Цирк семьи Пайло - Страница 15

– Здравствуйте. Я – Фишбой [4], куратор шоу уродов.

– Это мой друг Джейми, – представил Стив. – Джейми, это Фишбой. По его словам, он может дышать под водой.

– Рад познакомиться, Джейми, – произнес Фишбой. Голос у него был высокий, словно он надышался гелия. В его учтивости сквозило что-то отталкивающее. – Надеюсь, наши экспонаты понравятся вам так же, как и Стиву. Через пятнадцать минут выступит Йети, пожиратель стекла. Гарантирую вам, что это самое жуткое и кровавое представление во всем цирке!

– Да, дружище, нам надо увидеть поедание стекла, – согласился Стив.

Джейми покачал головой.

– До скорой встречи, – сказал он.

– Почему? Ты куда собрался?

– Да куда угодно. Господи! Может, подожду представления клоунов.

– О да, – просвистел Фишбой. – Представление клоунов, возможно, главная изюминка всего нашего цирка. Прошу вас, не стесняйтесь и оставьте запись в гостевой книге на выходе.

Джейми, весь съежившись, отвел взгляд от чрезвычайно учтивой улыбки с акульими зубами. Ему стало бы гораздо легче, если бы Фишбой зарычал на них или защелкал челюстями. Он попятился к выходу из шатра, стараясь не смотреть на витрины со стонущими и шипящими экспонатами. Стив за ним не пошел.

Когда он снова вдохнул теплого ночного воздуха, его приподнятое настроение сменилось болезненностью и головокружением. Его одолевали легкая тошнота и дурные предчувствия. «Похоже, я сильно вля…» Но эту мысль так и не дали закончить.

И… он решил, что так ему больше нравится.

К этому времени у гигантских шатров собрались толпы народу. У всех был слегка озабоченный вид, люди беспокойно оглядывались, словно вновь и вновь проверяя, тут ли они на самом деле.

Перед шатром побольше красовалась афиша:

ВЫЗОВ СМЕРТИ РЭНДОЛЬФА,

АКРОБАТИЧЕСКАЯ ФЕЕРИЯ ВЫСОКОГО ПОЛЕТА

Перед вторым шатром висела доска с надписью мелом:

СНОГСШИБАТЕЛЬНОЕ КЛОУНСКОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ГОНКО – ЗАХОДИТЕ ПОСМЕЯТЬСЯ

Джейми пристально глядел на доску. Гонко… Откуда ему известно это имя? Он почти что его вспомнил, но тут, по какому-то сигналу, который он не уловил, толпа начала толкаться и повалила в шатры. В людях было что-то отрешенное, словно в застигнутых бурей заблудших душах, укрывшихся в единственном увиденном ими убежище. Шатер акробатов, хотя и был больше, заполнился первым.

Чувствуя себя куда более запутавшимся, чем утром, когда он проснулся и увидел целого и невредимого Стива, с воспоминаниями, мелькающими, словно тасуемая колода карт (то одно, а то другое), Джейми присоединился к потоку людей, направлявшихся на представление клоунов. Он уселся на последнем ряду пластиковых стульев, обращенных к сцене, освещенной яркими софитами, и тихо ждал, пока все рассядутся по местам.

Гонко. Он вот-вот вспомнит.

Когда началось представление клоунов, то, что целый день направляло его мысли, внезапно исчезло, и Джейми вдруг сразу все вспомнил и понял. Он начал дико озираться в поисках выходов, но все они были заблокированы людьми с пустыми лицами, глядевшими на сцену. Бежать было некуда. Он еще сильнее вжался в сиденье.

Гонко прошелся по сцене, засунув руки в карманы. Раздались аплодисменты, хотя он зыркал на публику с таким видом, словно с превеликим удовольствием перерезал бы глотки всем до единого. На нем были чудовищного размера полосатые штаны, державшиеся на подтяжках и болтавшиеся, словно на обруче, вокруг его тонкой талии. Лицо выкрашено в белый цвет, и на нем красовался алый пластиковый нос. На голове у него была большая шляпа, похожая на тюрбан фокусника, а на шее – крохотный галстук-бабочка.

За ним ковылял Гоши, оглядывая зрителей выпученными глазами, как ребенок, оказавшийся в комнате с массой незнакомых вещей. Кто они все такие? Однако в глазах его мелькал тот расчетливый змеиный прищур, наводивший на мысли, что в глубине души Гоши очень хорошо понимал, что именно он и есть аномалия, и упивался этой мыслью.

