно. Может быть, со временем я сумею привыкнуть.

  Я посмотрел на него, приподняв брови, и, поколебавшись, спросил:

  - Ты так сильно его любишь?

  Он отвел глаза и не ответил, и это наполнило мое сердце мучительной болью.

  Поздно вечером мы устроились спать на плащах у дальней стены шатра герцога Валентино. Сам герцог некоторое время еще писал, сидя у стола, и отдавал последние распоряжения командирам, а затем приказал не беспокоить его до утра и тоже улегся в своем углу на узкое походное ложе.

  Я никак не мог заснуть, прижимая к себе Асторе за талию. Я велел ему лечь у стены, надеясь этим оградить его от искушения, и молил Бога, чтобы жестокая чаша миновала меня самого. Он тоже не спал, и я дрожал от страха за нас обоих. Темнота внутри шатра была непроглядной, как в погребе. Тихонько повернувшись ко мне, Асторе нашел своими губами мои и стал целовать меня, одной рукой настойчиво пробираясь к моему члену. Беззвучно отвечая на его ласки, я содрогался при мысли, что Чезаре может невзначай услышать нашу возню.

  - Не надо, - еле слышно пробормотал я ему на ухо. - Спи.

  Он вздохнул и убрал руку, как мне показалось, с сожалением. Наступила тишина, в которой я отчетливо слышал быстрый стук наших с Асторе сердец. Где-то рядом, в кромешной темноте, был Чезаре, и мы были похожи на двух слепых кроликов в клетке со львом.

  Время тянулось медленно, как мед, льющийся из кувшина. Я закрыл глаза, продолжая обнимать Асторе, и подумал, что смогу, не засыпая, дождаться утра. Разве что придется в дороге привязать себя к седлу, чтобы ненароком не свалиться с лошади...

  Внезапно сильные пальцы сжали мое плечо. Я вздрогнул, не имея понятия, что происходит. Меня опрокинули на спину, и я ощутил над собой живое тепло склоненного лица; дыхание мягко касалось моей щеки. Это не был Асторе: мой брат все еще лежал по правую руку от меня.

  Губы скользнули по моей щеке к уху, я услышал жаркий шепот:

  - Оттавиано...

  Да, это был он, мой личный дьявол. Чезаре Борджиа. Задрожав от ужаса, я попытался отодвинуться, но он притиснул меня к земле и еле слышно прошептал, кусая меня за ухо:

  - Тише, мой ангел, ты же не хочешь потревожить своего брата?

  Я беспомощно затих, и он принялся поглаживать мои плечи, а потом резко схватил меня за запястья и сжал мои руки, не давая вырваться. Навалившись мне на грудь, он склонился и стал покрывать поцелуями мое лицо. Мне было трудно дышать, я извивался под ним, чувствуя давление его твердой мужской плоти внизу своего живота. Коснувшись моих губ своими, он яростно проник языком ко мне в рот, заставив меня задохнуться от невероятного желания. Он отпустил мои руки, и теперь уже я сам обнимал его, прижимая к себе. Я не видел его лица, но представлял себе его победную улыбку, и ничего не мог поделать с собственным телом, предававшим меня, предававшим Асторе и нашу любовь.

  Он гладил мою грудь, живот и бедра, его пальцы сжимали мои ягодицы, заставляя чувствовать ни с чем не сравнимую похоть. Я целовал его, плача от бессильного отчаяния, и позволял ему все, что он хотел.

  - Я знал, что ты будешь моим, - выдохнул он мне в ухо. - Твоя крепость не устояла, мой маленький полководец...

  - Чезаре.

  Услышав этот голос, я подумал, что схожу с ума.

  - Да, малыш? - Герцог оторвался от меня, и в темноте послышался влажный звук поцелуя.

  Я протянул руку; моя ладонь легла на талию моего брата поверх ладони Чезаре.

  - Нет... - слабо прошептал я. Знакомые мягкие губы накрыли мой рот, пальцы скользнули по щеке.

  - Оттавиано, я люблю тебя.

  - Асторе, прошу тебя, не надо...

  Он стал снимать с меня рубашку, и Чезаре помогал ему, время от времени целуя поочередно нас обоих. Вскоре я оказался обнаженным во тьме. Чьи-то руки ласкали меня, я слышал прерывистое дыхание Асторе совсем рядом и тихие стоны герцога, а затем сильные пальцы обхватили мой член, я почувствовал жаркие прикосновения губ и языка. Обнимая ладонями мое лицо, Асторе целовал меня в губы, а я продолжал ласкать его, покоряясь захватывающим ощущениям. Наконец герцог сел на меня верхом, как на лошадь, стиснув бедрами мои бока, и в мой подбородок ткнулся его напряженный орган. С силой схватив меня за волосы, он направил меня и застонал, когда я сделал то, чего он хотел. Я слышал, как он целовался с Асторе, заставляя моего брата вскрикивать и задыхаться от желания. Потом он отпустил мою голову и скользнул по моему телу ниже, устраиваясь на бедрах. Я понял, что ему нужно, и затрепетал, не в силах сопротивляться. Он слегка приподнялся, взяв рукой мой член, а затем медленно опустился на него сверху. Я вскрикнул, сжимаемый горячей теснотой его мышц, и он судорожно стиснул мое запястье, заставляя меня войти глубже. С его губ слетел яростный стон, почти рычание, я услышал удивленный возглас Асторе.

  - Целуй меня, малыш, - задыхаясь, прошептал Чезаре в темноту и задвигался, ритмично вскидывая бедра. Моя рука ласкала Асторе, тогда как все тело горело в огне, приближаясь к восхитительному концу. Чьи-то руки гладили меня, заставляя изгибаться в сладостном нетерпении, ритм движений все ускорялся, я беспомощно ловил ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, и вдруг понял, что больше не могу. Наслаждение заполнило меня до краев, затопив сознание непереносимой сияющей волной, я вцепился в мускулистые бедра герцога, закричав от восторга. Он тихо засмеялся, его рука быстро задвигалась, лаская собственный член, и несколько мгновений спустя я ощутил на своем лице горячие брызги. Рядом что-то бессвязно шептал Асторе; я понял, что он тоже кончил и теперь попеременно ласкал меня и Чезаре, еще исходя в сладостной судороге.

  - Боже, мальчики, вы просто великолепны, - выдохнул герцог, обнимая и целуя нас обоих.

  В моей душе царило смятение. Никогда прежде я не знал таких ласк, такого неистового и страстного блаженства, и все же чувствовал себя гадко. Я был благодарен тьме, скрывавшей наши лица, за то, что она не позволяла мне посмотреть в глаза Асторе, за то, что он мог видеть моего стыда.

  Лежа между Асторе и герцогом, я пытался понять, как буду жить со всем этим. Мой брат уснул, его ровное дыхание было безмятежным и глубоким; что же до меня, то я совсем не мог спать.

  - Все это было для тебя, мой ангел, - прошептал Чезаре мне в ухо. - Асторе слишком мал, чтобы понять смысл того, что произошло... Тебе понравилось?