Цирк с конями в казённом доме - Страница 5

И вот старшой наконец торжественно въезжает в так желанный им СИЗО.

Там он быстро восстанавливает авторитет семьи. Показывает, кто в хате хозяин. А потом отправляется на несколько лет в родной дом – тюрьму.

Ну а что такого? Те же итальянские мафиози всегда говорили, что нет ничего дороже семейной чести.

1990 год. Сергиев Посад. Опытная птицефабрика. Директора чуть Кондратий не хватил, когда с утра пораньше он прибыл на работу и обнаружил, что исчезли два элитных петуха, привезенных аж с Запада на развод в порядке обмена. А стоят эти пташки каких-то полторы сотни тысяч долларов – за обоих.

Сотрудники милиции моментально поняли, что и как. Когда они заявились к ночному сторожу в покосившийся деревянный частный домишко на окраине поселка, тот чинно восседал во дворе за дощатым столом и уже доедал под рюмочку второго петуха.

– Ну а че? – вздыхал потом он горестно. – Самогончику прикупил по случаю. Закусь нужна же, товарищ милиционер? Нужна! А где взять? Чтобы на нашей фабрике, да без закуси остаться? Смешно. Прихватил я двух петухов. Да если бы знал, что они дороже пятиэтажки, я бы у соседки индюка спер! А то и двух!

Северо-Западная железная дорога. Поляк страшно был рад, что в мчащемся в ночь скором поезде так удачно умудрился всучить лоху-чеченцу пару тысяч поддельных долларов… Злой чечен тоже был рад незнамо как, что купил у поляка доллары за какие-то там поддельные рубли…

Москва. 1991 год. На улице бизнесмен должен передать вымогателю крупную сумму денег. К этой интимной сделке подключилось оперативно-розыскное бюро (так тогда назывались подразделения по борьбе с организованной преступностью) вместе со спецназом. Друг друга спецназовцы и оперативники знали плохо, знакомились на ходу. Но в итоге руководство проинструктировало всех как надо – так, во всяком случае, казалось поначалу.

И вот роковая встреча во дворе серого, с характерными московскими потеками на стенах девятиэтажного дома. Выходит опер, который должен передавать деньги от имени жертвы жестокого вымогательства. Как и положено приличному пацану, он в спорткостюме «Адидас», здоровенный такой, рожа бандитская, ну а еще страстный поклонник Пушкина, ибо «златая цепь на дубе том». Появляется вымогатель – мелкий, интеллигентный, хорошо одетый и в очках.

Передача денег прошла. Руководитель операции дает команду на задержание.

Вопрос – на кого по команде «фас» кинутся дрессированные спецназовцы? В общем, похожего на бандита оперативника заваливают на землю. А тут еще подливает масла в огонь спецназовский рык:

– Да у него, суки, ствол за поясом!

И оперативника начинают конкретно колотить за незаконное ношение оружия.

А похожий на интеллигента бандит скромненько, тихонько, бочком пробирается к арке дома, откуда веет сладостным воздухом свободы. И уже совсем было ушел в этой неразберихе, но тут на него обратил внимание кто-то из оперов и прыгнул как атакующая обезьяна, вдавливая всем весом в асфальт…

Люберцы, 1994 год. На пустыре лежит труп парня спортивного телосложения. Прям как на мясокомбинате над ним поработали – многочисленные жуткие колото-резаные раны. Кто, что, почему устроил эту разделку туши – непонятно. И главное – что за орудие убийства такое?

Пока суд да дело, в больничке обнаруживается еще живой молодой человек с аналогичными ранами. Когда тот обрел возможность связно изъясняться, на него насели оперативники и вынудили к откровенности.

Выяснилось, что эти странные ребята – два казака. Между ними возникли какие-то смертельные обиды. В результате слово за слово – и дуэль. На казацких шашках. Как деды завещали!

Те же Люберцы. Примерно то же время. Бдительные жильцы многоэтажного дома обнаружили, что их сосед – одинокий мужчина из тридцать девятой квартиры – давно не выходит на свет Божий. Дернули за ручку – дверь не заперта.

Следственно-оперативная группа нашла в двухкомнатной квартире труп хозяина. Как позже известный беглый российский олигарх, мужчина был удавлен шарфиком. Кто удавил, за что – не поймешь. Пострадавший бизнесмен – из мелких, никакой мафии ни за каким бесом не сдался, врагов и друзей не имеет.

Как раскрывать? По науке начинается тщательнейший осмотр места происшествия. И вдруг следователь видит хорошо замаскированный стеклянный зрачок. Выясняется, что в спальной комнате установлена скрытая видеокамера (редкость по тем временам, притом очень дорогостоящая), внимательный глаз, которой видит все, что происходит, да еще и записывает на магнитную ленту.

Тут же на месте с помощью видеомагнитофона сотрудники милиции просмотрели последнюю запись. И о боже ж мой! Ну что за печальная картина! Получалось, бедолага пригласил к себе фактурную такую шлюху. Вместо того чтобы предаться с ней стандартным греховным усладам, начал канючить:

– Ну, души меня, души!

Она и придавила чуть сильнее, чем надо было для истинного удовлетворения страждущей души. Он закатил глаза и отключился. Она давай хлестать его по щекам:

– Вставай, сволочь!

Но метаться было поздно – душа уже оставила бренную оболочку.

Девочка по вызову собрала манатки и усвистала в неизвестном направлении.

В квартире хранилась целая видеотека – там таких записей со шлюхами были десятки. Но те девочки как-то не сподобились додушить хозяина берлоги.

Раскрыли дело быстро. Выяснилось, что жриц любви бедолага находил на трех вокзалах. А там заместителем по розыску территориального отделения служил Аджанов, старый армянин, у которого было два хобби – коллекционирование мультфильмов и создание картотеки на шлюх. Про мультфильмы не знаю, но досье на жриц любви он насобирал три с половиной тысячи, и все с фотографиями и описаниями пристрастий, адресами, связями. По картотеке и вычислили девоньку. Убийство было признано неосторожным, срок последовал условный.

Только следователь потом устал по инстанциям ходить. Вдруг всем: и судьям, и прокурорам, и всякому разному руководству – потребовалось безотлагательно ознакомиться с вещественными доказательствами – видеозаписями.

Московская область. 1990 год. Кражный отдел областного уголовного розыска с поличным берет квартирного вора – в возрасте уже такого, матерого, татуированного. Видно по нему, что немало хат он подломил после последней отсидки, но, собака такая вредная, не признается.

Оперативники установили его хату, где он хоронился последние годы, и опергруппа отправилась с обыском. А там – огромный попугай какаду в клетке и десятки аудиозаписей в коробках. Стали аудиозаписи прослушивать, а на них ворюга повествует, когда, как и какие преступления совершил, притом драматично, со вкусом и расстановкой – такой талант литературный пропал!

Оказалось, ошалев от неприкаянности и одиночества, он купил себе попугая. И после каждого удачного квартирного дельца садился за стол, наливал рюмочку беленькой и исповедовался перед пернатым заморским другом, как ему было страшно и как он преодолевал себя, чтобы взять ту проклятую хату. При этом по каким-то загадочным и не доступным рядовому обывательскому разуму соображениям писал это все на магнитофон.

– Точно этот адрес? – спросил спецназовец, примеривая в руках огромную кувалду, которую ласково называют в этой среде ключом.

– Да точно, – махнул рукой опер из восьмого – по наркотикам – отдела МУРа. – Там чеченцы. Привезли груз героина. Ждут покупателей. Ломай!

Хрясь, бах – дверь вылетает. Три часа ночи. Спецназовцы в квартире. Там визги, писки. Стук роняемых тел.

Время было суровое – 1994 год. С преступным элементом при задержаниях не церемонились.

Захожу в квартиру. В стандартной двушке, по советской традиции с чешской стенкой и креслами с деревянными подлокотниками, на полу двое в наручниках изучают палас, уткнувшись в него лицами. Ну что скажешь – этот упитанный мужик в семейных трусах и женщина в ситцевой ночнушке явно не чеченского вида.