В пальцах Гоши зажал маргаритку. Руки его были упрямо прижаты к бокам. Он дохромал до сидевшей в первом ряду молодой женщины. Не сгибая руки в локте, он одним быстрым движением протянул ей цветок. Она улыбнулась ему, на секунду замявшись, прежде чем принять подарок.

Гоши глядел на нее, хлопая глазами. Он, похоже, чего-то ждал. Затем, обидевшись по только ему известным причинам, он внезапно влепил ей пощечину. Ее голова дернулась в сторону, мелькнула копна белокурых волос. Кто-то в публике засмеялся, возможно, думая, что она подсадная актриса, участвующая в номере.

Гоши с диким видом огляделся, когда по толпе пробежал ропот. Он зажал руками уши, рот его беззвучно открывался и закрывался. Он доковылял по ступенькам обратно на сцену. Гонко с раздражением наблюдал за всем происходившим. Сценарий этого не предусматривал, но по тому, как он огорченно всплеснул руками, стало ясно, что чего-то подобного он ожидал.

Представление становилось все хуже. Гоши хлопнулся на спину, как подстреленный, и перекатывался с боку на бок, отчаянно размахивая локтями и зовя на помощь Гонко. Затем раздался знакомый Джейми звук кипящего чайника, громкий как сирена:

– У-и-и-и-и! У-и-и-и-и!

Из-за кулис в свет софитов выбежал еще один клоун. Это был Дупи. Он подлетел к брату и попытался увести его со сцены. Гоши упирался. Он перестал изображать чайник и показал на женщину в первом ряду, с ошеломленным видом потиравшую щеку. Рот Гоши бесшумно открылся и закрылся.

– Знаю! – крикнул Дупи. – Она поступила плохо, Гоши, очень-очень плохо. Но идем же! Это же представление! Тебя ждут такие большие неприятности…

Гонко сидел на сцене, скрестив ноги, и тер виски. Его голос перекрыл сконфуженный гомон публики, не знавшей, смеяться ей или нет:

– Я, твою мать, так и знал, – произнес он. – Все представление к чертям собачьим. И меньше чем за минуту. Давайте-ка закончим этот фарс. РАФШОД! Давай быстро сюда. Тащи новичка! – приказал Гонко с яростной наигранной веселостью. На сцену выбежал тощий клоун с безумным взглядом, волоча за собой еще одного.

Новичок с кислым видом стоял в лучах софитов, сгорбив плечи. Гонко бросил на него свирепый взгляд.

– Вот что, Гоши! – вскричал Гонко. – Погляди-ка на новичка! Что там у него в кармане?

Гоши поставили обратно на ноги. Он медленно повернулся и зашагал к новичку. Тем временем Рафшод обшарил у новичка карманы и вытащил что-то похожее на лист папоротника. По какой-то причине этот лист очень сильно подействовал на Гоши. Он уставился на него, выпучив от ужаса глаза, проявив самую близкую к человеческой эмоцию, и снова издал звук кипящего чайника:

– У-и-и-и-и! У-и-и-и-и!

На лице новичка появился страх. Гоши в упор завизжал на него, а потом негнущейся рукой изо всех сил ударил новичка, как женщину в первом ряду. Дупи сделал робкую попытку унять брата, воскликнув:

– Гоши, прекрати!

Но тщетно. Гоши снова врезал новичку. Тот пытался защититься, потом оглянулся на Рафшода, отрезавшего ему путь к отступлению. Гоши замахнулся для очередного удара. Новичок толкнул его. Тут в дело вступил Дупи.

– Эй-эй-эй-ЭЙ-ЭЙ! – завизжал он, разгоняясь, словно сходящая лавина.

Он ринулся на новичка с явным намерением защитить брата. Хотя Дупи и выглядел самым безобидным из клоунов, но в атаку он бросился с напором быка. Новичка повалили на арену, он катался у ног трех других клоунов, стараясь прикрыться локтями и коленями от пинков, тычков, ударов головой. Гоши выбрался из драки, зажав руками уши. Публика молчала.

Гонко сидел и с каменным лицом наблюдал за развитием событий, хотя подрагивание его губ свидетельствовало о хладнокровном удовольствии от избиения. Он повернулся к зрителям и пробормотал: